Онория никогда не видела Кристофера таким взбешенным. Его лицо оставалось суровым и холодным, но в глазах горел яростный огонь.

Онория высоко подняла голову.

– Я не украла эту воду. Я отдала ему свою порцию. Я могу делать с ней все, что хочу.

– Нет, ты должна либо выпить ее, либо вылить за борт.

– Какая глупость. Кстати, женщины нуждаются в воде меньше, чем мужчины. – Она сглотнула слюну, чувствуя, как пересохло в горле. – Во всяком случае, его лихорадка пошла на спад.

Глаза Кристофера угрожающе сверкали.

– Меня не волнует, если он даже запляшет хорнпайп после этого. Онория, ты сама нуждаешься в воде. Ты можешь умереть от теплового удара.

Она поверила ему. Жара измучила их, и ее тонкое платье было влажным от пота. Ей хотелось ходить с обнаженным торсом, прикрыв грудь, как Мэнди, подоской ткани, но с ее воспитанием она не могла позволить себе это.

– Он очень нуждался в воде, – упрямо повторила она. Кристофер пристально посмотрел на нее.

– Иди вниз и оставайся там. Керью до вечера обойдется без тебя.

Онория пошла прочь, однако напоследок бросила через плечо:

– Я знаю, почему ты никогда не хочешь говорить о чувствах, Кристофер Рейн. Просто их у тебя нет!

Этим вечером он доказал, что она ошибается. Он позвал ее на корму, когда солнце садилось за горизонт и стали сгущаться прохладные синие сумерки.

Он, конечно, намеревается вернуться к недавнему инциденту, подумала Онория, но было слишком жарко, чтобы спорить с ним. Минувшей ночью он даже не занимался с ней любовью; они просто лежали рядом, уставшие от жары и жажды, и вдыхали ночной воздух, проникавший через открытое окно.

Вместо яростного желания Онория испытывала покой и истому, чувствуя рядом его крепкое тело. Она лежала без сна, разглядывая в лунном свете его обнаженный торс с искалеченным боком и превосходными плечами и грудью.

И сейчас Онория была тронута его красотой, когда он стоял, ожидая ее в лучах заката, освещавших его высокую фигуру. Из-за жары на нем были только штаны, и в таком виде он выглядел очень неплохо.

Кристофер нетерпеливо подозвал ее, и она, перестав любоваться им, подошла.

Он подвел ее к скамье на корме и усадил, потом сам сел рядом, вытянув длинные ноги и заключив ее спину в кольцо своих рук. Он поднял с палубы кружку с водой. Сделанная из меди и покрытая зеленым налетом кружка была полна живительной влаги. Пересохшие губы Онории потянулись к ней.

Кристофер поднес кружку к ее губам:

– Пей.

Онорию не нужно было уговаривать. Она раскрыла рот, и он влил холодную жидкость в него. Какая чудесная вода. И не важно, что она отдавала плесенью и медью.

Онория сделала еще один большой глоток, наслаждаясь влагой. Подумать только, дома она отворотила бы нос от такого предложения, предпочитая лимонад с сахаром и корицей. Но здесь эта пахнущая плесенью теплая вода казалась чистейшим райским напитком.

Кристофер наблюдал, как она пьет, сквозь полуопущенные ресницы. Онория была удивлена тем, что он достал для нее дополнительную порцию воды, поскольку он всегда следовал установленным правилам и накладывал на себя еще более строгие ограничения.

Она сделала третий глоток, прежде чем поняла.

– Это твоя порция, – сказала она, раскрыв рот.

– Да, и я могу делать с ней все, что хочу.

Лицо Онории исказилось.

– Ты сам должен выпить это. Мне больше не требуется.

– Не будь глупой. Пей.

– Мне действительно уже лучше.

Он посмотрел на нее, прищурив глаза.

– Я не хочу иметь жену-героиню. Мне нужна женщина со здравым рассудком. Но ты потеряла его. Должно быть, из-за жары. – От сухости его голос сделался еще более резким.

– Ты сам строишь из себя героя, – вспыхнула она.

– Я не герой, – проворчал Кристофер. – Я злодей. И если ты не выпьешь эту воду, я совершу какое-нибудь злодеяние.

– Какое? – спросила она с любопытством.

Он посмотрел на нее так, что она содрогнулась.

– Во-первых, я зажму тебе нос и вылью воду прямо в горло.

– Очень глупо. Ты можешь пролить ее. Кристофер еще сильнее нахмурился.

– Тогда я брошу тебя за борт. Ты говорила, что хочешь искупаться.

– Нам всем не мешало бы искупаться, – мрачно заметила она. – Хотя я думаю, что от соли будет еще хуже.

– Поэтому слушайся мужа и пей.

– Ты тоже должен попить, – сказала она упрямо. Ее губам стало уже лучше: они были не такими распухшими и сухими. Однако жажда не покидала ее.

Кристофер спокойно посмотрел на Онорию. За кормой на востоке небо уже стало темнеть, и над горизонтом повисла бледная луна.

Он поднес кружку к губам и начал пить. Онория наблюдала за движением его кадыка. Он снова набрал в рот воды, и губы Онории дрогнули от зависти.

Кристофер поднял большим пальцем ее подбородок и прильнул к ее губам поцелуем. Желанная вода перетекла ей в рот, смочив язык. Они разделили глоток. Потом следующий и следующий. Он протянул ей кружку.

– Остался последний.

– Это твой.

– Опять геройствуешь? Пей, черт побери.

Она выпила под его пристальным взглядом, но прежде, чем проглотить воду, поцеловала его. Кристофер улыбнулся и погрузил свой язык в ее рот, затем оторвался от нее и снова усадил Онорию так, чтобы она могла опираться спиной на его грудь.

Он поставил кружку на палубу. Воздух уже становился прохладным. Несмотря на жаркие дни, ночи были холодными. Онория уютно устроилась, прижавшись к груди Кристофера и радуясь его теплу. Она скользнула обнаженной ногой по скамье и слегка коснулась ступней икры Кристофера, подумав, что если бы вся ее жизнь с мужем была такой, как в данный момент, она была бы счастлива.

Онория сплела свои пальцы с пальцами мужа, скользя своей ступней вверх и вниз по его ноге. В Чарлстоне джентльмены проводили много времени со своими закадычными друзьями в клубах, в то время как женщины занимались домашним хозяйством, шили наряды и устраивали праздники для сбора денег на различные социальные нужды. Пираты, насколько она знала, не посещали клубы для джентльменов, за исключением Грейсона Финли. Вполне вероятно, они проводили время в портовых тавернах, где отирались вульгарные женщины. Интересно, занимались ли жены пиратов вышиванием или детьми, в то время когда их мужья чокались кружками пива и распевали непристойные песенки в зловонных портовых тавернах?