– Так вот, я решил, что вам небезынтересно будет узнать об этом, моя дорогая леди Вивьен.

– Но я не могу просить о разводе. Подумайте, к чему это приведет, – прошептала она.

Герцог загадочно улыбнулся.

– Теперь я должен покинуть вас. Будет не слишком хорошо, если меня застанут здесь, наедине с вами.

Вивьен сдвинула брови.

– Не слишком хорошо? – Грациозно поднявшись, она смело призналась: – Но я просто умираю от желания поцеловать вас.

– И я умираю от желания заняться с вами любовью, прямо здесь, на этой скамье. Но даже невинный поцелуй, если кто-то увидит нас, может вызвать массу сплетен. – Уилл ласково провел ладонью по ее щеке. – Мы должны быть осторожны и терпеливы. И главное, доверяйте мне, Вивьен.

Уилл не мог бы придумать ничего более подходящего, чтобы заставить ее почувствовать себя в безопасности; но прежде чем Вивьен успела сказать ему это, он отступил на шаг и любезно раскланялся.

– До следующей встречи, дорогая леди Вивьен. – Не спеша повернувшись, герцог зашагал прочь из ее садика.

Это был самый удачный день для бракосочетания.

Одетая в платье из лилового шелка, отделанное бежевым кружевом ручной работы, Вивьен поднималась по ступеням церкви Святой Марии, чтобы присутствовать на венчании Матильды, дочери Грейс Тилдер, и мистера Роланда Паркера, бывшего на двадцать лет старше ее. Паркер потерял жену три года назад – она умерла от родов, – и теперь на церемонию стекался весь город, поскольку Тилдеры были уважаемыми экспортерами, а мистер Паркер – богатым сыном хирурга, возведенного в рыцарское достоинство.

Вивьен попросили устроить цветочное оформление свадьбы, что она и сделала за весьма скромное вознаграждение, а теперь не могла отказаться от приглашения на эту церемонию. Впрочем, она обожала свадьбы и всегда охотно на них присутствовала.

По дороге в церковь Вивьен несколько раз останавливалась, чтобы поприветствовать знакомых, среди которых были также и представители знати. Колокола в церкви звучали не переставая, на всю округу объявляя о радостном событии.

Внезапно Вивьен заметила Эвелин Стивенс, ее незамужнюю двадцатитрехлетнюю дочь Эдвину и Патрицию Боусли – все они неспешно двигались ей навстречу. Тонкие губы Патриции выражали мрачную решимость, а на лице, как обычно, было написано глубокое раздражение.

Вивьен вздохнула. Конечно, нечего было надеяться, что они пройдут мимо.

– Миссис Раэль-Ламонт, как приятно видеть вас в это солнечное июньское утро! – прокричала Эвелин издалека.

Вивьен постаралась, чтобы ее улыбка не выглядела слишком натянутой.

– Действительно, погода прекрасная, – ответила она, закрываясь от солнца зонтиком.

Запыхавшаяся Патриция Боусли, совершив внезапный рывок, обогнала миссис Стивенс и ее дочь, и Вивьен показалось, будто ее окружила стая чирикающих птиц.

– Цветы на алтаре, разумеется, из вашей коллекции, – произнесла миссис Боусли с ноткой недовольства в голосе.

Вивьен кивнула:

– Да, весенние и летние.

– Очень мило. – Эдвина, довольно пожилая женщина, одетая в украшенное оборками розовое платье, которое заставляло ее персиково-кремовую кожу выглядеть почти мертвенно-желтой, застыла рядом. – Как идет ваш... бизнес, миссис Раэль-Ламонт?

Вивьен знала, что вопрос был задан специально, чтобы оскорбить ее, напомнить ей о ее положении в обществе. Как бы то ни было, она не обратила на него внимания и спокойно посмотрела на Эдвину.

– Мой бизнес идет отлично, особенно в это время года, мисс Стивенс. Рада, что это вас интересует.

– Полагаю, именно благодаря вашему опыту в оформлении свадеб человека вашего положения пригласили на сегодняшнее бракосочетание, – предположила Патриция Боусли, сопровождая свои слова неодобрительным взглядом. – Ведь для нас это действительно выдающееся событие – очаровательная дочь Грейс Тилдер выходит замуж за представителя пэров.

Вивьен с трудом удержалась от возражений. Сын возведенного в рыцарское достоинство хирурга вряд ли мог быть отнесен к знати, но она предположила, что для окружавших ее женщин эти понятия были крайне близки. Ее же они приравнивали к рабочему классу. В такие моменты Вивьен больше всего хотелось сообщить им о своем положении дочери графа и о причине, по которой она оставалась сдержанной, когда на нее чересчур наседали.

– Мисс Тилдер очень повезло. Уверена, ее семья горда тем, что она сделала такую удачную партию. Если бы и нам так повезло...

Женщины поморщились, делая вид, что это замечание их не касается. Какое-то время они молча стояли на ступенях церкви, с интересом оглядываясь вокруг и приветствуя приглашенных на свадьбу, пока те проходили мимо них внутрь.

– Боже, какая жара, – угрюмо заметила Эдвина, обмахиваясь веером. – Внутри будет невыносимо душно.

– А ты перестань вертеться, – приструнила ее мать, – и лучше смотри по сторонам. Скоро здесь соберутся все самые достойные люди нашего города.

Вивьен сразу поняла, что речь идет о потенциальных женихах для засидевшейся в девушках Эдвины. Вот только вряд ли кто-то заметит в ней что-либо помимо ее кислого, недовольного лица и потеющего, весьма упитанного тела.

Внезапно все головы повернулись в одну сторону. Вивьен бросила взгляд через плечо, пытаясь определить причину возникшего смятения, – и чуть не упала в обморок.

В лучах ослепительного утреннего солнца из-за угла Нью-Маркет-стрит появилась карета герцога Трента и медленно направилась к церкви. Роскошный экипаж стоил значительно больше того, что она заработала за десять лет; свежеокрашенный в темно-зеленый цвет и украшенный по бокам блестящими ало-золотыми с черным гербами, он выглядел просто ошеломляюще. Два лакея, одетых в красные ливреи, управляли четверкой черных жеребцов, важно вышагивающих по мостовой. Они словно выражали природную гармонию, достигаемую сочетанием чистоты породы и годами тренировки.

У Вивьен не было никакого сомнения относительно того, кто находится внутри экипажа. В течение нескольких секунд все прихожане на ступенях церкви Святой Марии замолчали и обернулись, наблюдая за величественным появлением самого широко обсуждаемого, могущественного, загадочного и внушающего священный ужас члена их сообщества.

Вивьен никак не могла решить для себя, что ей делать: рассмеяться и броситься ему в объятия, когда он выйдет из кареты, или же срочно удалиться. Может, ей спрятаться под лавку в церкви? Ведь не мог же он прибыть специально на венчание... или, может быть, мог?

– Боже правый, неужели герцог собирается присутствовать на церемонии?! – невольно вырвалось у Элизабет Картер.

Очевидно, им всем пришла в голову одна и та же мысль, и Вивьен с трудом удержалась, чтобы не захихикать. Вот так неожиданный поворот событий, вот так шутка!

– Вот это нервы! – надулась Патриция Боусли. – Скрывается от публики, вызывает скандалы здесь и там, а затем посещает столь важное для всех нас событие! Он что, надеется остаться незамеченным после появления с такой помпой?

Вивьен быстро бросила в ее сторону раздраженный взгляд.

– Вряд ли он рассчитывает на это, миссис Боусли. Просто иногда герцог появляется в обществе, и вы не можете осуждать за это человека, занимающего такое высокое положение.

Патриция вздрогнула от такой неожиданной дерзости, а затем поспешно нацепила на лицо маску негодования; ее губы сжались в узкий бантик, а обвисшая кожа на шее некрасиво заколебалась, когда она покачала головой. Однако надо отдать ей должное, она ничего не сказала в ответ, хотя, возможно, ей просто нечего было возразить.

Вивьен снова сосредоточила внимание на карете: когда та, наконец, миновала ступени, несколько прихожан отступили назад, в изумлении глядя на остановившийся экипаж; затем установилась тишина, нарушаемая только звоном колоколов и фырканьем лошадей.

Лакеи, спрыгнув на мостовую, споро поставили кожаный табурет около боковой дверцы и почтительно открыли ее.