— Людмила! Хватит выделываться! Ой! Черт! Это что такое?!

А это, милый мой, соседка со второго этажа на тебя холодную воду вылила. И еще добавила при этом так наивно:

— Извините, я на балконе цветочки поливала. Водичка немного пролилась, да? Так это не нарочно! А что вы кричите?

Да, цветочки она поливала. Из тазика. Пусть Дмитрий скажет спасибо доброй женщине, что она цветочки не кипятком поливала, и этот тазик ему на голову не уронила. Но он и так весь мокрый.

— Людмила, я еще вернусь!

Если не простудишься, то вернешься. Надо ему дома чай с лимоном выпить. Кинуть бы тебе вдогонку лимон, но они закончились. И мед, и малина. Сам виноват.

Дмитрий ушел, опять раздраженно отвечая Янке по телефону. У него сегодня веселый вечер начался.

Ну, все стихло, в доме прибрала, салфетка сохнет. Кошка проводила Дмитрия долгим взглядом, и попросилась погулять. Я размотала с пальца бинт, надоел. Кофе сделать, или чай заварить? Вроде бы где-то оставались конфеты. Или я их съела. Съела, наверное. Да, чай заварю. Зеленый.

Звонок в дверь. Пошла открывать Евгению. Хватит ему уже болеть. Я его вообще-то сегодня ждала, но при Дмитрии он не стал заходить. И еще выждал — вдруг тот вернется? Предусмотрительный.

— Можно войти? — вежливо протянул мне цветы Евгений.

— Ты меня убивать пришел? — в свою очередь спросила я, забирая цветы. Каллы, белые. С жирными зелеными листиками на крепких ножках.

— Ну… да…, - замялся он, отводя взгляд.

— Заходи.

Зеленый чай был налит в тонкие фарфоровые чашечки. Каллы радовали взгляд на столе в стеклянной вазе. Евгений меня не торопил, хоть чая ему не хотелось, и судьба каллов была безразлична. Куда нам спешить, до утра времени много. Соседи затихли по своим квартирам после того, как выгнали моего незадачливого ухажера. Молодцы. Не зря я всему подъезду портреты маслом нарисовала.

Надо бы как-нибудь и автопортрет изобразить. В интерьер впишется. Если успею, конечно. Бросила взгляд на Евгения. Он расслабленно сидел напротив, ждал, пока я выпью свой чай. Я не спешила. Рассматривала ночного гостя. Он изменился с нашей последней встречи. Уверенней стал. Взгляд надменный приобрел, будто все ему должны. Имидж поменял с молодежного на деловой. И прическа не такая растрепанная, как раньше. На Бориса стал похож. Да, точно, на Бориса. Даже движения, поворот головы, взгляд сверху вниз.

— Я так понимаю, это теперь твое? — спросила я, показывая перстень на своей руке.

— Почему ты так решила?

— Догадливая, — буркнула я в чашку.

— Я тебе когда-то предлагал серьги. Возьмешь?

— Нет.

— Ты берешь серьги, я беру перстень, — настаивал он. — Идет?

— Серьги не возьму. Перстень теперь твой.

— Жаль.

— Что серьги не возьму? Что перстень твой?

— Просто жаль. Я не думал, что все так обернется, — равнодушно сказал Евгений, и не поймешь, то ли ему действительно жаль, то ли обычная вежливость.

— Мне твои сожаления ни к чему. Скажи, ведь Борис обещал тебя вылечить, но что-то потребовал. Что именно?

— Убить всех, кто был тогда за столом в ресторане.

— Ух ты! Сильно…

Я большими глазами посмотрела на Евгения. Он сидел спокойно, глядел на меня снисходительно.

— Как ты поняла, что я смертельно болен?

— Что непонятного? Ты ж все время повторял: вспоминай меня, да вспоминай меня. Кто угодно поймет, — сделала я глоток чая, которого оставалось все меньше. — Только я не врач, и название болезни не скажу.

— Ну, и я не скажу. Не надо.

— Почему ты меня той же ночью не убил, когда мы ушли из ресторана? — полюбопытствовала я.

— Случайно. Я предлагал на общественном транспорте ехать, можно было вывести тебя где-нибудь в тихом месте, а ты — по людной улице на такси. И ко мне не пошла, — спокойно объяснил Евгений.

Говорила мне бабушка, не целуйся на первом свидании, и к парню в гости не ходи. Кто бы мог подумать, что ее совет пойдет впрок. Только все равно он считает, что я все знаю, догадалась, свидетель и все такое. Беда.

— А при второй встрече? — все-таки глодало меня дальше любопытство.

— Это когда я голову вампира увидел? — улыбнулся Евгений.

— Ну да! — подтвердила я. И далась им всем эта голова вампира. Меня теперь до конца жизни ей будут пинать? Ой, не надо про конец жизни.

— Шутишь?! — вскинул голову Евгений и неприятно улыбнулся. — Мне стало интересно! Я ведь не воспринял тебя всерьез.

— Всеобщее заблуждение, — расстроилась я. Плохо выглядеть молоденькой наивной глупышкой. — Хорошо, насчет меня понятно. Но ты действительно решил всех убить? Совершенно незнакомых людей? Ты же тогда впервые их увидел. И Бориса тоже. Ты ведь даже не знал, с кем общался, и кто тебя на эту встречу пригласил!

— Как ты об этом узнала? — спросил Евгений. К своей чашке с чаем он не притронулся.

— Кто из нас компьютерный гений? — Насупилась я. Сама-то до сих пор с телефоном не разобралась. — Мне только ленивый за эти дни не сказал, какой ты необыкновенно талантливый в технике. Скажи, а хакеры на правительство работают?

— Почти нет. Платят мало.

— Ясно…

Зря правительство так поступает. Польза бы была, определенно.

— Не знаю, как ты вычислил эту компанию, но вычислил. И серьезно за них взялся. Только с Матвеем не получилось, но ты решил его добить позже. А с Константином все удалось. Только осиновый кол зачем?

— Не поверю, что ты не поняла.

— Представь себе, не поняла, — насупилась я.

— Зато поняла, что это был я.

— А кто же еще? Не я. Дмитрий все время был со мной. Матвей еле живой, сама убедилась. Елизавета нам повстречалась на дороге. Я думала о ней, но нет, не она. Она удовольствие получала, когда говорила, что кто-то умер или при смерти. Точно не она. Борис бы руки пачкать не стал, шестерок бы отправил. А многодетный отец в ресторане вообще случайно очутился. Он жив еще?

— Жив. Еще. Ты не хочешь спросить меня, почему ты оказалась с нами?

— Тебя? — удивилась я. — Не хочу. Ты не знаешь. Меня твоя версия не устроит. Она уже по ходу дела образовалась. Мне бы первый вариант. Ты его не знаешь.

— Возможно, первый вариант устарел, и мой устроит тебя больше?

— Не устроит. И серьги не возьму.

— Подумай все-таки.

— И думать нечего, — я отставила пустую чашку. — Евгений, все неправильно, все не так. Когда я искала тебя у машины, ты решил пойти к Борису?

— Решил? Меня никто не спрашивал! — ему тяжело было признаться в своем бессилии.

— И что произошло? Что у вас там случилось? Ты ведь не убил всех, как он требовал. Почему ты потом болел? Что он сделал? Что он тебе сказал?

— Это не важно. Важно, что я сказал ему.

— И что же?

— Я сказал, что передумал. Что меня больше не интересует его предложение. Я к тебе привык. Ты живая. Тебе все интересно. И цветы эти, и кошка, и голова, и кладбище. На кладбище-то зачем пошла?

— Меня не спрашивали, — пожаловалась я. — А ты там что делал?

— Ну, небольшие разногласия с конкурентами, скажем так.

— Борис попросил помочь с ними разобраться? Что у вас с ним произошло?

— Пойдем со мной, узнаешь.

— Не пойду. Серьги не возьму. И еще вот что: зачем было кусать Константина? Что-то связано с твоей болезнью?

Евгений не ответил. Расстроился, чашку взял, но пить не стал, подержал и обратно поставил. Смотрю на него и думаю, что он внешне намного лучше стал, уверенность в себе мужчину определенно красит. Вот бы Янка в гости заглянула, порадовалась бы за подругу. Но не придет, поздно уже, и не надо. Я вляпалась в историю, мне и выпутываться. Если получится, конечно.

— Ты считаешь, что здоров, ведь так, да, Евгений?

— Я чувствую себя хорошо.

— Ты уверен, что это именно то, чего ты хотел? Именно такую жизнь? Получить перстень? Убить всех остальных?

— Нет, остальные мне не нужны. Я пришел забрать тебя с собой.

Интересное предложение руки и сердца. Не ожидала. Неожиданно как-то все произошло, не вовремя. Или любовь не бывает вовремя.