— И ты решила взять отпуск, — усмехнулся Фрост.

— Да, — кивнула Марлен. — Отпуск за твой счет. Согласись, неплохая идея.

Она засмеялась.

Фрост некоторое время молча вел машину, а потом вдруг спросил, не оборачиваясь.

— Кто этот парень?

Марлен загадочно улыбнулась.

— Когда я была маленькой и жила в Америке, мне запомнилось одно выражение из детской игры: мне — знать, тебе — открывать.

— Тебе — искать, — поправил Фрост. — А что будет, если твои дружки все же пришьют тебя?

— Тогда считай, что американцам не повезло. Все эти милые порядочные мужчины и женщины, сторонники демократии, наконец увидят, что такое классовая борьба.

— Закрой рот, — сказал Фрост.

— А почему ты так нервничаешь? — усмехнулась девушка. — Ты же патриот, настоящий американец, вот и позаботься, чтобы со мной ничего не случилось. Потрудись на благо своей любимой страны.

Нет, Фрост, мне нет никакого резона называть тебе имя предателя. Я сообщу его только тогда, когда посчитаю нужным.

— Ага, опять цель оправдывает средства, да?

— Соображаешь. Знаешь, Фрост, я еще сделаю из тебя коммуниста.

— Иди в задницу, — буркнул капитан.

— Ладно, не злись. Когда мы уже доберемся до Венеции и сядем на поезд?

— Не знаю, — капитан пожал плечами. — Наверное, часа через два будем в городе, а поезд отходит вечером. Что-то не могу я тебя понять…

— Почему? Потому что меня беспокоит то, что ты отверг мою любовь, но совершенно не волнует судьба добропорядочных американцев? И потому, что меня мучает совесть, хотя я и профессиональная террористка, как ты это называешь?

— Наверное, — глухо ответил Фрост, прикуривая очередную сигарету и не поворачивая головы.

— Боюсь ранить твои чувства… — медленно начала Марлен.

— Ничего, стреляй.

— Понимаешь, я реалист и я взрослый человек. А ты ребенок, как и большинство американцев. Ты веришь, что добрые намерения могут осуществиться, если за них будут бороться честные и мужественные люди. Более того, ты веришь, что и сам являешься таким борцом за справедливость, и как бы не сложились обстоятельства, ты всегда победишь, ибо сражаешься за правое дело. Но ты ни хрена не понимаешь в жизни.

Террор, народная мировая революция, а потом коммунизм — вот где будущее. Именно это было выражено в тех хебрайских[2] словах из Библии… как же там?.. “Мене, Мене, Текел, Упарсин”.[3]

— Помню, — кивнул Фрост. — Слова, которые появились на стене. Но на стенах, моя дорогая, пишут только в общественных туалетах. Так что никакое это не предсказание и не Божье откровение.

Он — держа руль правой рукой — опустил стекло в дверце машины со своей стороны. Фрост вдруг почувствовал потребность в свежем воздухе.

Фрост вынужден был признать, что, преобразившись в брюнетку, Марлен Штауденбрук не стала выглядеть хуже. Кроме парика, она одела контактные линзы, которые превратили ее голубые глаза в карие, а также очки в круглой оправе, которые каким-то образом — по крайней мере внешне — изменили форму ее лица.

Капитан наблюдал за ней, когда девушка накладывала макияж. После этого ее подбородок сделался более острым, скулы — менее выдающимися, а под глазами появились легкие морщинки и синяки, словно она носила очки уже долгое время.

Сам капитан тоже постарался изменить внешность. Делать это ему приходилось так часто, что он не без основания считал себя большим специалистом в этой области.

Как обычно, он сменил черную повязку на темные очки. А перед тем сбрил усы и наложил грим, который делал его лицо более бледным, чем оно было в действительности. И после еще нескольких более мелких операций — взглянув на себя в зеркало — увидел, что у него опять неплохо получилось.

План ЦРУ предусматривал, что они с Марлен будут ехать в одном купе как муж и жена. Но слишком хорошая осведомленность террористов об их действиях заставила Фроста предпринять некоторые меры предосторожности, Он сам занял зарезервированное купе, а девушка купила себе билет на другое место, используя один из своих фальшивых паспортов.

Эти паспорта — а их Марлен имела несколько — поначалу беспокоили Фроста. Ведь ее прежние друзья вполне могли знать те имена, под которыми она скрывалась от полиции. Но девушка успокоила его, сказав, что она уже давно готовилась к бегству, а потому обзавелась Документами, о которых никому не было известно.

Впрочем, слово “успокоила” можно было принять лишь с большой натяжкой. С одной стороны, конечно, да, но с другой…

Марлен объяснила, что примерно два месяца назад она убила двух женщин и похитила их паспорта. Объекты были выбраны не наобум и вероятность, что их имена поступят в розыск, была крайне мала.

Выслушав это, Фрост скрипнул зубами, но понял, что ничего уже не исправишь, и подчинился обстоятельствам.

Теперь Марлен звали Дженис Берг, и по легенде она была англичанкой, проживающей в Германии.

Ради соблюдения конспирации Фрост и Марлен добирались до вокзала по отдельности, а там — также по отдельности — сели в поезд и направились в свои вагоны. Было решено, что им не стоит открыто общаться, пока экспресс не прибудет в Стамбул. Это обстоятельство весьма обрадовало Фроста. У него не было ни малейшего желания находиться в обществе Марлен больше, чем это было необходимо.

И вот теперь он сидел, глядя в окно своего купе на живописный итальянский ландшафт, который уже сменялся ландшафтом югославским, не менее живописным. Правда, у Фроста вдруг появилось то специфическое чувство тревоги, которое он всегда испытывал, когда ему приходилось пересекать границу социалистической страны.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, капитан тряхнул головой и открыл книжку в бумажном переплете, которую купил на вокзале. Это был какой-то детектив, и обычно такого рода чтиво помогало Фросту расслабиться, но сейчас книга не выручила. Ощущение опасности по-прежнему не покидало его ни на секунду.

Тем более, что героиня книги напомнила ему о Бесс. Фрост нахмурился, полез в сумку и отыскал другую повесть — на сей раз научную фантастику. Он добросовестно пытался увлечься сюжетом, пытался проникнуться проблемами астронавтов, которые угодили в трудную ситуацию на одной из далеких планет, но у него ничего не получилось.

Фрост посмотрел на часы — отметил, что сумел убить лишь полчаса — и снова подумал о Бесс. “Ролекс” на его запястье неизменно напоминал ему об их последней встрече.

Еще больше его угнетала мысль о том, что полюбившийся ему кольт тридцать пятого калибра пришлось оставить в Венеции на попечение местного резидента ЦРУ. Капитан не мог рисковать — ведь ему предстояло проехать по территории социалистических стран, а если бы у него обнаружили револьвер, это грозило бы серьезными неприятностями.

Теперь он чувствовал себя вдвойне беззащитным. Ведь если Марлен сказала правду, и в ЦРУ действительно работал пособник террористов, то вполне вероятно, что “борцы за свободу” знали не только, где капитан в данный момент находится, но и то, что он остался без оружия.

Фрост поднялся на ноги, потянулся. Чувство тревоги все нарастало, но он хладнокровно рассудил, что если уж ему суждено умереть, то лучше сделать это не на пустой желудок. Хотя, в случае, если пуля попадет в живот, это может вызвать дополнительные осложнения…

Капитан еще немного подумал, а потом пожал плечами, надел пиджак, повязал галстук и с выражением покорности судьбе на лице покинул свое купе и направился в нагон-ресторан.

“Ездить поездом довольно приятно, — размышлял он по дороге, — но они движутся слишком медленно. Ведь если бы мы сели на самолет, то уже сейчас садились бы в Стамбуле”.

Фрост вновь был в своей черной повязке, а очки спрятал в саквояж. Он логично рассудил, что если террористы будут искать его в Восточном экспрессе, то и так найдут, маскируйся не маскируйся. Поэтому не было смысла создавать себе дополнительные неудобства.