Так он поступил и в этот раз. Приподнял ярко-зеленый пластмассовый конус, будто в нерешительности покачал в руке и поставил на самую обычную белую клетку. Затаил дыхание — хотя Вердан уже потянулся бросить свои кубики — и не ошибся.

«Финансы поют романсы», — издевательски сообщил серенький мерзкий туман, обвивший Фишку. «Настроение сильно ухудшается».

— Ха-ха, — равнодушно сказал Атропос. Она пришла в залу, как того требовали Правила: Игра свершается только в присутствии всех Игроков. Она с самого начала внимательно наблюдала за Скульдом. Даже жадно. Протаскивала трал сквозь мутные воды памяти, надеясь выцепить там рыбку покрупнее. Почему он решила начать именно с Повесы? Больше шансов. Сильнее чувство, связывающее их — ненависть. Освежающая, резкая, как порыв морского ветра… с запахом дохлой рыбы. Но, странное дело, чем больше всматривалась девушка в своего противника, тем прозрачней становилась ненависть, будто истаивала от одной попытки понять другого.

А воспоминаний — ни на грош…

Повеса едва сдержал грязное ругательство, стремившееся сорваться с губ. Поле приготовило еще одну ловушку. Форменное предательство! Линии пришли в движение, переплетаясь, как клубок змей по весне — и клетка Скульда соединилась с той, на которой расположился подопечный Клота. Это означало, что им придется снова увидеться, меньше чем через шесть дней, и испытать прелести и праздника, и денежных проблем.

— Не отвертишься теперь, гаврик, — Клот похлопал Повесу по плечу, и тот едва не передернулся.

Кажется, госпожа Удача повернулась к зеленоглазому красавчику не самой своей изящной частью тела.

Елена ухитрилась подхватить грипп. Мерзкий вирус мутировал в очередной раз: в этом году его разновидность обеспечивала заболевших сильнейшей слабостью, рвотой и головной болью. Коллеги с работы звонили ежедневно, только чтобы выслушать слабые уверения, что с их Леночкой-пеночкой всё хорошо. Уж очень не хватало её задорного смеха, её миловидного круглого лица. Обычно люди, преуспевшие в жизни, становятся объектом зависти, но Лена была настоящим солнышком: раздавала своё счастье щедро, не скупясь. Работящий и ласковый муж Игорь, детки-близнецы, любимая работа в стоматологической клинике. Пусть она не была красавицей, да и фигура «поплыла» после тридцати лет, но на врача заглядывался даже главврач их отделения. И — не поверите — но это тоже не вызывало зависти. Только смешки да незлобливые шутки за спиной главврача.

И здоровье у Елены всегда было крепким, а вот надо же — летом подхватить такую мерзкую болячку, да еще за неделю до запланированного отпуска, о котором они с Игорем мечтали целый год! Детей отправили к бабушке, как водится. Пить молоко на свежем воздухе, путать сорняки с морковкой, купаться в речке и разбивать коленки и носы. Всё как полагается.

Елена подошла к зеркало и придирчиво осмотрела совё отражение. Осунулась немного, но ничего страшного. Болезнь кажется, пошла на убыль: сегодня она даже смогла приготовить что-то повкуснее макарон с сосисками, которыми был вынужден питаться муж. Котлеты по-киевски — тоже не ахти какой деликатес, но Игорь обрадовался. Поцеловал жену, обнял за талию.

— Совсем исхудала, трубадурочка моя. Что, с ложечки тебя покормить?

Елена довольно засмеялась, хлопнула мужа по руке.

— Ешь давай. Я к врачу завтра пойду, пусть выписывает.

— Афлично, — Игорь с трудом прожевал котлету, проглотил под укоризненным взглядом жены («Не разговаривай с набитым ртом!»). — Отлично, говорю. Билеты на самолет менять не придется. Ленок, а ты уверена вообще, что тебе после гриппа можно лететь? Акклиматизация там…

Лена замахала руками: чтобы какой-то грипп помешал её полететь в Египет? Да ни за что!

— Я уже себя хорошо чувствую.

— А осложнения? — Игорь напомнил о том, о чем предупреждал доктор, вызванный на дом испуганными домашними, когда утром Лена не смогла подняться с постели.

— Тьфу-тьфу, — супруга суеверно постучала по дереву.

Аска так и не рискнула позвонить белокурому красавчику. Поразмышляв на досуге, она заключила, что это была, в лучшем случае, шутка. Чем она, серая мышка, в общем-то, могла привлечь такого блестящего незнакомца? И, чтобы не было соблазна наделать глупостей, она сожгла листочек с номером телефона. Зажмурившись, но изредка приподнимая веки, чтобы убедиться, что огонек зажигалки съедает чернильные цифры.

— Готов, — сказал и девушка. Всё-таки не удержалась от прощального вздоха.

Джеф объявился: приехал на целых два дня, так что Аска забила на работу. А сейчас опять запропал… Ну и черт с ним. «Все они такие», — хором утешили её подруги.

Аска обула тапочек и замела пепел под диван. Стоило бы взять веник и убрать как полагается, но лень. Устала, как распоследняя собака — а завтра ожидается еще больше работы в отеле. Суббота, много людей въезжают и выезжают, гуляют, пьют… Если с детьми — так вообще тихий ужас.

Утром Аска увидела на этаже процессию семьи корейцев, состоящую из трех взрослых и — о боги! — семерых детей! Она поежилась, представляя себе, какой Рагнарек обнаружится в номере, откуда они съедут. Дети обнаруживают часто непреодолимое желание творить: на листочках, на обоях, на ковре. Мечта горничной.

Девушка взяла в руки книгу, бездумно пролистала страницы. Нет, сегодня она вряд ли впихнет в себя хоть гран чужой мудрости. Надо пойти и лечь спать — и надеяться, что скоро это бестолковое лето закончится.

— Странные вещи творятся в Датском королевстве! — отметил Адам.

Для начала — куда-то пропал Клот. Парень, неожиданно обнаружившийся в квартире после большой амнезийной пьянки — и исчезнувший ровно через сутки. Нельзя сказать, чтоб англичанин уж сильно скучал по рыжему плутоватому пареньку, но иметь под рукой такого веселого товарища (к тому же, умеющего готовить восхитительную яичницу) казалось нелишним. Хотелось прояснить и момент знакомства: по правде говоря, Адам всегда помнил, что происходило, даже если не стоял на ногах и не контролировал язык, руки и прочие части тела. Появление же Клота совершенно выпало у него из памяти.

Проще было бы убедить себя, что это был красочный и живописный сон. Но, обыскав всю квартиру с лупой в зубах, Адам сел на кресло, набил трубку табаком и произнес самым что ни на есть шерлокохолмовским тоном:

— Что-то здесь нечисто, Ватсон.

Следы пребывания двух девушек. Одну он помнил прекрасно — со странным именем Аска. Такая… высокая, с серыми глазами. Или голубыми? Длинные волосы, очень мягкие, щекотавшие его плечи. Шерлок Холмс улыбнулся и растаял, мечтательно глядя в потолок. Девушка-северянка его удивила, причем удивила приятно.

Далее студент предпочел превратиться в Гамлета, тоскующего и запутавшегося в жизненных перипетиях. Была еще подруга Аски — ну ведь не втроем же они ночь провели? Такое бы Адам не забыл. Да и Клота он помнил очень хорошо: от растрепанных рыжеватых волос до крупных рук с обгрызенными ногтями. Почему-то именно эта деталь больше всего убеждала Адам в реальности случайного знакомого.

Но в квартире не осталось ни одного следа его пребывания — ни единого! Ни зубной щетки, ни волос на подушке, ни… да и подушка была примята только одна, на которой покоилась голова подруги Аски — черт знает, как её там зовут.

— Нечего было пить вино… Гертруда, — заключил Адам.

Это превратилось в навязчивую идею: найти Аску и узнать, откуда взялся Клот. Почему эти двое были неразрывно связаны в мыслях Адама, он не мог бы объяснить ни за что в мире. Просто казалось — разберется он с одним вопросом, решится и другой….