Вот не надо только про аэробику, бассейн и тренажерный зал! В бассейн я и так хожу, в воде не ощущаешь веса, это помогает, но… превращается во времяпровождение, ну как в бане! Я еще ничего, редко, да метко, а вот основная масса теток просто как медузы, лениво, медленно, по двое-трое передвигаются, обсуждая свои проблемы. Аэробика же и тренажерка – это смерть спине! Я как-то пошла, через месяц спину схватил приступ, год ходила враскоряку! Есть еще всякие средства для похудения, но у меня все-таки хватает мозгов, чтобы ими не пользоваться, ведь это очевидный обман, временное облегчение с тяжелыми последствиями. В общем, не вижу пока выхода.

У меня просто отличное настроение, ну какая же я умная! Сегодня на работе пришел мой разработчик – грузин, принес результаты испытаний прибора с моими окнами – и там все прекрасно, ну прямо как у меня на компе! Сан Саныч сидел как сыч – впервые услышал про ту задачу, я как-то забыла с ним поделиться, дел было много. Грузин просил ещё кое-чего посчитать и всё красиво оформить для доклада на конференции в Москве, сделав упор на сравнение хода лучей с окнами и без. – На ваши окна надо бы оформить патент на изобретение! – сказал, глядя мне в глаза.

Я, как обычно, слова внятно сказать не могу, только тупо улыбаюсь, все нити разговора у Сан Саныча. Взяла задание и ушла за комп – работать, не люблю ля-ля разводить, все разговоры их заканчиваются обсуждением каких-то глобальных проблем, никак меня не касающихся. Еще с полчаса они о чем-то шушукались, но я уже была в задаче и не слушала. А зря. Именно тогда они и начали обсуждать насчет патента.

С того дня Сан Саныч стал проявлять необычайную активность за своим компом, что-то набивал в любую свободную минутку. У него же с десяток сотрудниц, раньше всегда их просил. Насторожили же меня телефонные звонки: ясно было, беседует с грузином, но почти всегда заканчивал фразой: – Я сейчас приду.

Забрал у меня всё, что можно, по его задаче, загрузил другой работой, сказал, что пишет отчет грузину. Это его обязанность – писать отчеты по проделанной нами работе, почему-то он здесь никому не доверяет. На мой вкус, я бы написала лучше, более понятным языком, а не тем наукообразным, что читать нормальным людям невозможно. Иногда я делаю вставки в его черновики, но он, посмеиваясь, оставляет лишь идеи и переводит мои красочные опусы в свой сухой язык. Ну пишет отчет и пишет, странно только, что сам набивает, раньше использовал подчиненных.

Любопытство уже овладело мной, и я решила узнать, что он пишет. Несколько наших компов объединены в местную сеть, все защищены паролями. Но не от меня. Небольшие усилия – и со своего компа вхожу в его файлы. Баа, да это же заявка на патент, на мои окна! Зачем же такая таинственность и вранье об отчете? – А вот и ответ: титульный лист, где изобретателями на МОИ окна названы генеральный директор, грузин и мой начальник. А меня, их придумавшей, рассчитавшей и давшей имя, нет. Ну первые два – это понятно, даже не обсуждается, ну ладно и Сан Саныч, все же начальник, а где же я?

Как обухом по голове! Только жизнь начала налаживаться, в смысле работы, только появился наконец-то нормальный начальник надо мной, и тут это… как назвать-то? С неделю ходила я недоуменная, обида разъедала душу. В привычку вошло следить, как движется оформление патента. В конце концов, не выдержала и вечером, когда все ушли, рассказала всё Елене Анатольевне. Она противостоит текучке, занимаясь самой необходимой и востребованной работой: рассчитывает основные параметры двумерными программами, исходя из требований ТЗ (технического задания). Надеюсь, что скоро этот каторжный труд возьмут на себя компьютеры, но пока ни одна программа оптимизации не смогла даже приблизиться к её решениям, в голове у нее заложен алгоритм действий, лучший на сегодняшний день и пока не воплощенный виртуально. Именно она, найдя решение в двумерном представлении, дает мне параметры для продолжения расчетов в пространстве.

Показала ей патентные файлы, она заинтересовалась. А еще показала заявку, которую он использовал как образец – это оказалась пушка, которую когда-то рассчитывала именно она. Но там в авторах не было вообще никого из наших, только разработчики. Наверное, мы слишком мелкие сошки, чтобы отражать нас. Подумаешь, что-то рассчитали, основные идеи и сами приборы – их! Но в моем-то случае патент именно на идею окон, существенно улучшающих качество прибора. Елена Анатольевна пообещала тонко (чтоб не выдать меня, что я залезла в чужой комп) расспросить грузина и Сан Саныча. Сказала – сделала. Грузин прямо ответил, что предложил оформить патент НАМ, а уж дальше – наше дело. Верно, так и было. А любимый начальник после возмущенной патетики часа два доказывал, что процедура написания документации занимает времени и сил много больше, чем сами идеи и расчеты (ха-ха), и что от нашей лаборатории полагалось вставить всего одно имя (уже ближе к истине), спасибо и на том – раньше вообще нас не упоминали (это правда). Я делаю вид, что ничего не знаю, так мне проще.

…

Мне ответили! Вошла сегодня в свой почтовый ящик на компе, а там ответ от ребяток, делающих телепроект! Приглашают принять участие в первом наборе участниц, причем оплатят, как автору идеи, проезд, проживание и питание, но только до первого конкурса, который будет через две недели после заселения. То есть меня зовут поехать на остров в Грецию и там пожить четырнадцать дней, причем бесплатно!!! Ну наконец-то удача повернулась ко мне лицом! Или нет? Наталья, ты что, забыла, где лежит бесплатный сыр? У меня есть время на раздумья, второго апреля – последний срок подачи документов для оформления. В любом случае, надо бы заняться английским разговорным языком, освежить, так сказать. И начать больше двигаться и меньше есть, чтобы хоть часть пуза убрать!

Во время турниров сына у нас с мужем появляется своеобразное хобби: отслеживать по Интернету как он сыграл. Турниры такого уровня всю информацию четко заносят на свои файлы, вплоть до распечатки самих партий. Ну партии мне не интересны, я плохо играю и мало смыслю в сути, но муж смотрит. Зато мне интересно турнирное положение и сама борьба, кто кого, сколько очков и каковы шансы. Многих соперников мы знаем, видели воочию, когда с ним ездили, в их спорте редко появляются новички с неба. Хотя случается, конечно, но от этого еще интереснее. С замиранием сердца после работы открываю файл турнира, руки дрожат! Вот этот миг многого стоит, эмоции через край. Информация обновляется «в течение суток» после игры, и я каждые пятнадцать минут с тем же замиранием вхожу и вхожу на их сайт, Интернет так и тратится. И вот наконец-то появляются результаты! У меня аж в глазах темнеет от волнения, пока ищу фамилию сына. И если вижу, что выиграл, радость охватывает до кончиков пальцев, кидаюсь звонить мужу или ору, если он дома. Весь вечер подпрыгиваем, напеваем, настроение на подъёме. Но с той же вероятностью может появиться и нулик – проиграл, и тогда я начинаю сильно переживать за него, как ему плохо, как он расстраивается. Особенно если проиграл случайно или, наоборот, бездарно – это бывает иногда, муж по партии легко определяет. Сам результат лично для меня не так важен, как осознание того, что творится в мозгах Лешки. Помню, в шестнадцать лет он поехал играть в финале до двадцати, и после шести туров имел всего одно очко, вышел в самый хвост – и как же мне было плохо, я так и чувствовала безнадегу, опутавшую его мозги и не дававшую ему думать. Тогда он набрал 3 из 9, заняв предпоследнее место, приехал домой притихший, с потухшими глазами и долгое время не прикасался к шахматам. Но помню я и финал до четырнадцати в Питере, когда мой сынуля, прежде никогда не блиставший, набиравший от силы 4 – 5 очков из 9, вдруг набрал 7 и занял третье место (при сотне участников)! Некоторое время я не могла осознать, поверить, ведь не ждала и не мечтала о таком взлёте! Тогда у него, кстати, появилось право выступать за рубежом. И я впервые в жизни ощутила – через сына! – вкус победы, недоступный мне лично раньше, как я не корячилась. А вкусив раз, ты подсаживаешься, мечтаешь повторить. Напоминает наркоманию, если честно.