Он отбросил полынь и просто стал поджидать их. По мере того как они приближались, он постепенно узнавал каждого. Вон тот, впереди, Расстегнутое Седло, младший вождь. Рядом с ним ехал его друг — Маленький Беглец. Да и все остальные ему были знакомы, только отдельных воинов он не знал по именам. Они остановили лошадей, не доехав до Апы Ямини нескольких ярдов.

— Что ты здесь делаешь, сын Хинакаги Нто? — спросил Расстегнутое Седло.

— Я постился там, за холмом, — ответил юноша. — Услышал выстрелы и прибежал сюда. — Он повернулся и указал рукой на труп вождя. — Здесь убили Шунку Ска.

Все десять всадников спрыгнули с коней и подошли к своему павшему вождю, оставив Апу Ямини одного. Воспользовавшись этим, тот спрятал кавалерийский сапог под валун. Затем подошвой мокасина уничтожил следы крови.

Воины вернулись к лошадям с телом Белой Собаки. Расстегнутое Седло положил его поперек холки своей лошади и прыгнул в седло. Остальные также вскочили на лошадей.

— Будешь продолжать свой пост? — обратился младший вождь к юноше.

Апа Ямини заколебался. Он устал. Он боялся, что от истощения мог свалиться без сознания на полпути к лагерю, если отправится пешком. С другой стороны, попроси он воинов довезти его до дома, они скорее всего посмеются над его слабостью. А Апа Ямини был гордым тетоном. Но опасения за состояние раненого кавалериста заставили юношу подавить в себе эту гордость.

— Нет, — сказал он, подумав. — Я отложу испытание на будущее. Расстегнутое Седло знает, что уходящий поститься человек не должен двигаться. Сегодня второй день моего поста. Я пробежал большое расстояние. Я устал. Мне будет трудно выдержать еще один день. Может ли кто-нибудь довезти меня до лагеря?

Воины закивали головами, соглашаясь со взвешенными словами юноши. Ни один не усмехнулся. Апе Ямини было приятно видеть это.

— Иди сюда, юноша, — сказал Маленький Беглец. — Я отвезу тебя домой.

«Как странно, — думал Дэйлмор. — Я никак не могу понять, кто я такой… Может ли кто назвать мое имя? Просто дать мне хоть какой-нибудь намек. Тогда будет легче вспомнить. Моя память отказывается служить мне… Хм-м, как все странно. Если человек думает над этим, значит, он жив, а не в царстве теней… Как противно это черное безмолвие, долгое черное безмолвие… Чтобы вырваться из его объятий, надо открыть глаза. Пора выбираться из этого мрака».

Налитые свинцом веки Дэйлмора дрогнули. Глаза приоткрылись. Яркий поток солнечного света на мгновение ослепил его. Он зажмурился от острой боли, которую причинил ему внезапно хлынувший свет дня. Вместе с болью к нему пришла радость. Он жив! О, как приятно сознавать, что ты жив! Он прислушался. Где-то поблизости журчала вода. Пели птицы. Вокруг него воздух пропитался каким-то знакомым аппетитным запахом. Он почувствовал, как под его одеревеневшим языком начала скапливаться слюна. Запах вкусной пищи! Да, конечно, он уверен, что пробовал эту пищу. Но он не мог вспомнить ее названия, как не мог вспомнить своего имени. Не беда. Если он жив, значит, все вспомнит. Позднее. Сон прервал его размышления. Сон, а не черная мгла беспамятства, подобного смерти. В нем он увидел себя мальчиком, шагающим рядом с отцом по узкой тропинке густого леса. Отец смотрит на него и улыбается. Они идут на охоту. У мальчика от охотничьего азарта чуть подрагивают руки. Но он знает, что, когда нужно будет прицелиться руки перестанут дрожать. А вот и стайка диких индеек, деловито расхаживающих по небольшой поляне в поисках корма. Отец делает мальчику знак рукой. Они подкрадываются к поляне, затаив дыхание. Звучат выстрелы. Пули сражают двух могучих петухов. Охотники выходят на поляну и цепляют тушки птиц к поясам. Они идут дальше. Следующей добычей становится пара крупных глухарей. Охотники возвращаются домой. Мать целует сына, говорит, что он будет таким же прекрасным охотником, как его отец. О, это самая большая похвала. Мальчик улыбается, обнимает мать. Она хлопочет у печки. Вскоре запах индюшиного супа разносится по дому…

Дэйлмор пробудился ото сна. Пошевелил головой, открыл глаза и увидел вверху кусочек ярко-голубого неба. Но почему кусочек? Он медленно повернул голову влево, затем вправо и понял, что лежит в индейском типи. Небо он видит, оказывается, сквозь дымовое отверстие. Что же произошло? Почему он здесь? Он закрыл глаза, и увиденный сон яркой картиной проявился в его сознании. Он вспомнил наконец, кто он такой. Дэвид Дэйлмор! Сын покойных Джозефа и Джоан, родившийся в Дейтоне. Память заработала без срывов. Спустя минуту он знал, что с ним произошло. Он постепенно вспомнил все четыре дня преследования, последний бой с индейцами, погоню за индейским вождем и ту злую, обжигающую боль в голове, после которой на него нахлынула тьма беспамятства.

Дэйлмор провел рукой по голове. Она была перевязана. Попытался присесть, но вытянутая левая нога не позволила ему сделать этого. В ней жила тупая боль. Он оглядел ногу и увидел, что она была обложена шинами. Значит, сломана. Сколько же он пролежал без сознания? И кто перевязывал его? Кто ухаживал за ним? Дэйлмор приподнял голову и осмотрелся. В типи не было никого. Полог был отдернут. Через него он увидел высокие цепи холмов, покрытых зелеными лесами. Рядом с почти потухшим очагом стоял горшок с пищей. Он потянул носом, и улыбка появилась на его лице. Запах индюшиного супа! Прямо как в увиденном только что сне. А может, этот приятный аромат и стал причиной сна? Дэйлмор почувствовал, что очень голоден. Он подполз к горшку. Тут же лежала костяная ложка. Он взял ее в руку и начал глотать теплый суп. В нем плавал большой кусок индейки. Вперемешку с супом он ел нежное мясо птицы, ел с наслаждением, испытывая огромное удовольствие. Насытившись, он отполз на лежанку из бизоньей шкуры и откинулся на нее с удовлетворенным вздохом. Едва закрыл глаза, как ему показалось, что он не один в типи. Сержант приподнял голову и увидел стоявшую рядом с пологом темную высокую фигуру. В сумраке жилища он никак не мог разглядеть лица вошедшего человека, но понял, что это краснокожий. Кто он, друг или враг?

— Хау, кола васичу! — прозвучало приветствие тетонов. — Здравствуй, белый друг!

Дэйлмор узнал этот низкий приятный голос. Его нельзя было спутать ни с одним другим.

— Хинакага Нто! — вырвалось у него.

Индеец подошел к нему. Послышался знакомый звук вплетенных в косы змеиных погремушек, когда он присел на край лежанки. Дэйлмор попытался приподняться, но тяжелая ладонь индейца легла на его грудь.

— Лежи, — тихо сказал он. — Ты слаб.

Некоторое время они смотрели друг на друга, храня молчание.

— Ты голоден? — спросил краснокожий.

— Я поел индюшиного супа.

— Хорошо.

У Дэйлмора было много вопросов к индейцу и он начал задавать их, стараясь быть понятым.

— Скажи, Хинакага, как я оказался здесь?.. Как оказался здесь ты?.. Сколько времени я пролежал без сознания?

Индеец улыбнулся.

— Слишком много вопросов.

— Я бы хотел услышать на них ответы.

— Хорошо, ты их получишь.

Голубая Сова говорил неторопливо, иногда замолкал, отыскивая в памяти нужное английское слово. Дэйлмор слушал внимательно, и по мере того как индеец все дальше продвигался в своем рассказе, в его сердце росло чувство благодарности к Хинакаге Нто, к его прекрасному сыну. Краснокожие язычники, извечные враги, за которыми он охотился вот уже два года, с которыми сражался, не зная жалости, оказались достойными людьми, отплатили добром за добро, смогли спрятать его в горах и вырвать из когтей смерти Своим благородным поступком они доказали Дэйлмору, что индейцы такие же люди, умеющие уважать и ненавидеть, беззаветно сражаться и проявлять милосердие Он нашел руку индейца и крепко пожал ее

— Спасибо, Хинакага, — с чувством произнес он — Я никогда не забуду, что сделали для меня ты и твой сын. Кстати, где он? Я хочу увидеть его

— Апа Ямини в горах, — сказал Голубая Сова — Он проходит испытание, чтобы получить настоящее имя и духа-покровителя по обычаю тетонов