—

Оля, давайте спустимся в ресторан. Сейчас там пусто, спокойно поедим, — предложил охотовед.

—

Анатолий, мне предпочтительнее буфет. Я не знаю, на сколько затянется здесь мое пребывание, и не хочу сорить деньгами.

—

Оля, я плачу…

—

Нет, я так не могу. Мы с вами едва знакомы и сразу в ресторан?

—

А если принесу в номер?

—

Не нужно. Я сама себе возьму все, что необходимо.

—

Вы пренебрегаете мной?

—

Анатолий, не надо быть таким навязчивым, — хмурилась Ольга.

—

Ладно, не сердитесь, — взял ключ из ее руки, вывел в коридор и повел к лестнице, держа за локоть.

Уже в ресторане мужчина

сделал

заказ официанту и спросил:

—

Оля, расскажите, что такое Усть-Большерецк и кто у вас там остался?

—

Теперь не о чем говорить. Человек, с которым работала, был мне братом, но и он уезжает, конечно, не с добра, оставляя после себя проклятие прожитому времени. Ни мне, ни ему жалеть не о чем. Он приобрел там семью, а я потеряла годы. Мне ни вспомнить, ни жалеть не о чем. Ия, и Гоша остались чужими в этом поселке. Мы целиком вложились в работу, взамен не получили ничего!

—

Оля, а на что рассчитываете в Оссоре? — спросил Анатолий, заглянув в глаза.

—

Ни на что. Хочу сменить обстановку.

—

А что это даст?

—

О том я не думала, но здесь жизнь видна. Вокруг нормальные люди. Когда ехали из аэропорта, видела много молодежи, а там — старушечье царство, убогое и корявое. Я больше не выдержала бы там.

—

А мне среди людей холодно. Один остался. Вроде все есть, и нет ничего.

—

Жена бросила? — спросила Ольга тихо.

—

Не стало ее, умерла.

—

А дети?

—

Не было, не повезло стать отцом. Не успели.

—

Давно один?

—

Скоро три года.

—

В командировках забываетесь?

—

Не получалось пока. Хотите, покажу фотографию жены? — человек полез в карман.

Ольга глянула на снимок, и мурашки поползли по спине, словно саму себя увидела.

—

Теперь ты понимаешь меня? Я не назойлив, но когда увидел, душа перевернулась. Своим глазам не поверил. Кто из вас чья копия?

—

Толик, успокойся. Я вижу, я все поняла, но это лишь чисто внешнее сходство, — вернула фотографию.

—

Пошли, погуляем на море, — предложил человек.

—

Мне нужно в инспекцию.

—

Ты долго там будешь?

—

Как сложится…

—

Я жду тебя. Вот номер мобильника, позвони, когда освободишься. Договорились?

Но все получилось иначе. Едва Воронцова переступила порог инспекции и назвалась, ее сразу окружили мужчины, привели в кабинет, потом повезли смотреть квартиру, рассказывали об участке, который решили доверить Ольге.

—

Там старик шутя справлялся с браконьерами.

—

Знаешь, он свой метод борьбы с ними придумал.

—

Ну, да! Он не извел, не штрафовал, никого не сдавал в милицию. Браконьеры сами от него «ласты сделали» и приклеились на других участках, а к деду нос не суют.

—

Он дрался с ними? — спросила Ольга.

—

Да что ты? Нет. Он — старый сталинист и на своей лодке, на самом носу закрепив портрет Сталина громадный и плакат тех времен «Слава великому Сталину!». Старики, завидев ту лодку, со страху крестились поначалу. А ну, как впрямь сиганет из лодки какой-нибудь кэгэбэшник и возьмет за жопу, до конца жизни на Колыму засунет! Ведь нормальный человек в такую лодку не сядет. Не рискнет в ней открыто на людях показаться. А коль появилась, значит, что-то

случилось? И чего

теперь ждать? А наш дед тем временем орал в «матюкальник»: «Выходите диверсанты, вражье семя, уголовники и агрессоры! Все, кто подрывает устои советской власти, — расхитители национального достояния нашей Родины! Я всех вас проучу сталинским судом! Всех врагов народа, кого — к стенке, кого — на Колыму, до мировой победы социалистической революции просидите на рудниках!

—

Он, что, — псих? — рассмеялась Ольга и добавила, — ему не вломил никто?

—

Он засыпал органы безопасности своими жалобами, где браконьеров называл политическими подрывниками, врагами народа и требовал для них смертную казнь, расстрел.

—

Отморозок! — смеялась Ольга.

—

Мы тоже так думали, но дед — не дурак. Он хорошо знает всех жителей Оссоры и на каждого браконьера находил свои компроматы. Один сидел при Сталине за то, что слушал «Голос Америки», но выжил как последняя контра даже на Колыме. Разве место ему в пограничной зоне? Он и сегодня остается врагом, надо с ним разобраться! И так с каждым. Стали мужиков таскать в органы безопасности. Мужики не на шутку струхнули. От своих стариков наслушались всякой жути. Да и деды от греха подальше перешли на другие места ловить рыбу. Кому охота знать, чем отличается ФСБ от КГБ? Лучше с ними не связываться и не знакомиться. От того добра не будет, это знают все.

—

Да и участок не единственный.

—

А деда не обследовали на предмет вменяемости? — спросила Ольга.

—

Кто решится? У него три степени ордена «Солдатской Слава», медаль «За отвагу», кучи других наград. Он с именем Сталина всю войну прошел до самого Берлина! Убеди, что дураком был! Нас свои отцы не поймут. Вот и посуди, кто посмеет деда тронуть? А он и теперь в той же лодке по реке мотается. Правда, браконьеры и сегодня его обходят. Жива память у народа! А дед — не дурак, знал старый оригинал, на что давить! Никто до того не допер! А он всех обхитрил, наш музейный экспонат!

—

Ну, если у него нет браконьеров, зачем убирать деда с участка? — спросила Ольга.

—

Понимаешь, все бы ладно, пока ситуация касалась обычных наших мужиков. А тут приехал к нам с проверкой работник областной прокуратуры. Наши вздумали его на рыбалку свозить и нарвались на деда. Тот берданку образца прошлого века в лоб нацелил. Человек и раскололся кто он есть. Так утопил в кляузах. Сколько неприятностей доставил. Тот проверяющий при слове Оссора за валидол хватается! Во, достал плесень мужика! За самые что ни на есть! Решили избавиться, а заменить было некем.

«Придурковатый хитрец! А может, подлец? Ведь многим доставил неприятностей! Но почему именно меня толкают на его место?» — задумывалась Ольга не раз, слушая будущих коллег, инспекторов рыбоохраны.

—

Ольга, что вас беспокоит? Почему хмуритесь? Чем недовольны? — спрашивали ее.

Она ничего не могла ответить. Женщина хотела встретиться со стариком и поговорить с ним наедине по душам.

—

Зачем? Он любого достанет до печенок! — отговаривали Воронцову, но та попросила телефон деда.

Ей дали, и она позвонила.

—

Григорий Владимирович, я — Ольга Воронцова, инспектор рыбнадзора. Меня присылают к Вам на замену. Я — в Оссоре, но прежде, чем принять какое-то решение, хочу встретиться и поговорить с вами напрямую.

—

Какой смысл во встрече? Зачем и кому она нужна? — услышала скрипучий голос.

—

Мне эта встреча необходима!

—

Но я не желаю видеться с вами! — положил трубку на рычаг.

Ольга растерянно огляделась. Ее быстро уговорили, сказав, что дед всегда и со всеми дерзил, даже с начальством.

—

Вот и с тобой так же по-хамски обошелся. Да и о чем с ним говорить? — убеждали Ольгу.

Она уже собралась уходить в гостиницу, как вдруг в кабинет неожиданно вошел седой пожилой человек и, слегка кивнув головой всем, обратился к Ольге:

—

Это вы Воронцова? О чем хотели говорить со мной? Я решил не обижать в вас женщину и пришел сам! Может, эта встреча и впрямь нужна на будущее. Пойдемте в кабинет. Он был моим, теперь — ваш, — открыл дверь, пропустил вперед Ольгу, включил свет.

Женщина увидела на стене большой портрет Сталина. Заметила, что дед внимательно наблюдает за нею. Оля села за стол и попросила: