Ближе к ночи Ковака в очередной раз тихонько ускользнул из своего пристанища и проделал путь к храму, который находился к северу от монастырских ворот. Во мраке он сидел на корточках и ждал, никого не видя и слыша лишь шум сосен над головой. Вдруг дверь храма открылась, и на длинной открытой галерее показалась небольшая фигурка, которая мгновение балансировала на балюстраде, потом бесшумно спрыгнула на землю и понеслась с быстротой ласточки.

– Это вы, мой молодой господин Усивака?

– Конно-мару!

Две тени слились в одну и поспешили в темноту находившейся внизу долины.

– Теперь нет необходимости спешить, господин. Здесь нас никто не увидит.

– Но разве нас не ждут?

– Да, но, судя по луне, сегодня мы идем раньше, чем в прошлый раз.

– Вы время от времени встречаетесь с нашими друзьями, а я их вижу только раз в год.

– Вам одиноко, я знаю. К сожалению, после этой ночи нам придется опять разойтись в разные стороны.

Усивака замедлил шаги и, грызя ногти, посмотрел под ноги. Он был босиком, в короткой, плотно облегающей тело накидке послушника. Ковака с беспокойством опустился на колени, думая, что Усивака обо что-то порезал ногу в зарослях бамбука.

– Что случилось, мой молодой господин?

– Так, ничего, – ответил Усивака, помолчав, и опять пошел вперед.

Юноша показался Конно-мару сегодня более задумчивым, чем в последние несколько ночей. Воин был уверен, что только он хорошо знал Усиваку – его сильные и слабые стороны, его мысли и чувства. В свое время Конно-мару задумал провести десять или даже больше лет в качестве слуги Коваки в особняке Тодзи в Хорикаве. Он не только нашел в «веселом квартале» безопасное убежище – то, что заведение Тодзи часто посещали люди, тесно связанные с двором и занимавшие высокие должности в правительстве, давало ему возможность следить за изменениями в политике, и в особенности за передвижениями Хэйкэ. Под предлогом визитов к матери в Тамбу Конно-мару часто отправлялся на гору Курама, чтобы тайно увидеться с Усивакой или же в ее окрестностях встретиться с другими Гэндзи, посовещаться с ними. Иногда он даже посещал Восточную Японию и привозил оттуда послания Токивы.

Именно во время работы на Тодзи Конно-мару познакомился с Кихидзи, который во время своих продолжительных визитов в столицу неизменно останавливался у его хозяина. Очень скоро они стали видеть друг друга насквозь и заключили договор, который обоим был выгоден. Кихидзи мечтал о том, чтобы иметь такое же влияние на своего покровителя Хидэхиру, который правил северо-востоком, как Бамбоку на Киёмори из дома Хэйкэ. Кихидзи, однако, не говорил Конно-мару, одобряет ли Хидэхира план похищения Усиваки, но с характерными для него упорством и терпением торговец из года в год совершал паломничества на гору Курама и каждый раз брал с собой Конно-мару.

Люди говорили, что в одном из ущелий горы Курама поселилось племя Тэнгу, и, когда по ночам вспышки молний сквозь нависшие облака озаряли ущелье, это означало, что Тэнгу устроили пир. Ни один человек не осмеливался спускаться в то ущелье, потому что Тэнгу сбросили бы его с верхушки самого высокого дерева или же разорвали бы своими клювами на клочки. Во всех деревнях вокруг горы Курама многие поколения людей слышали истории о Тэнгу, и никто не сомневался, что демоны по-прежнему жили в ущелье, потому что продолжали совершаться самые невероятные поступки: они сбрасывали со склонов горы валуны, низвергали потоки, которые смывали урожаи риса на окрестные деревушки, подобно дождю сыпались камни. А в последнее время новые рассказы о творимых ими бедах вселяли ужас в деревенских жителей.

Седьмую ночь подряд в ущелье горы Курама проходило странное сборище. Это вполне могли быть Тэнгу.

– Он опаздывает.

– Нет, это мы пришли раньше обычного. Луна еще вон где, – произнес один из Тэнгу, показывая на небо. За поднятым пальцем следили несколько пар глаз.

– Ну что ж, пока поговорим о делах.

По дну ущелья были разбросаны валуны, раздавался грохот прорывавшегося сквозь теснину потока.

– Сегодня ночью будет наша последняя встреча.

– Не обязательно – мы можем встречаться здесь когда захотим, но что толку, если нет никаких вестей от Хидэхиры.

– Кихидзи говорит, что нам придется ждать еще год. Он не перестает утверждать, что и это слишком рано, но, если мы не поторопимся, Хэйкэ могут обнаружить, что происходит, и тогда проделанная за десять лет работа пойдет прахом.

– Я не совсем доверяю Кихидзи. Он все откладывает год за годом то под одним, то под другим предлогом. Не знаю, действительно ли у него есть взаимопонимание с Хидэхирой.

– Верно. Мы не можем быть в этом уверены.

– У Гэндзи всегда было много союзников на северо-востоке, но Хидэхира не относится враждебно к Хэйкэ. Можно даже сказать, что он и Киёмори имеют общие интересы.

– Возможно ли это?.. Кто может сказать?

Последовало долгое молчание. Наконец один из Тэнгу произнес:

– Полезно обдумать это. Уже два года, как Хидэхира произведен командовать армией на северо-востоке. Люди говорят, что этим он обязан Киёмори. Одного этого достаточно, чтобы понять, что они союзники.

– Нет, это слишком простой вывод. Скорее то была просто подачка Хидэхире, которая ничего не говорит о чувствах, которые питает к нему Киёмори. Строительство гавани в Оваде и домов в Ицукусиме обходится Киёмори крайне дорого, и ему нужно все золото, какое он только может получить от Хидэхиры. Но они – соперники, и оба знают это.

– Хорошо! Это больше похоже на правду. Скоро должен прибыть Конно-мару, и он расскажет нам о своем разговоре с Кихидзи прошлой ночью. Мы наконец узнаем, что они решили. Сейчас мы не можем рисковать, но нельзя и дальше тянуть. Что бы ни говорил Кихидзи, нам лучше все взять в свои руки.

Один из Тэнгу, который наблюдал за оврагом, вдруг крикнул:

– Я вижу их! Они приближаются!

По крутому отвесу ущелья проскользила фигура, хватавшая ветку за веткой, ловко перепрыгивавшая с валуна на валун. Она ясно вырисовывалась в лунном свете, который лился на поверхность скал и деревья. Наблюдавший за ней Тэнгу молча смотрел на ее смелые действия восхищенным взглядом.

– Конно-мару, мы сегодня вышли в другое место.

– Я слышу рев внизу. Мы, должно быть, над водопадами.

– Водопадами?

– Там опасно. Лучше найти другой спуск.

– Смотрите, они ждут там. Давайте спускаться здесь.

– Невозможно!

– Обойдите вокруг, я сейчас прыгну.

Конно-мару по опыту знал, что увещевать Усиваку бесполезно. Он ухватился за какие-то кусты, осматривая склон достаточно высокой скалы. Под ними зияла заваленная камнями глубокая расселина, в которую низвергался водопад, поднимая туман и брызги.

Конно-мару предупреждающе крикнул, но Усивака уже прыгнул и теперь раскачивался на ветке большого дерева, пытаясь нащупать опору на другом дереве, которое росло ниже.

– Вот как надо, Конно-мару, – произнес Усивака, когда ветка склонилась под весом его тела. Он обвил ноги вокруг другой ветки и отпустил руки.

Слуга едва успевал следить за ним.

– У вас так не получится, Конно-мару, – с озорной усмешкой сказал Усивака.

Для своего возраста он был невелик ростом. Ввалившиеся щеки, чересчур тонкие руки и ноги. Его скудно кормили и кое-как одевали с тех пор, как он поселился в монастыре. Похоже, что Усивака выжил лишь чудом. Он был самым маленьким и менее всего располагавшим к себе из всех новообращенных монахов монастыря, объектом бесчисленных злых шуток. Нервный и упрямый, Усивака часто изливал свои чувства в диких приступах плача, что стало предметом разговоров во всех окрестных монастырях. К десятилетнему возрасту он обучился обращению с оружием, поскольку монастыри на Кураме находились под властью монастырей с горы Хиэй, где в обязательном порядке готовили монахов к войне.

С возрастом в глазах Усиваки появилось что-то ястребиное; очертания тонких губ рано затвердели, он напускал на себя надменный вид. Однако юноша ничуть не заботился о своей внешности. Длинные и вечно нечесаные волосы, постоянные раны и шрамы на ногах, одежда с большими прорехами. Но за последнее время в нем произошла поразительная перемена. Он вдруг стал послушным, готовым повиноваться и угождать старшим, которые относили это на счет данного ему воспитания. Правда же состояла в том, что Усивака начал по ночам встречаться в ущелье с Тэнгу, где и узнал то, что от него утаивали: он был вождем, сыном Ёситомо из дома Гэндзи и узником Киёмори из дома Хэйкэ. От Тэнгу Усивака также услышал о смерти отца и судьбе матери. И с тех пор он понял, каким должно быть его будущее, хотя и знал об опасностях, которые ожидали его впереди.