ждал юных в засадах и старых воинов рвал на части, из топей туманных являлся ночью, — кто знает, откуда приходят скитальцы, причастные тайн самой преисподней! — и множил муки богоотверженец; светлый Хеорот стал пристанищем полночной нечисти — только места высокого, освященного Богом, не касался поганый, не смел осквернять 170 трона кольцедарителя.
Такое Скильдингу на долю выпало горе долгое. Сидели знатные, судили мудрые, в совете думали, как бы вернее людей избавить от страшной участи; молились идолам, душегубителям, и, воздавая им жертвы обетные, просили помощи и подкрепления — то суеверие, обряд языческий, то поклонение владыке адскому! 180 Был им неведом Судья Деяний, Даритель Славы, Правитель Неба, не знали Бога, не чтили Всевышнего. Горе тому, кто нечестьем и злобой душу ввергает в гееннский огонь, — не будет ему послабления в муках! Но благо тому, кто по смерти предстанет пред Богом и вымолит у Милосердного мир и убежище в лоне Отца! 4 Не было роздыха сыну Хальфдана 190 в его несчастьях, не мог всемудрый осилить пагубу, горе страшное, слишком тяжкое, напасть ночную, людей постигшую в его державе. Услышал весть о победах Гренделя храбрец гаутский, дружинник Хигелака — он был сильнейшим среди могучих героев знатных, статный и гордый; и приказал он корабль надежный готовить в плавание: там, за морем, 200 сказал, найдем мы, за лебединой дорогою, конунга славного, но бедного слугами! Людей не пугала затея дерзкая, хотя и страшились за жизнь воителя, но знаменья были благоприятные. Тогда собрал он, ратеначальник, в дружину гаутов наихрабрейших, товарищей верных, числом четырнадцать, и, сам пятнадцатый, опытный кормчий, повел их к морю, к пределам суши. 210 Время летело, корабль в заливе вблизи утесов их ждал на отмели; они вступили на борт, воители, — струи прилива песок лизали, — и был нагружен упругоребрый мечами, кольчугами; потом отчалил, и в путь желанный понес дружину морской дорогой конь пеногрудый с попутным ветром, скользя, как птица, по-над волнами, — лишь день и ночь 220 драконоголовый летел по хлябям, когда наутро земля открылась — гористый берег, белые скалы, широкий мыс, озаренный солнцем, — они достигли границы моря. Ладья их на якоре стояла в бухте; герои гаутские сошли на берег, блестя кольчугами, звеня мечами, и возгласили хвалу Всевышнему, что ниспослал им стезю безбурную. 230 Тогда с утеса дозорный Скильдингов страж побережья, следил, как ратники во всеоружии, в одеждах битвы над бурунами проходят по сходням; дивился витязь гостям незваным, и прямо к ним он коня направил, служитель Хродгара, и древком ясеневым, копьем потрясая, спросил пришельцев: «Кто вы, закованные в броню, покрывшие головы железными шлемами, 240 судно грузное по мелководьям сюда приведшие из океана? Давно храню я наши границы, поморье датское от злонамеренных морских разбойников, но не упомню, чтобы чужая дружина вышла на этот берег так, без опаски, без дозволения моих сородичей, власть предержащих. И я ни в жизни не видел витязя сильней и выше, 250 чем ваш соратник — не простолюдин в нарядной сбруе, — кровь благородная видна по выправке! Но я обязан узнать немедля ваш род и племя, дабы вошли вы в пределы датские не как лазутчики. Вы, чужеземцы, морские странники, поторопитесь! — я жду ответа, я должен сведать, откуда вы и почто явились!» 5 Воеводитель ему ответствовал, 260 раскрыл сокровищницу слов благородных: «Мы все от семени мужей гаутских, наш конунг – Хигелак его дружина – мы. Воитель мудрый, всеземнознатный отец мой, Эггтеов, состарясь, умер, покинул землю, — тому немало минуло зим, — но имя славное доныне знаемо под этим небом. Не злые мысли ведут нас к датскому народоправителю, к сыну Хальфдана, — 270 так помоги нам добрым советом! — и мы не скроем от высокородного помыслов наших, о коих скоро и ты узнаешь. Молва разносит, — скажи, то правда ли? — что будто некая тварь неведомая тревожит Скильдинга, датчан ночами исчадье мрака, злобесный призрак, в набегах яростных губит и грабит. От всей души я хотел бы Хродгару помочь советом, 280 дабы избавить его от бедствия, дабы вернулось благополучие в его державу, дабы утихли волны печалей, не то вовеки страх и злосчастие с ним пребудут, покуда не рухнут стропила и кровля, пока стоят на холме хоромы». С коня ответил отважный всадник, сказал дозорный: «И сам ты знаешь, что должно стражу- щитоносителю 290 судить разумно о слове и деле. Я вижу ясно, с добром вы к Скильдингу путь свой правите, и вам тореную тропу, кольчужники, я укажу; а людям велю я этот свежесмоленый корабль охранять и беречь от недругов: пускай на песке дожидает спокойно древо морское доброго кормщика; вновь полетит змееглавый по хлябям, неся восвояси хозяина славного, 300 к землям гаутским, а с ним и дружинников — тех, кого в битве Судьба упасет». Двинулась рать (корабль остался, причаленный к берегу, широкогрудый, на тяжком якоре); ярко на шлемах на островерхих вепри-хранители блистали золотом. Так за вожатым спешила дружина мужей войнолюбых широкой дорогой, — и вдруг перед ними в холмах воссияла златослепящая 310 кровля чертога, жилища Хродгара: под небом не было знатней хоромины, чем та, озарявшая окрестные земли. Узрели славу твердыни престольной щитоносители; страж, указав им путь прямохожий, коня направил обратно к морю, и молвил ратник: «Теперь идите. Отец Вседержитель да будет с вами! Дай Бог вам силы в грядущих сражениях! А я возвращаюсь 320 хранить границу от недругов наших!» 6 На пестрые плиты, на путь мощеный толпа ступила мужей доспешных в нарядах ратных, в кольчугах, звенящих железными кольцами, прочными звеньями, — войско блестящее шло ко дворцу. Там, под стеной, утомленные морем, они сложили щиты широкие в ряд на лавы — раскатом грянули их нагрудники; там же составили |
