Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Вы знали о продаже земли в Хорс-Шу до визита к вам мистера Руфуса Китинга?

— Нет, не знал, — спокойно ответил Дэвид.

Адвокат оторопело захлопал глазами и опустился на пятки, но тут же снова подался вперед. Голос его звучал торжествующе и ехидно:

— Значит, тем самым вы признаете, что мой клиент рассказал вам о предполагавшейся сделке?

— Нет, не признаю.

— От кого же вы узнали о ней?

— От Руфуса Китинга.

— Защита, — сказал судья, — суд — это не место для парадоксов и упражнений в остроумии. Выражайтесь яснее.

— Я выражаюсь предельно ясно. Руфус Китинг не делился со мной своими секретами, и тем не менее я узнал о сделке именно от него.

«Хватит, — вертелось у Дэвида в голове, — хватит. Хватит мне прятаться от них по всем углам. Все равно они меня достанут, куда бы я ни забился». Загнанный в угол, он торжествовал при мысли, что заставит их всех затрястись от страха, запрыгать, словно рыбешки на сковородке. Пусть они боятся его, хватит!

— Может быть, вы соизволите объяснить свое столь остроумное, сколь и темное высказывание? — Адвокат сочился торжествующей вежливостью победителя, готовностью кошки поиграть со своей добычей.

— Ваша честь, — сказал Дэвид, — дело в том, что я умею слышать чужие мысли. Руфус Китинг действительно думал о сделке в Хорс-Шу, о том, что ему сообщил о намечаемом там строительстве военной базы сенатор Стюарт Трумонд…

— Я протестую! — крикнул адвокат.

— Протест отклонен.

— … О том, что ему нужно заплатить одному генералу пятьдесят тысяч долларов. О том, что через несколько дней за эту же землю можно будет взять не двадцать пять тысяч — сумма, которую он намеревался уплатить, — а полмиллиона.

— Я протестую! — Адвокат вытер платком багровый лоб. — Здесь суд, а не конференция писателей-фантастов. Все знают, что никто не может читать чужие мысли. Это ложь!

— И тем не менее вы только что подумали о том, что надо не забыть принять таблетку серпазила. У вас, очевидно, повышенное кровяное давление и не в порядке нервы.

— Ложь! — Жилы на лбу адвоката надулись, и казалось, они вот-вот лопнут. — Балаган! Фокусы!

— Обвинение, — сказал судья, — не увлекайтесь. У вас есть еще вопросы к защите?

— Есть, ваша честь. Только что мы выслушали самое фантастическое утверждение за всю мою тридцатилетнюю практику. Утверждение, повергающее меня в изумление своей очевидной лживостью, достойной только ребенка. Может ли мистер Росс хоть как-нибудь доказать то, о чем он говорил?

— Разумеется, — сказал Дэвид. — Я предлагаю, чтобы обвинение написало какую-нибудь фразу на листке бумаги, так, конечно, чтобы я не видел ее. Затем листок должен быть вручен судье или присяжным. Это очень просто. Типичный судебный эксперимент.

Дэвид сидел с завязанными глазами и прислушивался к гулу мыслей в зале. Они жужжали, словно потревоженные пчелы. Он вдруг подумал, что не сможет услышать мыслей адвоката в этом хаосе бесплотных, прозрачных звуков, и почувствовал, как под повязкой на лбу у него выступает пот. «Спокойнее, спокойнее, — умолял он самого себя, заклинал и упрашивал, — сосредоточься, Дэвид». Фразы гудели, звенели в чужих черепных коробках, заставляя их резонировать, как пустые бочки. Он лихорадочно пропускал их сквозь свой мозг, надеясь, что в конце концов в сети останется то, что он искал. Внезапно он увидел под прижатыми повязкой веками листок чистой бумаги и успокоился. Мысли адвоката скакали в тревожном, испуганном танце: «А может быть… А если он действительно?.. Что написать? Надо что-то написать…» Он достал из кармана «паркер» и нацарапал на листке: «Рыжая лисица перепрыгнула через забор. Шесть плюс три — девять. Янки вчера проиграли Кардиналам».

— Все? — спросил Дэвид.

— Да, — ответил адвокат. Голос его потерял торжествующую уверенность и слегка дрожал.

— С вашего позволения, ваша честь, я не стану даже снимать повязку. На листке бумаги написано: «Рыжая лиса перепрыгнула через забор. Точка. Шесть плюс три — девять. Точка. Янки вчера проиграли Кардиналам». Добавлю только, что я благодарен обвинению за то, что оно сообщило мне результат вчерашнего матча. Я не читал газет и огорчен, что нью-йоркская команда снова проиграла.

Зал затаил дыхание, потом ахнул. Дэвиду показалось, что гул мыслей вдруг приобрел странную неподвижность, как будто содержимое всех этих голов застыло, загустело и потеряло способность рождать новые слова.

Дрожащими руками судья близоруко поднял листок бумаги к глазам и, не веря своему голосу, прочел запинаясь:

— «Рыжая лисица перепрыгнула через забор. Шесть плюс три — девять. Янки вчера проиграли Кардиналам». Удивительно, — пробормотал он после томительной паузы. — Ничего подобного я никогда не видел. Обвинение, у вас есть еще вопросы?

Адвокат уже в который раз вытер пот со лба и взглянул на Руфуса Китинга. Тот сидел, наклонившись вперед, и хлопал глазами. «Как можно вести процесс, — крутилось в голове у адвоката, — если противник знает, что ты думаешь? Он знает все, что я думаю, что думает Китинг. Чудовищно! Но надо что-то говорить…»

— Но тем не менее, — пробормотал он, — защита воспользовалась своей странной способностью, чтобы прочесть мысли моего клиента. Разве это не кража? — Голос его окреп. — Разве мысли даны человеку для того, чтобы их узнавали другие? Разве наши головы чем-нибудь отличаются от наших сейфов? Что произошло бы, если бы мы узнали мысли друг друга?

— Вы набожный человек? — спросил Дэвид.

— Да, но…

— Разве вы не помните заповеди «Не обмани»? Прятать свои мысли — значит говорить не то, что думаешь, лгать. Вы считаете, что невозможность солгать представляет угрозу для самого существования нашего общества, не так ли? Значит, мы живем ложью и держимся ложью, и все наше правосудие призвано защищать эту ложь! Конечно, я нарушил профессиональную тайну. Технически говоря, я украл мысли Руфуса Китинга. Но генерал, выдавший секретные планы Пентагона за пятьдесят тысяч долларов…

— Я протестую! — крикнул Китинг.

— Ваша честь! — повысил голос адвокат.

— Протест принят. Защита, говорите по существу дела.

31
{"b":"30442","o":1}