— Вообще — более-менее в порядке. Во всяком случае, сейчас его жизни ничего не угрожает, — сказал Кравцов. — Но когда с ним можно будет поговорить — я не знаю.

— А можно нам здесь подождать, пока он в себя придет? — спросил Полундра.

Кравцов хотел отказать, но снова передумал. Почему бы и нет, собственно говоря?

— Подождите, — кивнул он. — Если хотите…

Договорить главврач не успел. Дверь палаты снова распахнулась, и через порог решительно шагнул еще один человек. Этот посетитель с первого взгляда понравился Кравцову куда меньше, чем Селезнев и Павлов. Было в нем что-то от мелкого хищника типа хорька или куницы. Он был невысокого роста, сухощавый, бледный, с маленькими серыми глазками, которыми поочередно обстрелял всех присутствующих, но так ни на ком и не остановил взгляда. Одет вошедший был во флотскую форму, на рукаве красовалась эмблема со змеей и чашей, а в руках он держал толстую кожаную папку. Вроде бы военный врач.

И все бы хорошо, да вот только Кравцов прекрасно знал, что его коллег среди местных военных нет.

Прибрежное — слишком маленький поселок, чтобы разделять медицину на военную и штатскую, все захворавшие обходились его госпиталем.

— Кто здесь Кравцов? — спросил вошедший каким-то бледным, невыразительным голосом.

— Это я, — ответил главврач. — А вы кто такой?

И почему входите сюда без разрешения?

— Капитан Гаранин. Оперуполномоченный Федеральной службы безопасности. — Гаранин вытащил из кармана красные корочки и ткнул ими чуть ли не в лицо Кравцову.

Полундра нахмурился. Вошедший тип сразу вызвал у него чувство неприязни. А теперь все ясно. Чекист. Птенец Железного Феликса, так сказать. Чекистов Полундра терпеть не мог. Нет, разумеется, он понимал, что и разведка, и контрразведка в наше время структуры совершенно необходимые. И даже допускал, что где-то есть коллеги этого Гаранина, которые заняты настоящим делом, а не шитьем дел на всех встречных-поперечных, включая пингвинов. Но с теми он почему-то до сих пор не сталкивался. А вот всякой сволочи с такими же, как у этого типа, удостоверениями Полундра повидал предостаточно. То-то ему сразу эта рожа не понравилась.

Тем временем Гаранин шагнул к койке, на которой лежал старик.

— Это и есть американец, которого к вам вчера доставили? — хозяйским голосом спросил он.

— Да, — растерянно кивнул Кравцов. Увидев корочки ФСБ, он слегка растерялся, и оперативник не замедлил этим воспользоваться, полностью перехватив инициативу.

— Немедленно очистить помещение, — потребовал он. — Почему вообще в палате посторонние? — он покосился на Полундру и Селезнева.

— Они, между прочим, получили на это разрешение от врача, — неожиданно заявила медсестра. — А вы нет!

— А мне никакое разрешение от вашего врача и не нужно, — хмыкнул оперативник, подтаскивая к койке американца стул.

— Молодой человек! Вы забываетесь! — лицо Кравцова побагровело. Так откровенно ему уже давно никто не хамил.

— Засохни, — не оборачиваясь, бросил Гаранин. — Ну, шустро, все освободили помещение. Мне нужно подозреваемого допросить.

— Вы в своем уме?! — рявкнул Кравцов. — Какого еще подозреваемого?! Вы не видите, что этот человек без сознания?!

— Вот этого самого подозреваемого, — чекист ткнул пальцем в старика. — А что без сознания, так это ничего. Сейчас оклемается. А не оклемается сам — я ему помогу.

— Я, как врач, запрещаю вам его трогать!

— Что?! — фээсбэшник резко вскочил со стула и развернулся к главврачу лицом. — Ты мне запрещаешь?! Да ты кто такой, урод?! Я же тебя в пять минут как изменника родины оформлю! Будешь тогда в Магаданской области северных оленей лечить! Не зли меня — вали отсюда скорее.

Кравцов слегка побледнел. Клятва Гиппократа — это, конечно, святое. Но в том, что оперативник ФСБ, если захочет, может подложить ему какую-нибудь пакость, Кравцов не сомневался. Так вот сразу в Магадан не загонит, конечно, времена не те, но жизнь испортить может крепко.

Оперативник почувствовал, что врач дрогнул.

— И вы тоже проваливайте, — продолжил он, глядя уже на Полундру с Селезневым.

— Слава, я не пойму, эта блоха к нам обращается? — спросил Полундра у Селезнева, демонстративно не глядя на Гаранина. Спецназовцу, прошедшему огонь, воду и медные трубы, надоело молча слушать, как чекист выпендривается.

— Да, похоже, к нам, — отозвался Селезнев, как и Полундра, не испытывавший особого уважения к Гаранину. — Может, вежливости его поучить?

Теперь побледнел чекист. Пару секунд он просто тупо выдыхал воздух, а потом, когда до него окончательно дошло, что это о нем так говорят, он снова выхватил из кармана красные корочки:

— Да вы что, придурки?! Да вы понимаете, с кем говорите?!

— С дураком, — веско ответил Полундра. — Тебя добрые тети в детском саду вести себя не научили?

Ну так мы со Славой научим.

— Ответите! — визгливо выкрикнул Гаранин. — Я вас в двадцать четыре часа посажу! Ты, каплей, баржой на Колыме пойдешь командовать, а ты, козел, — опер перевел взгляд на Полундру, — там же за колючкой окажешься! Думаете, я не смогу это устроить?!

— Ну, напугал! — хмыкнул Полундра. — Меня взвод штатовских «морских котиков» не достал, а уж ты-то, кальмар трипперный…

Медсестра хихикнула. Это окончательно вывело Гаранина из себя.

— Ну, вы договорились… — и чекист яростно кинулся вперед.

Видимо, кое-какой рукопашке в ФСБ учили даже таких, как он. Стоявшего ближе к нему Селезнева чекист довольно ловко отбросил в сторону, несмотря на то, что пограничник был его на голову выше и раза в полтора тяжелее. Но, налетев на Полундру, Гаранин мгновенно почувствовал разницу между рядовым офицером-пограничником и опытным спецназовцем, из которого государство несколько лет старательно делало самую настоящую боевую машину. И добилось в этом кое-каких успехов.

Полундра легко уклонился от стандартной прямой атаки в район солнечного сплетения, поставил блок под направленный в висок удар левой и, шагнув вперед, несильно хлопнул Гаранина ладонями по ушам.

Этот же удар, если его нанести в полную силу, надежно выключал противника как минимум на полчаса и рвал барабанные перепонки. Но Полундра бил несильно. Гаранин только пошатнулся и осел на пол, мотая головой от боли и бессмысленно тараща глаза на своего обидчика. Такого от парня в штатском он никак не ожидал.

— Что вы делаете! — на Полундре с двух сторон повисли главврач и медсестра.

— Вежливости его учу. Раз уж до меня некому было, то хоть теперь это упущение исправим, — ответил спецназовец.

— Он же может…

— Да ничего он не может, — махнул рукой Полундpa. — Только языком трепать. Сам же постыдится начальству рассказывать, как по ушам схлопотал.

Гаранин медленно, опираясь на стул, поднимался с пола. Похоже, воевать он больше не собирался, а лишь с явной опаской поглядывал на Полундру.

— Я требую, чтобы вы, как начальник этого учреждения, освободили палату от всех посторонних, — теперь он обращался исключительно к Кравцову. — Я — официальное лицо. Если вы откажетесь мне помогать, то сегодня же у моего начальства на столе будет соответствующий рапорт.

— Я требую, чтобы вы мне сообщили о цели своего здесь пребывания, — сказал Кравцов.

— Допрос подозреваемого в шпионаже гражданина США Джейка Меллинга, — ответил Гаранин. — Ну?

Вы намерены мне помочь, или мне идти писать рапорт?

Несколько секунд они мерились взглядами. Потом Кравцов отвел глаза. Ссориться с ФСБ ему не хотелось.

— Вы не можете допрашивать этого человека, пока он не пришел в себя… — тоном ниже сказал он.

Как раз в этот момент американец негромко застонал и приоткрыл глаза. Чекист, покосившись на него, торжествующе усмехнулся:

— Как видите, он уже пришел в себя. Ну?

Кравцов повернулся к Селезневу и Полундре. Эти ребята были ему очень даже симпатичны, но ФСБ есть ФСБ, и запретить допрашивать пришедшего в сознание американца он не может. И требование освободить помещение нужно выполнить.