— Не уснул. Я в некотором замешательстве, — отозвался Валерий. — Честно говоря, никогда не слышал о подобных вещах.

— "Есть многое на свете друг Горацио…" — с пафосом продекламировал Нок.

— Трассологи и Шекспиром увлекаются? — в тон ему поинтересовался Валерий.

— Иногда, если кремний в лаборатории заканчивается, — Нок принялся стаскивать с себя одежду. — Припекает!

— Теории в твоей лекции было предостаточно, а как насчёт практики? — Пилот сел, но раздеваться не стал.

— То есть словам моим ты не поверил? — Нок разминал широкие плечи, искоса поглядывая на Валерия.

— Словами дерева не срубишь, — уклончиво ответил пилот.

— Верно! — согласился Нок. — В таком случае, держи. — Он достал из кармана куртки узкий продолговатый камень. — Скребок: десять минут работы.

Валерий взял камень, с интересом повертел его в пальцах.

— Пока будешь тестировать, хочу найти местечко без тины и искупаться.

Нок снял брюки, сделал несколько волнообразных движений руками, высоко подпрыгнул и с разбега кинулся в воду.

Валерий, от нечего делать, поднял палку и принялся строгать её, оценивая режущую сторону скребка. Получалось не очень.

Захрустел песок, пилот поднял голову.

— Чем занимаешься? — Прежде, чем сесть, Олеся аккуратно сложила разбросанную Ноком одежду.

— Да вот, — Валерий показал камень, — пытаюсь сделать колышек, только ничего не выходит. Думаю, Нок подшутил надо мной.

Олеся улыбнулась:

— Скребок — для выделки шкур, а не для обработки дерева!

— Пусть так, — покорно согласился Валерий, — только у меня всё равно ничего не получается.

— У тебя нет ощущения камня. Нок говорил, что пришёл к этому чувству только на второй год работы.

— Он тебе нравится? — спросил пилот.

— Конечно, — он мой друг! — Искренне, без жеманства ответила девушка. — Вообще-то только благодаря ему нас и пригласили на симпозиум.

— Как это?

— Два года назад при раскопках кургана на сырте Мёгу нашли фрагмент скульптуры. Датировка установила возраст: восьмое тысячелетие до нашей эры. Очень редкая находка, к сожалению, в ужасном состоянии. При дальнейших раскопках были обнаружены ещё фрагменты, но целостной картины всё равно не складывалось. Находку ждала незавидная участь — подвалы бессрочного хранения. Нока пригласили для анализа материала скульптуры и орудий, которыми она была изготовлена. Заключение он составил, а через месяц шокировал археологов, показав им целую фигуру! О событии сразу заговорили. Никто и подумать не мог, что неизвестный аспирант сможет воссоздать древнейшее эсхатологическое божество — Сигатоху-Бу! И не просто воссоздать, — анализ новой скульптуры дал совпадение с древними фрагментами по восьми параметрам из десяти! А год назад Сигатоха-Бу начал опалесцировать. Физики говорят о каком-то фазовом переходе; для меня их термины — тёмный лес. Я твёрдо знаю лишь одно: небольшая личина — так Нок называет фигурку — несёт в себе бездну положительной энергии!

— Значит, именно её вы должны были представить в докладе?

— И её в том числе.

— Хорошо, что этот ваш… Сигатоха сейчас в полной безопасности на Луне.

— Почему на Луне? — удивилась Олеся. — Он здесь, в сумке Ариши. Ты думаешь, Нок пошёл искать наши тряпки? Как же! Он искал Сигатоху-Бу! Видел, каким весёлым он вернулся? Кремниевый божок — его талисман. Он с ним никогда не расстаётся.

Забулькала вода, недалеко от берега показался довольный Нок. Снимая с плеч тину и водоросли, заговорил:

— Разок нырнул рядом с винтолётом — сидит мёртво.

— Аварийное освещение работает?

— Нет. Бликуют одни отражатели.

— Жаль…

— Это так важно?

— В нашей ситуации — да.

Валерий встал.

— Решил прогуляться? — спросил Нок.

— Хочу размять ноги, а заодно посмотреть, куда нас забросило.

— Если тебе интересно, то я был только в той стороне, — Нок указал рукой на сломанные вершины. — Прошёл километр, может, два.

— Обнажения не видел?

— Что?

— Ну, скалы, камни…

— Справа тянулся увал. Лес там значительно реже, чем вокруг, — Нок задумался. — Я обратил внимание, что местность заметно поднимается в ту сторону, откуда мы прилетели. Может быть, там горы?

— Скорее сопки, — вслух подумал пилот. — Судя по карте, этот район — слабопересечённая местность.

— Для нас это плюс?

— Несомненно, — излишне бодро ответил Валерий.

Он отошёл шагов на двадцать, когда его догнал звонкий голос Олеси:

— Не задерживайся. Мы собираемся устроить небольшое застолье из того, что нашлось в сумках. Хочется надеяться, что до твоих концентратов дело не дойдёт!

— Мне нужно минут тридцать, не больше…

Вернулся он раньше и с удовольствием устроился между Олесей и Ноком.

После короткого завтрака, все расположились недалеко от костра: пришло время детально обсудить создавшееся положение.

Первым заговорил Валерий:

— Ночью мы коснулись важной темы. Чтобы не было непонимания, хочу прояснить некоторые аспекты. Я объясню вам общий алгоритм поисков, не вникая в детали. Итак, с момента взлёта и до посадки винтолёт непрерывно "ведёт" ближайший воздушный терминал, то есть в течение всего полёта поддерживается двусторонняя связь на уровне электронного диспетчера по схеме двухбитовой информации. Чувствительность системы такова, что она знает о пролетевшей мимо кабины птице даже в том случае, если сам пилот ничего не заметил. О механических воздействиях на корпус и говорить не стоит: минимальный порог чувствительности — падение капли воды на лобовое стекло. Так что об ударе по винтолёту стало известно на терминале через несколько секунд после столкновения. С этого момента сопровождением занимается другая служба — аварийного контроля. Она следит за траекторией полёта судна и в случае отклонения от курса посылают запрос на спутник. В данной ситуации потерять машину практически невозможно. Для районов так называемой "горячей зоны" — с действующими вулканами, частыми ураганами или, как в нашем случае, — с тектоническими разломами, предусмотрены дополнительные следящие устройства. Вкупе все перечисленные меры дают надёжность в девяносто восемь процентов.

— Но всё-таки не сто? — спросил Нок, внимательно слушавший пилота.

— Не сто, — согласился Валерий. — Сто процентов не может дать ни одна система.

— То есть ты хочешь сказать, что мы попадаем именно в эти два процента?

— Я этого не говорил, — покачал головой Валерий. — Однако существуют предпосылки думать именно так.

— Какие, например?

— В зоне действия терминала бушевала мощная гроза. В это же время ожидалась сильнейшая магнитная буря. Винтолёт ушёл с курса почти под прямым углом и очень быстро оказался в зоне нестабильного приёма сигнала. Был второй толчок, после которого траектория винтолёта запуталась ещё больше. И, наконец, машина упала в воду и едва не затонула. Правда, мне удалось достать редкоземельный маркер — самый эффективный способ локального поиска, но он не панацея…

— Разве нельзя обнаружить винтолёт в воде? — спросила Олеся.

— Нашу машину — нельзя.

— Но почему?!

— Почти вся округа сложена бурым железняком, — Валерий бросил на песок ржаво-коричневый камень. — Это лимонит. Его скопления образуют месторождения железных руд.

— Хорошо, — произнёс долго молчавший Нок. — Пусть винтолёт недоступен для радаров, пусть нас отнесло намного в сторону, но ведь ты уже воспользовался своим редким маркером.

— Редкоземельным, — поправил пилот.

— Всё равно! — отмахнулся Нок. — К тому же ты сбросил груз из шести ящиков, и на каждом — маяк! А, кроме того, разве не будет производиться визуальная разведка?

— Разведка обязательно будет, — согласился Валерий. — Только в каком районе?

— Наверное, там, где найдут груз, — неуверенно предположил Нок.

— Правильно. А если груз не найдут?

— Да что ты заладил "если", "если"! — неожиданно вспылил Нок. — Прошло всего несколько часов, а ты уже в панике!