Еще через пару наполненных и содержательных дней не удержалась – влезла в местную сеть в закрытые файлы участников. Конечно, это очень некрасиво с моей стороны, но ведь я обещала не посещать сайты в Интернете, а про локальную сеть с базой данных слов не было! Пароль, необходимый для входа, был небрежно записан на клочке бумаги и засунут под стекло, просто идиотом надо было быть, чтоб этим не воспользоваться. Оправдавшись так перед собой, изучила расстановку сил в нашем проекте и проанализировала свои перспективы. А они оказались просто аховые – я не попадала в зачетную тридцатку! Конечно, сказались многие факторы: исчезновение на две недели из проекта (с глаз долой – из сердца вон), дурацкое мое поведение во время захвата заложников – никто ведь не раскрыл мою истинную роль, и первая неделя после возвращения тоже была не в мою пользу, когда я ходила набыченная, суровая, озабоченная, к тому же истощенная и нервная после пережитого. А ведь была на восьмом месте на половине дистанции!
Не ожидала, что меня так заденет добытая информация. Я расстроилась. Если мне не светят деньги, то что я тогда здесь делаю? И как переживу торжественный бал, когда будут награждать всех моих друзей, а я ничего не получу, и они с непритворной жалостью и сочувствием будут меня утешать? О нет!
Весь день ходила как сомнамбула – под впечатлением спертых сведений. По жизни я совсем не завистливая, даже наоборот. Для себя выстроила некую теорию – по поводу зависти для русского. – Как жизнь? Как дела? – на этот стандартный вопрос от американца ответ всегда бодрый, типа «лучше всех», а русский почти наверняка скажет: – Помаленьку (вариации – хреново, так себе, ничего). – Редко когда услышишь положительный ответ, чаще получаешь отрицательные эмоции и конкретные жалобы. И не зря это так, ох, не зря: какая-то истина сермяжная здесь есть определенно (уж не сила ли того самого «русского духа», неслабая вероятность навлечь на себя порчу от одного недоброго взгляда). Опыт собственной жизни научил меня отвечать точно так же! Простой положительный ответ типа «нормально» и то опасен, не говоря уж о том, чтобы чем-нибудь похвастаться. И ни в коем случае нельзя делиться успехами детей! Наоборот, лучше для дела – всячески прибедняться. Иначе сглазят, по крайней мере, у меня так было несколько раз: только выложишь собеседнику о достижениях детей (про свои я давно даже не вспоминаю, и мысли такой нет, впрочем, как и самих достижений) – тут же случаются неприятности. Уловив эту зависимость, теперь не испытываю судьбу и всегда в ответ на «как дела?» лучшее, что выдаю – «нормально», и то – только близким родственникам, а просто знакомым – «помаленьку». А научила этому меня одна мамаша, когда мы сидели и ждали своих детей, пока они играли партию, на одном из ранних Финалов России. Дочка ее в случае победы занимала второе место, что автоматом давало право выступать за сборную России на первенстве Европы, то есть автоматом двухнедельное пребывание за границей (подумаешь, какую-то партию только сыграть за день) за государственный счет, по желанию с культурной и спортивной программами. Мамочка сидела вся зеленая, руки тряслись натурально, даже успокаивающее глотала. Я же была аморфно-равнодушна, поскольку мой шел в минусе и любой результат был уже неважен. Мы с ней хорошо проболтали несколько часов – она мне как в отдушину многое порассказывала, в том числе и о зависти. Дочь ее была отличница, спортсменка и красавица, а жизнь так повернула, что пришлось ей поменять школу – замордовали «подруги», вплоть до физического воздействия, и все из-за зависти, мальчики-то смотрели на дочку в первую очередь, а не на них. Поразило, что никому из друзей в новой школе они не только не сказали, куда едут, а вообще скрыли, что девочка занимается шахматами. И сейчас для всех они – в санатории, по болезни.
Потом вылетела сияющая дочь и у матери чуть не случился инфаркт от счастья. – Ну теперь-то можно будет сказать в школе? -Да Вы что! Ни за что! Ни слова! Чем дольше не будут знать, тем лучше. – сказала на прощание. Больше я ее не видела. Дочка выступила на Европе средненько и больше на такую высоту не выстреливала. Наверное, узнали и сглазили все же, ха-ха!
Самое смешное, что на следующий год я повторила ее методику – никому из знакомых ни слова! А сын сам тоже никогда никому ничего не говорил – потому что молчун. И что Вы думаете? – Да, именно тогда он и выступил сверх удачно, стал призером. С того раза я и привыкла молчать о хорошем. О болезнях и неудачах – всегда пожалуйста, со всех сторон обсасываю, когда интересуются. О хорошем – ни слова, а если припрут прямыми вопросами – говорю, но с оттенком «ерунда», «того не стоит». Понимаю, что глупо все это, но ничего не могу с собой поделать.
Хотя есть одно препятствие – пресса. Взяли за моду последнее время печатать о шахматистах, и замелькала наша фамилия… И у Лехи резко ухудшились результаты…
Так я размышляла, завалившись спать раньше времени на целый час – не пошла к нашим в гостиную, как обычно делала. Завидую ли я сейчас первой тридцатке? – Нет! Совершенно не завидую. Совсем другие чувства – обиды немного, да жалости к себе – тоже есть. Но почему так плохо мне, не из-за обиды же да жалости?
И тут до меня дошло, почему: я, взрослая женщина, провела здесь более двух месяцев и не смогла заработать денег! Хотя именно этим я и занималась, не считая первых двух недель отбора – внутри меня жила бешеная надежда, что смогу срубить пару – другую тысяч долларов, это же сразу какое уважение к себе! А то всю жизнь ковыряюсь в мелочевке и рабском труде по дому, который те, на кого я работаю, совсем не ценят и презирают… И был вполне реальный шанс, пока дурацкие игры в террористов не перечеркнули все. Вдруг родилась новая мысль: наверняка по окончании проекта придется ехать домой за свой счет, на что уйдут мои 500 долларов, и плакала моя Стиральная машина!!! Последний вывод меня окончательно доконал. Пара сеансов стирки – и все лечение спины насмарку, а в перспективе я – лежачая больная с параличем позвоночника, другие люди должны будут убирать за мной мои экскременты – неееет, только не это!
И тут предо мной ясно встало решение – ЧТО делать: надо бежать отсюда! Все равно не смогу войти в тридцатку, в деньги, так хоть сохранить заработанное – бесплатно добраться до Москвы, пока предлагают! Хочууу домооой! Сдаююююсь, не вышло из меня бизнесвумен – и я уткнулась в подушку и горько зарыдала, как девчонка малая. Надо понимать, это выходила моя обида на несправедливо уплывшие деньги…
А заодно и решу проблему с Джоном, поскольку несмотря на мои благие намерения жить оставшуюся жизнь только с мужем – я действовала строго наоборот: почти все время проводили вместе и все больше увязали друг в друге… Та ночь на маяке разбудила дремавшие чувства, и я без зазрения совести и без единой мысли обнималась с ним по углам… Больше в постель он меня затащить не мог (пока), но то лишь временное явление, скорее даже игра, затеянная для растягивания удовольствия. Его наступление должно без шансов для меня закончиться победой – я это чувствую. Еще неделя – и прощай, муж, уйду к другому. Так что бежать надо немедленно, пока проблески оставшихся мозгов освещают дорогу!
Как только добралась до компа на следующий день, послала отчаянное письмо Виктору, чтоб они меня захватили по пути, как и обещали – иначе у меня банальным образом нет денег на билет! Ответ от него пришел уже через полчаса: – Завтра. На том же месте в тот же час.
То есть у меня осталось полтора дня на завершение всех дел.
С Джоном почти не расставалась в последние два дня, была очень ласковой и хорошей. Он даже чего-то заподозрил, похоже, малость я переборщила. А что было делать? Сказать прямо – я тебя не люблю, иди к черту – не могла: неправда, да и жалко было. Сама была на его месте, почти год страдала от безответной любви, так что даже врагу не пожелаю того состояния. А это почти родной уже человек, можно и потерпеть, в прощальном письме вот все и изложу. К тому же он такой властный и убедительный, что все равно в реальной жизни ему ничего не объяснишь, он уверен, что всегда прав, и я даже не буду пытаться и портить последние денечки. Тянет друг к другу – ну и побудем вместе, наплевать на все, в конце концов!
