—

Ты не обижайся, я правду тебе сказал, — услышал голос Рогачева.

—

Я все понял, Стас…

—

И не только семью, но и женщину твою в покое не оставят, — выбросил окурок и предложил коротко, — пошли, поднимем сеть.

—

Ого, уже полная! — глянул Гоша.

До самой темноты помогал поселенец разделывать рыбу, солил ее, закладывал в бочки. Рогачев носил в коптилку сушняк, поддерживал жар.

—

Эту партию еще дня три коптить, затем снимать можно, как думаешь? — спросил тихо.

—

По-моему, завтра к вечеру готова будет.

—

Пожалуй, хватит нам. Больше не стану ловить. Давай соберем сети, — предложил Стас Корнееву.

—

Не спеши. Пусть стекут, чтоб не сгнили. Свернуть их недолго, но пусть они до будущего года сохранятся надежно.

—

Устал я здесь, да и на работе дел набралось. Туго моим ребятам приходится, не успевают. Пора и мне включаться. Весь отпуск всадил в рыбу, ни одного дня не отдохнул по-человечески, — пожаловался Гошке и спросил, — так ты поедешь на заставу?

—

За собаками?

—

Ну да! Я на твоем месте давно бы ими обзавелся.

—

Смотаюсь. Вот только дадут ли мне?

—

Куда денутся?

—

Стас, погоди сеть сматывать, дай и я разок поставлю. Обещал рыбы подкинуть. Может, даже ждут меня?

—

А без рыбы уже не примут? — расхохотался Рогачев.

—

Да кто их знает?

—

Баба — как корзинка без дна! Сколько в нее не клади, все равно ничего не видно. И обратно ничего не получишь! — съязвил Стас.

—

А что ты хочешь? Недаром о бабье говорят, мол, с транды сдачи нет.

—

Зачем же сам в этот омут башку суешь? — удивился Рогачев.

—

Ты глянь в реку! Даже рыбы парами кружат. Неужели я глупей?

—

Средь них поселенцев нет! — заметил Стас ядовито.

—

Инспекторов не бывает в их косяках! — поправил или уточнил Гоша.

—

А что поделаешь? Хоть я и поселенец, и инспектор, но меж ног тоже растет. Куда от себя денусь? — вошел Корнеев в реку. — Давай второй конец! — крикнул Стасу.

—

Тебе с одним мороки мало? — шутил тот.

Осознание того, что рыбалка закончена, приободрило человека, выровняло настроение. Рогачев охотно помог Гоше установить сети и пошел к костру готовить ужин.

—

Послушай, Стас, я тебе здесь больше не нужен. Докоптишь и без меня. Я когда подниму сеть, возьму рыбу и смотаюсь в поселок, а завтра с утра — на заставу.

—

Давай! Только поедим сначала.

—

Не хочу рыбу. Надоела! Все дни — одна она. Того гляди, сам чешуей обрасту, и хвост появится. Весь провонял ею, насквозь, — понюхал свои руки Гоша и сморщился.

—

Не коренной, не местный ты человек! Наши мужики, имея рыбу, о мясе и не вспомнят.

—

Оно и видно! — выругался Гошка.

—

У нас не только люди, но и коты с собаками любой колбасе рыбу предпочтут.

—

Дурные вовсе! — сплюнул поселенец.

—

Привычка — вторая натура, — развел руками Рогачев и предложил, — ты рыбу брезентом накрой, чтоб поселковые не увидели, что везешь. Иначе от кляуз не очистишься.

—

Где возьму?

—

Да у меня. Я свою палаткой закрою, — оглянулся на сети и позвал, — пошли твои концы тянуть!

Вечером Гошка причалил к знакомому берегу, и тут же к нему сверху скатился Степка. Он радостно взвизгнул, увидев почти полную лодку рыбы, тут же принялся носить ее в сарай. Поселенец помогал, но скоро выдохся. Сказались бессонные ночи и усталость.

—

Степ, сам справишься? Я — в отрубе, вымотался как последний лох!

—

Конечно, сам сделаю! Идите в дом, мамка давно вас ждет. Все глаза проглядела, — улыбнулся робко пацан.

Анна подошла к Гошке, помогла стянуть с плеч мокрую рубашку.

—

Совсем измучился, — пожалела мужика.

—

Поговорить нам надо, — сухо оборвал бабу.

Та сжалась, почувствовав недоброе:

—

Что-то стряслось? — спросила дрогнувшим голосом и села напротив, подвинув тарелки, — ешь, Гошик, ешь, наше солнышко…

—

Пошли в зал, там побазарим, — позвал за собою Анну и, устроившись на диване, усадил бабу рядом, обнял, и застряли слова в горле.

«Ну как отказаться от нее самому? Может, она — его судьба? А вдруг он станет ее горем?» — кольнуло внутри.

—

Ань, ну что брехать впустую? Не могу без тебя! — выдал совсем не то, что думал.

—

И я, — услышал в ответ робкое.

—

Все время о тебе и Степке думаю, — почувствовал, как тесно прижалась к нему баба. — Обдумал каждую мелочь. Коли дышу в поселке, не жить мне без вас! — Анна обняла Гошку смелее. — Но есть и другое, о чем знаем оба, но говорить боимся, — сорвался голос человека.

—

Ты это о чем? — встрепенулась женщина испуганно.

—

Понимаешь, я не только поселенец, но еще и инспектор на свое несчастье! Знаешь, сколько раз в меня стреляли поселковые за время лососевой путины, которая только в разгаре? Уже не счесть! Много раз могли убить, и не раз цепляли то пули, то дробь. Пойми, я не жалуюсь! Что моя жизнь? В зоне десятки раз мог откинуться. Но это я! А когда семейный стану, на вас начнут отрываться поселковые. Сначала тебя уговаривать станут, потом грозить, а дальше доставать начнут тебя и Степку, чтоб мне

досадить. Что они устроят, одному Богу ведомо, но в покое не оставят, это верняк. Даже мой барак подожгли.

—

А зачем?

—

На лугу взять решили, мол, нынче так, а завтра самого в нем поджарим.

—

Изверги! — возмутилась Анна.

—

Так это— я, а если, узнав, что здесь дышу, запалят твой дом?

—

Убереги от лиха, господи! — перекрестилась женщина.

—

Вот и я о том! И тебя, и Степку жаль! Мало без крыши и угла останетесь, но и жизнь могут отнять. Вот в чем печаль моя, Аннушка!

—

Знаешь, а у нас со Степушкой своя новость. Не сказал тебе о ней мой мальчонка? Значит, не успел. Мы ж на переговорный нынче ходили. Поначалу не поняли, кто вызывает нас, потом дошло, что это Юра, старший брат покойного мужа. Он в Санкт- Петербурге живет. Бездетный, но хороший человек. Я его знаю. Он бывал здесь раза два или три. С мужем они не дружили, ссорились часто. Юрка — человек сурьезный, не то что мой бывший — шелапуга! Этот и грамотный, и на хорошей должности уже много лет сидит. Трехкомнатная квартира в центре на двоих с женой. Она тоже работает в начальстве. Так знаешь, чего он звонил, прознав про смерть мужа? Хочет к себе Степку забрать. Обещает с него путнего мужика вырастить.

—

Это как? С усыновлением?

—

Нет! Что ты, Гоша? Я еще живая! — испугалась Анна.

—

А зачем ему Степка?

—

Своих нету. Степка — единственный племяш. Говорит, что выучит его, даст высшее образование.

—

Он и здесь учится! — недоумевал поселенец.

—

Ну, как учится? Троих учителей нету: по физике, химии и иностранному. Не хотят учителя ехать в наш

поселок. А каково детям? Недоучками из школы вый») дут. Разве это дело? Вот Юрка и предложил, мол, давай пацана к нам. На лето ко мне отпустит, если Степка захочет.

—

А кем работает тот Юрий? — перебил Гоша.

—

Он — военный, на корабле служит. Сам весь в звездах. Такой нарядный ходит, будто его с картинки сперли. И корабль его тоже военный, фрегатом зовут. Юрка на море с самой молодости. Сурьезный человек! Не пьет, не курит. По бабам не бегает. Да и где взял бы их в море? На корабле ихнем только одна женщина имеется. Да и та — обезьянка. Она у всех сладкое ворует, хулиганка. Ну а дома без детей холодно. Куда ни глянь — пусто. Хоть в квартире ткни пальцем в стенку — золото польется, — не смогла Анна скрыть зависти.

—

И что ты решила? — спросил Гоша.

—

Отправлю. Пусть поживет по-людски, в нормальной школе учиться будет. Там его никто не станет дразнить. Он ведь очень способный, но в нашем поселке все пропадет, а жалко. Я ничего не увидела в жизни, и Степка все потеряет…