— И я тебя.
— А, Лорен, — бросил Пэйтон Мердок, даже не подняв глаз от бумаг, которые лежали перед ним на столе. — Будь добра, закрой дверь и сядь.
Лорен замешкалась в дверях покоев, отведенных ее жениху. Ее здесь ждали — и все же ей было не по себе.
Нынче утром ей сообщили, что Мердок желает видеть ее в своей комнате ровно в полдень. Поскольку именно в это время в замке была общая трапеза, Лорен заключила, что Мердок намерен поесть с ней вдвоем и обсудить предстоящую свадьбу или же ее будущие супружеские обязанности.
Эта мысль не слишком ее порадовала, но сегодня утром, доставая из шкатулки с драгоценностями кольцо Мердока, Лорен позволила себе провести пальцем по золотой фибуле со знаком ее клана. Это напомнило ей о гордости. Ее пальцы нащупали скрытый за обивкой шкатулки лоскут янтарно-золотого платья. И это придало ей отваги.
Сейчас она сразу увидела, что ошиблась: нигде не видно накрытого к завтраку стола. Среди бумаг стоит только одинокий кубок. Судя по всему, Мердок провел за бумагами все утро. Его каштановые волосы были заплетены в тугую аккуратную косичку, ни единая прядь не выбивалась на волю.
Он поднял голову, вопросительно и раздраженно глянул на Лорен:
— Ты что, оглохла? Я же сказал — сядь.
Она хотела огрызнуться, но прикусила язык и, войдя в комнату, плотно прикрыла за собой дверь. Выбрав кресло подальше от стола и его хозяина, Лорен села. Мердок с недовольным видом уставился на нее. Его брюзгливая гримаса вдруг напомнила Лорен коня, который у нее был в детстве, — несносного злюку.
Лорен опустила голову, крепко сжав губы, чтобы удержать неуместную улыбку.
— В будущем, — сказал Мердок, — я требую от тебя немедленного и беспрекословного подчинения.
Девушка вскинула голову, изумленная до глубины души.
— Я говорю это сейчас, — продолжал он, откинувшись в кресле, — чтобы потом между нами не было никаких недоразумений.
— Подчиняться? — переспросила она и, к ужасу своему, поняла, что вот-вот расхохочется.
— Да, — отрезал Мердок. — Когда я велю сесть — садись. Когда я велю стоять — стой. Таков простой закон, правящий жизнью супругов. Я требую, чтобы ты его исполняла.
— Что же это за закон? — осмелилась спросить Лорен.
— Закон божий и человеческий. Муж — глава и повелитель, жена покорно исполняет его волю.
— Но… — Лорен осеклась, так и не решившись возразить, и заметила, что Мердок не сводит с нее испытующего взгляда.
— Ты полностью подчинишься мне, — произнес он тем же ровным негромким тоном, что и вчера, когда едва не раздавил ей руку. — Ты меня поняла, Лорен?
Девушка тяжело вздохнула, не зная, что и ответить на такую нелепость. Она никогда прежде не встречала мужчины, который бы так буквально воспринимал слово церкви. Да, священники в проповедях твердили, что женщина слаба, а потому должна во всем следовать воле своего мужа, отца, даже взрослых сыновей. Но никогда прежде Лорен не слышала, чтобы так ревностно требовали соблюдения этого завета.
— Я спросил, поняла ли ты меня, Лорен!
Мердок внезапно встал, шагнул к ней, и не успела она и глазом моргнуть, как он рывком выдернул ее из кресла, одной рукой цепко сжав раненое плечо, другой — ухватив за подбородок, чтобы она не могла пошевельнуться.
Лорен молча, гневно смотрела на него, не смея вырваться и уйти.
— Никогда, — сказал Мердок все тем же ровным, бесстрастным тоном, — никогда не вынуждай меня повторять приказ дважды.
С этими словами он поцеловал ее, и тогда Лорен поняла, что скрывается за его внешним бесстрастием: раздражение, ненависть, гнев. Этот поцелуй скорее напоминал наказание. Выпустил ее Мердок лишь тогда, когда она больше не могла дышать, когда истерзанные губы заныли от боли, а на щеках — там, где впивались его жесткие пальцы, — остались синяки.
Мердок вернулся в кресло, отпил глоток из кубка и бережно поставил его на стол.
— Сядь, — велел он. Лорен подчинилась.
Он отметил свой первый успех едва заметным одобрительным кивком.
— Нам еще многое нужно обсудить, моя сладкая женушка.
Ханна сидела в своей комнате, вышивая тонкий и сложный узор на ткани, которая ниспадала с ее колен нарядными зелено-золотыми складками.
— Ой! — воскликнула она при виде Лорен и приглушенно хихикнула. — Ты меня поймала на горячем.
Лорен недоумевающе оглядела комнату, не найдя в ней ничего предосудительного, но Ханна показала на свое вышивание.
— Это для тебя, — сказала она, улыбаясь. — Точнее говоря, для твоих детей.
Лорен медленно подошла ближе и тогда увидела, что Ханна вышивает мягкое разноцветное одеяло. Здесь были овцы и чайки, замки и море, дельфины и морские звезды.
— Я хотела закончить работу к тому дню, когда ты уедешь на материк, — пояснила Ханна. — Это мой подарок тебе на будущее.
Лорен не без труда оторвала глаза от одеяла, запрещая себе думать о том, для чего готовился этот подарок.
— Ханна, я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. Это очень важно.
— И что же, родная моя?
— Возьми вот это письмо. — Лорен протянула ей запечатанный воском квадратик бумаги.
Ханна пристально оглядела письмо, затем протянула руку и осторожно взяла его, едва коснувшись кончиками пальцев.
— Я знаю, что ты сумеешь доставить его по назначению, — сказала Лорен.
— Но, девочка моя…
— Выслушай меня! — Лорен на миг смолкла, судорожно сглотнула, стараясь не выдать бушевавшего в ней страха. — Это… это всего лишь прощание. Я же не успела с ним попрощаться. Вот и все.
— Тебе нехорошо? Ты вся раскраснелась. Откуда у тебя на лице эти синяки?
— Остались после боя, — быстро сказала Лорен, не желая отвлекаться от главного. — Это пустяки, Ханна. Я тебя очень прошу, постарайся, чтобы он получил это письмо. Если сможешь, пусть его доставят сегодня же. Мне нужно знать, что он получит его уже сегодня.
— По-моему, ты поступаешь неразумно, — покачала головой Ханна. — По себе знаю, как это нелегко, но лучше оставить все как есть.
— А разве ты много лет назад не простилась с Фуллером Морганом? — напористо спросила Лорен.
Ханна опустила взгляд, явно взволнованная.
— Это было совсем другое дело…
— Простилась. Я знаю, что простилась. И хотя ты твердишь, что до сих пор ни разу не пожалела о своем решении, подумай, каково бы тебе было просто покинуть его, даже не повстречавшись в последний раз. Подумай, каково было бы… ему.
Хмурясь, Ханна сложила руки на коленях и молча смотрела на белевшее в ее пальцах письмо.
— Я всего лишь хочу с ним проститься, — повторила Лорен, и в голосе ее прозвучала тихая, отчаянная мольба. Опустившись на колени около Ханны, она крепко сжала ее руки. — Умоляю тебя, Ханна, сделай для меня хотя бы это.
Подруга наконец подняла голову и, уронив на пол и письмо, и одеяло, обняла Лорен. Девушка зажмурилась, изо всех сил стараясь не разрыдаться.
— Ханна, милая, прошу тебя.
— Хорошо, — сказала подруга. — Я постараюсь, чтобы он поскорее получил это письмо.
— Сегодня, — робко попросила Лорен.
— Хорошо, — снова вздохнула та. — Сегодня.
— Спасибо тебе, — благодарно прошептала Лорен. — Спасибо, Ханна, спасибо…
Уйти из Кейра оказалось на удивление легко.
Куда легче, чем Лорен ожидала — или надеялась.
«Ты будешь приходить ко мне, когда я тебя позову».
Закутавшись в плащ, пониже надвинув на лицо капюшон и низко склонив голову, она вышла за ворота вместе с пастухами, которые гнали стадо овец. В руке она, как и все, держала кривой пастушеский посох и старалась во что бы то ни стало остаться незамеченной. Вокруг носились овчарки, гоня и облаивая овец. Тем легче было Лорен в этом шуме сойти за пастушку, которая вышла со стадом. Стылый воздух пахнул зимой, и не одна только Лорен с ног до головы куталась в плащ.
Благополучно покинув замок, она сперва пошла за стадом, но потом начала отставать, все больше и больше отдаляясь от пастухов. В конце концов она нырнула в небольшую рощицу и, укрывшись за деревьями, подождала, пока не затихнут чавканье лошадиных копыт по грязи и неуемный собачий лай.
