– Это такой сон, как сейчас? – уточнил герцог.

– Да.

После продолжительного молчания Уилл резко выпрямился и кивнул гостю:

– Благодарю вас за откровенность, доктор.

Брейтуэйт ободряюще улыбнулся и подкрутил кончик уса.

– Если я вам понадоблюсь, сэр, пришлите за мной.

– Благодарю.

Доктор, щелкнув каблуками, подхватил свой чемоданчик и направился к двери. Открыв ее, он оглянулся.

– Желаю вам всего доброго, вам и вашей пациентке, ваша светлость. – С этими словами доктор вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Сидя перед камином, Уилл неподвижно смотрел на персидский ковер под ногами. Он совершенно ничего не чувствовал – ни надежды, ни отчаяния, возможно, потому, что слишком много пережил за столь короткое время.

Наконец, его взгляд обратился к Вивьен, беспомощно лежащей на его кровати. Он знал, что помочь ей не в его власти. Теперь она находилась во власти Божьей.

Сердце Уилла сжалось.

Прерывисто вздохнув, он поднялся и неловко сел в кресло-качалку возле кровати, прислушиваясь к медленному, ритмичному дыханию Вивьен, сопровождаемому шумом дождя за окном и ровным потрескиванием дров в камине. Ему вдруг показалось, что на земле, кроме них, больше никого нет.

Высвободив руку Вивьен из-под покрывала, Уилл нежно погладил ее, потом уткнулся лицом в подушку и закрыл глаза.

– Не умирай, Вивьен, пожалуйста, не умирай. Ты нужна мне. Очень нужна...

Не выпуская ее руки, он снова погрузился в сон, а когда спустя несколько часов вдруг проснулся, наступила глубокая ночь и дождь прекратился. Уилл торопливо выпрямился в кресле-качалке, и его охватило предчувствие, которого он никогда раньше не испытывал. Он посмотрел в сторону камина, в котором по-прежнему ровно горел огонь, а затем взглянул на Вивьен и замер.

На какую-то секунду ему показалось, что она умерла, но вдруг Вивьен моргнула, и его охватила безудержная радость.

Уилл осторожно сжал ее руку.

– Прости, что сомневался в тебе, дорогая, – прошептал он, – пожалуйста, прости...

В ответ он услышал слова, произнесенные едва слышным голосом:

– Я люблю тебя, Уилл...

Ему хотелось смеяться и кричать, но все же он сумел сдержаться; а когда она снова закрыла глаза, он увидел, как отблеск огня отразился в единственной слезе, скатившейся по ее щеке.

Наклонившись, Уилл поцеловал ее ресницы и ощутил на губах солоноватую влагу.

– Я тоже люблю тебя... – горячо прошептал он.

Жизнь Вивьен проплывала перед ней как в тумане. Она просыпалась и видела склонившегося над ней Уилла, говорившего ей нежные слова, которые она не совсем понимала, а в следующую секунду он пытался что-то влить ей в рот. Она давилась, но глотала, почти не чувствуя вкуса, однако догадываясь, что это куриный бульон. Иногда она слышала тихие голоса, и тогда кто-то давал ей настойку опиума, которую она выпивала с удовольствием, потому что после этого голова переставала раскалываться. Потом она снова засыпала и снова просыпалась в темной тихой комнате, где в камине все время горел огонь. Уилл всегда был рядом, и даже в полубессознательном состоянии она впервые в жизни испытывала чувство комфорта и полной безопасности.

Вивьен помнила почти все подробности своего похищения Стивеном: как ее держали пленницей в коттедже, как появились Уилл и еще двое людей, которые пришли, чтобы спасти ее. Однако последующие события сохранились крайне неясно и смутно в ее сознании, включая обратный путь и ее пребывание в большой кровати Уилла. Она отчетливо увидела его впервые после того, как пришла в себя; его лицо показалось ей усталым, когда он поцелуем убрал слезу с ее щеки и сказал, что любит. В этот момент ей стало ясно, что невзгоды, объединившие их, действительно закончились. После этого она засыпала и просыпалась, пила чай, как ей было сказано, пытаясь не двигаться, так как от этого у нее сильно начинала болеть голова. Дважды приходила молоденькая служанка, чтобы помочь ей воспользоваться ночным горшком, который стоял под кроватью. Боль медленно проходила, и постепенно в голове у нее прояснилось, а время, которое она проводила бодрствуя, все увеличивалось.

В этот день Вивьен впервые попросила приготовить ей ванну и зубную щетку. Служанкам потребовалось три четверти часа, чтобы искупать ее и одеть в чистую рубашку – это очень утомило ее. Однако когда все было закончено, и ее оставили одну в постели, Вивьен почувствовала себя замечательно, наслаждаясь теплом от горящих в камине углей. Ставни были закрыты, но свет от камина позволил Вивьен осмотреть спальню Уилла.

Спальня показалась ей огромной; обставленная мебелью красного дерева с искусной резьбой, эта комната удивительно подходила ему. Стены были оклеены обоями с лиственным узором, которые гармонировали с покрывалом, а бледно-зеленая ковровая ткань устилала темно-коричневый пол с разбросанными для контраста небольшими персидскими ковриками. Мебели было немного: помимо старого кресла-качалки, стоящего у кровати, туалет и гардероб около входа да зеркало в человеческий рост, в резной раме красного дерева, в углу возле камина.

На самом камине не стояло никаких украшений, не было их и на стене над ним. Вивьен с удивлением заметила, что обои в этом месте казались темнее, словно когда-то здесь висела огромная картина.

В целом Вивьен показалось, что комната лишена... чего-то личного, да и весь дом словно оформлен незаинтересованным лицом и лишен индивидуальности. Исключение составляла, пожалуй, только библиотека; вероятно, это было единственное место, где Уилл любил проводить время.

Пока Вивьен размышляла, прошло немало времени, и наконец дверь в спальню открылась. На пороге показался Уилл, сразу приковав ее взгляд к своей огромной фигуре. Вивьен с улыбкой вздохнула: она по-настоящему влюбилась в этого замечательного человека.

Заметив, что Вивьен наблюдает за ним, Уилл улыбнулся.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, закрывая за собой дверь.

– Гораздо лучше. Вот только голова все еще побаливает...

Герцог медленно приблизился к кровати и сел, поглаживая руками покрывало, которым были укрыты ее ноги.

– Вам что-нибудь нужно?

Она широко улыбнулась.

– Вы совсем как добрая няня.

Уилл добродушно пожал плечами.

– Я готов на все, чтобы помочь вам поскорее поправиться, моя дорогая леди.

Вивьен некоторое время наблюдала, как на его чистой гладкой коже отражается огонь камина; волосы, упав на лоб, касались его бровей.

– Как давно я здесь? – тихо спросила она.

– Почти пять дней.

Вивьен помолчала.

– Мне не следовало бы лежать в этой постели, ваша светлость.

Не сводя с нее глаз, Уилл глубоко вздохнул, затем откинулся назад.

– Откровенно говоря, более подходящего места, чем моя спальня, я не смог найти.

Его слова заставили ее заволноваться.

– Начнутся разговоры, и чем дольше я здесь...

Уилл решительно остановил ее.

– Не бойтесь, никто не знает, что вы в моей спальне, за исключением доктора и слуг, которым я полностью доверяю, – они ничего никому не скажут. К тому же я достаточно плачу им. Что касается остальных – они просто подумают, что вы остаетесь в комнате для гостей. Так думает и ваша домоправительница, которая два дня назад по моей просьбе принесла вашу одежду.

Вивьен потянулась и подложила руки под подушку, устроив голову как в колыбели.

– Вы, как всегда, все продумали.

Проведя пальцами по покрывалу, Уилл задумчиво посмотрел на Вивьен.

– Когда вы совсем поправитесь, мы обсудим, как дальше устроить наши дела.

«Как дальше устроить наши дела...»

У Вивьен что-то дрогнуло внутри, но она тут же решила, что ей надо избегать серьезных разговоров, пока она не начнет ясно думать и не сможет достаточно сосредоточиться. Поколебавшись, она попыталась сменить тему:

– Вы сами одевали меня?

Уилл усмехнулся:

– Нет, но раздевал я.