— Да двоих короедов уже настрогал. Беда одна с ними, дома не посидишь спокойно.
— Почему? С детьми интересно.
— Да, очень интересно, — съязвил Локоть. — Пошли домой, смотрю, ты меня заждался.
В его голосе и интонации появилась поразившая Осинина твердость и властность.
— Откуда ты знаешь?
— Жена мне по телефону сообщила. Что-нибудь стряслось?
— Да нет. улыбнулся Виктор, чтобы как-то расположить ее к себе.
— Так бы сразу и сказали, — улыбнулась женщина, и лицо ее расплылось в улыбке, но в квартиру тем не менее она его на впустила. — Приходите лучше вечером: может, придет, а может быть, и нет. Он иногда по несколько дней не появляется. Не то что меня, про детей даже забывает.
— А в чем дело? — наивно поинтересовался Осинин, хотя начал уже догадываться об истинной причине отсутствия своего дружка.
— Гуляет. С девками разными шляется.
— А может, дела у него какие-нибудь?
— Рассказывайте. Он до того обнаглел, что даже девок затаскивает домой, когда я на работе. А они кому угодно готовы отдаться за стакан «Вермута» и хвост селедки.
— Ну ладно, извините, пожалуйста, я попозже зайду.
«Ну и Боб, — подумал озадаченно Осинин, выходя из подъезда дома, — как был бабником, так им и остался».
Почти через каждые два часа Осинин звонил в дверь Локтя, но ответ был неизменно один и тот же: «Не пришел еще, приходите попозже».
Наконец Виктору надоело ходить взад и вперед, и он присел отдохнуть. Ужасно хотелось есть, а еще больше спать. Был уже одиннадцатый час ночи, и Виктор решил примоститься на лавочке прямо у подъезда. У него уже начали смыкаться глаза, когда он увидел высокого толстого человека, вышедшего из такси. Человек этот был навеселе.
— Вы не меня ждете случайно?
— Боря?!! Ты?!!
— Витек?! Ну ты даешь! Где пропадал столько лет?
Они крепко стиснули друг друга и прижались щеками.
— Я бы тебя совершенно не узнал, — признался Осинин, — таким солидным стал. Авторитет приобрел, да? — показал Виктор на живот Бориса.
— Гурманом стал. Вчера всю ночь почти напролет гудели. Такие дамы шикарные попались из Омска. Одна — жена замдиректора ликеро-водочного завода. Такая фифочка! Ух!! Пальчики оближешь! А муж — импотент, как она мне поведала. Ха-ха-ха, — залился Локоть.
— Детей много наплодил? — прервал Осинин его тираду.
— Да двоих короедов уже настрогал. Беда одна с ними, дома не посидишь спокойно.
— Почему? С детьми интересно.
— Да, очень интересно, — съязвил Локоть. — Пошли домой, смотрю, ты меня заждался.
В его голосе и интонации появилась поразившая Осинина твердость и властность.
— Откуда ты знаешь?
— Жена мне по телефону сообщила. Что-нибудь стряслось?
— Да нет. коть. — Ты же знаешь, какие мы с тобой… У меня возник роман с одной кубинкой, негритянкой. Экзотика! Для разнообразия хотел испытать ее темперамент, а она ко мне сильно привязалась. Рубашек мне понадарила, джине, лишь бы я проводил с ней время, а когда забеременела, потребовала жениться. Я стал тянуть резину и избегать ее, а она, сука, пожаловалась в деканат, и меня исключили из комсомола. Чуть из института не поперли, хорошо что отец вмешался, все уладил.
— А институт ты закончил?
— Конечно.
— Ты сейчас работаешь?
— Работал. Врачом-ординатором в одной больнице закрытого типа, а сейчас вот уже три года как занимаюсь бизнесом.
— Да ну?! А я никогда не смог бы представить тебя в роли бизнесмена. Чем ты занимаешься?
— Валюта, — важно ответил Боб. — Одно время скупал сертификаты. Помнишь, в те годы были «Березки». Я там сделал хорошие бабки. Сейчас вот кооператив посреднический открыл «Универсал»
— Лихо.
— А ты как думал? Халам-балам, что-ли? Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы, — привел он распространенный в блатном мире каламбур.
«Где он так успел наблатыкаться?» — подумал про себя Осинин.
— Скоро вот в Грецию поеду.
— Как, насовсем?
— Да нет, по приглашению. Мне папа служебный паспорт сварганил в МИДе. У него двоюродный брат живет в Солониках, а в Афинах моя тетя проживает, замуж вышла за одного прохиндея, крупного воротилу. Заправляет, гад, мехами, лесом, антиквариатом.
Глава шестьдесят девятая
— Ну что, Витек, — скрестил Боб большие пальцы обеих рук на своем пузе, — я тебе почти все рассказал. Можно сказать, исповедался тебе, как на духу, а теперь твоя очередь.
— А что сказать? Хорошего мало, институт я не смог закончить. Когда мать умерла, с горя запил, ведь я ее очень любил. Потом женился, пошли дети. Словно цыплята из инкубатора, один за одним повылуплялись. В общем, не до института было. Решили с женой строиться, а деньжат как кот наплакал. Тогда подался за длинным рублем в тайгу. Завербовался, в общем, и в леспромхозе пять лет.
— Так много? И не смог мне ни разу написать?
— Я тебе написал один раз, а ответа не получил, — соврал Осинин. — Зато я хорошие бабульки урвал. День и ночь почти пахал. Сейчас дом двухэтажный отгрохал.
— В гости хоть пригласишь?
— В любое время, Боб. У нас там на Кавказе чудные места. Горы! Море! Одно загляденье.
— Да, тебе можно позавидовать, а здесь живешь — пылью дышишь да угаром, а жрать приходится овощи с нитратами. Сдохнешь и не узнаешь от чего.
— У нас такая же история.
— Ничего, переживем, — философски заметил он. — О! Уже четвертый час ночи. Ну мы и разбазарились, пора спать, потом договорим. Тебя устроит раскладушка на кухне?
— Вполне! — обрадовался Виктор.
Глава семидесятая
Через несколько дней Виктор рассказал все же частично Бобу правду из своей биографии, представив все в выгодном для себя свете.
Про первую судимость и связь с бандой Котенкина он, конечно же, благоразумно умолчал, а вот про вторую судимость и про свой побег решился все же поведать, как было дело.
— Самооборона, понимаешь, Боб? А мне пришили нападение.
На следующий день Локоть спросил у Осинина:
— Послушай, Витек, а что, если тебе за кордон махнуть, а? Времена новые, милиции не до тебя будет. Свалить за кордон сейчас проще пареной репы, а через несколько лет все позабудется и ты вернешься домой.
— Опасно, ты что, Боб? Меня тут же сцапают.
— Я уже подумал об этом. Надо все сделать по уму. Я тебе дам… свой паспорт!
— Что?! — вылупил глаза от неожиданности Виктор. — Свой паспорт?!! Ты что, таможенников за дураков принимаешь? Да они тебя наизнанку всего вывернут, если хоть немного заподозрят.
— Все будет нор-маль-но, — твердо произнес Локоть. — Завтра пойдешь и сфотографируешься для заграничного паспорта. А все остальное — дело моих рук. Вообще-то, смотри сам, подумай. Если не хочешь — то так сразу и скажи, что не хочешь. Может, боишься?
— Послушай, Боб, а зачем тебе рисковать из-за меня? Я добьюсь пересмотра дела в Верховном суде. Ведь я же невиновен фактически.
— Наивный ты человек, Витек. Да прежде чем они тебя оправдают, если только, конечно, оправдают, что очень маловероятно, они обязаны водворить тебя снова в тюрягу для проведения расследования и скорее всего добавят тебе еще один срок за побег.
«Пожалуй, он все же прав, — подумал Осинин, — как же это я не подумал об этом раньше. Но почему это он вдруг стал таким великодушным и настаивает на моем отъезде? Тут что-то не так. Наверняка у него что-то на уме».
— А почему ты сам не хочешь ехать в Афины?
— Честно говоря, я много потеряю. Я задействован во многих финансовых операциях, а сейчас время какое — «куй железо, пока горячо!» У меня кончается срок визы, и она так и так может накрыться. Поэтому лучше уж ты ее используй. К тому же я кое-что передам с тобой своим родственникам.
— А что именно? — насторожился Осинин.
— Так, презенты по мелочам. «Наверное, хочет какой-нибудь антиквариат передать или контрабанду, шельма».
