—

Григорий Владимирович, расскажите об участке. Как Вам работалось здесь? Я хочу для себя решить, стоит ли мне переезжать сюда?

—

А почему бы нет, если вы — не управленка?

—

Нет, я — из инспекторов, но мне неловко. Выходит, выдавливаю вас с работы.

—

Ничуть. Я никогда не останусь без дела. Запомните, гвардия не сдается! Я уже нашел работу.

—

А почему не здесь?

—

Долго объяснять. У меня с этими вот, что сейчас подслушивают под дверью, засунув нос в скважину замочную, не склеилось сразу. Я не говорю, плохие они или хорошие, дело совсем в другом. У нас разные убеждения, и подход к работе тоже иной. И ничего тут не исправить. Я засиделся здесь, мне давно пора на пенсию. Но не верится, что наступил предел. Здесь, на работе, я перестал понимать людей. Уже давно не имею среди них друзей. Они высмеивают меня и злословят. Ну, разве это по-мужски охаивать прошлое и показывать пальцем у виска?

—

За что?

—

Я — один из немногих, кто не стыдится носить боевые награды. И надеваю их не только на праздники. А мне говорят, чтоб продал свои медяшки на барахолке по бутылке за штуку. Называли хипачем и металлистом, плесневым пижоном, — всего не перечислить. Мне было обидно, Оля, ведь я свои награды не покупал, не сорвал с погибших, не отнял. Я награжден ими! Я получал их от командиров и носил с гордостью. В войне проявился каждый, и трусов не награждали медалью «За отвагу». Все три степени ордена «Солдатская Слава» есть у меня. Мы добровольно шли воевать. Нас не мобилизовывали, не вытаскивали из домов силой. Мы были совсем молодыми.

—

Но ведь не из-за этого вас не понимают.

—

Понимаешь ты или нет, что мы бросались в атаку с именем Сталина? Все годы войны он был с нами. Тебе это не понять. Он говорил с нами! Мы верили ему, как себе! А когда война закончилась Победой и страна стала отстраиваться, нам сказали отказаться от Сталина! Я этого сделать не смог. Я никогда не был предателем!

—

Я не о том!

—

На работе все шло путем. У меня на участке нет браконьеров. Извел всех! Как? Это мое дело! У каждого свой метод. Никто кроме меня не мог так их прогнать. Я один имел на это право!

Ольга поняла, что ей придется обдумать свое отношение к участку, людям, что ничего общего в работе с прежним инспектором быть не может. Женщина шла, задумавшись, по опустевшей улице. Она поняла, что работы здесь гораздо больше, чем в Усть- Большерецке, участок сложнее, требования выше.

—

Оля! — внезапно услышала рядом. — Не пугайтесь, это опять я! — увидела Анатолия.

—

Почему тебя никто не проводил?

—

Толик, с моей работой о таком даже думать смешно. Если в поселке станут провожать, что буду делать на участке? Там приходится забывать, что женщиной родилась, — опустила голову.

—

А вот это зря! Тебе цветы должны дарить каждый день!

—

Сейчас! Подарят на гроб! Хоть не смеши!

—

Я бы дарил!

—

Зачем?

—

Потому что ты есть на свете, вот такая! Самая лучшая!

—

Шутишь? В Усть-Большерецке другое слышала.

—

Значит, повезло, что они тебя не заметили, прошли мимо. Оставили мне…

Они долго гуляли по морскому берегу, слушали шелест волн, крики чаек. Любовались пароходами, рассказывали друг другу о себе.

В гостиницу вернулись под утро. И Ольга впервые поняла, что ей не хочется расставаться с Анатолием. Простой и понятный, он умел общаться так, что показался давно знакомым. С ним быстро летело время.

За несколько дней Оля познакомилась с новым участком. Его показал сам Григорий Владимирович.

—

Гляди ж сюда! Видишь вот этот распадок? С виду уютный, пригожий, так и тянет туда передохнуть. Смотри, никогда здесь не останавливайся. Проскакивай быстро!

—

Почему?

—

Волков тут много, поэтому даже браконьеры сюда не заходят. Знают. Бывало, нападали стаей, раздирали в клочья!

—

Не дошло! Разве осенью волки нападают на людей? Даже не слышала. Знаю, зимой могут с голодухи сожрать кого-нибудь, но во время нереста всем жратвы хватает, — не поверила женщина.

—

Я тоже об этом знаю, но ходит в этих местах легенда о седой волчище. Селеной ее назвали. Она в этом распадке живет. Мстит людям за свою боль. Была она когда-то красивой девушкой, любила парня. И все у них ладилось, дело к свадьбе шло. Но лучшая подруга жениха отбила, увела от невесты. Та сбросилась с горы вниз головой от горя, не захотела больше жить. Да и умереть не пришлось. Переродилась в волчицу, пока вниз падала. С того дня людей возненавидела. В этом распадке ее новая жизнь началась. Его от всех людей бережет в любое время года: кто бы сюда не попал, обязательно изорвет. Будь это мужик или женщина, никого не пощади^-!.

—

А вы ее видели?

—

Случалось. И впрямь, белая как снег! Альбиносом называют охотники. Но сколько раз пытались убить Селену, так и не получилось. Хитра и коварна волчица. Любого охотника подловит. Скольких в клочья изорвала!

—

Но ведь вы живы!

—

Издалека видел! На берег не выходил и в распадке не был! Говорят люди, кто ее видел и остался в живых, тот счастливо свой век доживет.

—

Потому что не сожрала она? — рассмеялась Ольга.

—

Чего хохочешь? Ты глянь, вон она сама, легка на помине! — указал на сопку.

На ее верхушке стояла белая волчица. Она внимательно следила за приближающейся лодкой.

—

Видишь, не сбрехал я!

—

В каждой стае есть свои альбиносы, седые и белые от рождения. Но легенда грустная. Жаль, если в ней есть доля правды.

—

Я вот тоже не вписался в свою стаю. И меня не поняли, потому ухожу без сожалений. Нельзя испытывать всех своей особенностью. Лучше жить незаметно, иначе раздавят. Сотрут в порошок.

—

Ну, на вас многие зубы поломали!

—

Как иначе? Я же — гвардия! Никогда не сдаемся! — встал старик в лодке во весь рост и, оглядев берега, сказал, — отдаю тебе владения свои. Береги их и люби! Да и ты, река моя, признай и не обижай хозяйку новую. Не мучай, не студи и не губи ее. Помогай и выручай, не дай загинуть!

Ольга после этих слов потеплела к деду.

Вечерами она встречалась с Анатолием. Они подолгу гуляли по морскому берегу, о чем-то говорили без умолку. Однажды Анатолий спросил:

—

Оль, а зачем тебе Оссора?

—

Меня прислали сюда работать.

—

А давай мы изменим маршрут!

—

Как? Куда?

—

В Питер поедешь? Ко мне?

—

Это предложение?

—

Само собою!

—

А ты не поспешил? — спросила, посерьезнев.

—

Я так не думаю.

—

Толик, я не готова ответить.

—

Что мешает?

—

Слишком мало знаем друг друга.

—

Но мы и сами — не дети.

—

Потому и страшно, что исправить уже времени не будет. Нам не по семнадцать.

—

Оля, я с женой встречался вдвое дольше, чем прожили. Не хочу больше присматриваться и терять. Жизнь слишком короткая. Давай решимся вместе. Зачем тебе рисковать каждый день жизнью на работе? Да и мне надоело одиночество.

—

Мне подумать нужно. Все слишком внезапно на меня свалилось. Да и на работе неловко будет, ведь в командировку послали. Как скажу им?

—

Что выходишь замуж? Что тут необычного? Ведь у всех на первом месте личная жизнь.

—

.Меня не поймут!

—

А при чем они? Главное — ты! Живи, как тебе лучше. Кто, кроме тебя, такое решит? Или в себе не уверена?

—

Понимаешь, были совсем иные планы.

—

Как бы мы не расхваливали холостячество, себя никогда не обманем, потому что, став семейными, будем нужны друг другу, а значит, перестанем мерзнуть и страдать от одиночества. Мы уже взрослые люди, значит, и жить надо уверенней, спокойнее.