В большинстве случаев онанизм прекращается с появлением возможности приступить к половым сношениям. Поэтому естественно, что в эпоху, когда в онанизме видели очень опасное явление, половые сношения считались лучшим средством борьбы с ним. Таков был взгляд в XVIII веке даже у Ж.Ж. Руссо:

«Было бы очень опасно, если бы инстинкт научил вашего воспитанника дать замену его чувствам и использовать случаи их удовлетворить: если он раз узнает эту опасную замену, он погиб. Отныне тело и сердце будут у него всегда взвинченными. До могилы он будет нести печальные последствия этой привычки, самой пагубной из всех, в какие может впасть молодой человек. Если неистовства страстного темперамента делаются непобедимыми, мой бедный Эмиль, мне тебя жаль; но я не буду колебаться ни минуты, я не потерплю обхода природы. Если нужно, чтобы ты подчинился какому-нибудь тирану, я тебя охотнее отдам тому, от которого я могу тебя избавить: что бы ни случилось, я тебя легче вырву у женщины, чем у тебя самого».

При рассмотрении причин онанизма было упомянуто половое воздержание. Там было отмечено влияние его на появление в иных случаях вынужденного онанизма. Тем не менее, обыкновенно удаётся заставить и таких субъектов отказаться от онанизма и вернуться к полному половому воздержанию, причём у них могут временно участиться поллюции с тем, чтобы потом придти к средней норме.

Воздержание даётся легче людям, не испробовавшим ещё половых сношений. Уже по этой причине — оставляя в стороне все соображения нравственного и санитарно-профилактического характера — постоянно необходимо рекомендовать молодёжи воздерживаться от добрачных половых сношений.

Распространение онанизма среди католического духовенства, обречённого церковью на безбрачие, даёт повод Вольтеру с присущим ему сарказмом обрушиться на это церковное установление:

«Тиссо на основании своего опыта нашёл, что хинная корка является лучшим лекарством при всех болезнях, вызванных онанизмом, при условии абсолютного отказа от этой постыдной и пагубной привычки, столь распространённой среди школьников, пажей и молодых монахов. Но Тиссо заметил, что приятнее принимать хину, чем победить то, что сделалось второй природой. Чтобы утешить человеческий род, он приводит столько же примеров больных от накопления, сколько и больных от расходования. Эти примеры он находит как среди мужчин, так и среди женщин. Нет более сильного аргумента против безрассудного обета безбрачия. В самом деле, что должно сделаться с ценной жидкостью, которая создана природою для распространения человеческого рода? Если её не деликатно расходуют, она может вас убить; если её удерживают у себя, она тоже может вас убить. Замечено, что ночные поллюции часто бывают у неженатых людей обоего пола, но гораздо больше у молодых монахов, чем у затворниц, так как у мужчин больше преобладает темперамент. Отсюда сделали вывод, что безумие — обрекать себя на эти гнусности и что это — род святотатства для здоровых людней так проституировать Божий дар и отказываться от брака, точно предписываемого самим Господом».

На основании своего обширного опыта Эленбург осуждает распространённый среди врачей взгляд о пользе брака, особенно раннего брака, для неврастеников, в частности для половых неврастеников. По его наблюдениям, брак отнюдь не прекращает привычного онанизма у половых неврастеников обоего пола и, во всяком случае, не уничтожает склонности к психическому онанизму, а если и уничтожает, то лишь на короткое время. Нельзя также упускать из виду и того важного обстоятельства, что многие субъекты с неврастеническим предрасположением не умеют душевно приспособляться к другому человеку, вследствие чего страдает и семейная жизнь.

В виде иллюстрации к только что сказанному я приведу здесь автобиографию 27-летнего чиновника, который продолжал онанировать в течение семилетней брачной жизни, причём онанировал и в одиночку, и с женою.

«Я родился в военной семье. Отец мой, полковник, был вполне здоровым человеком. В то время ему было 38 лет. Мать, вполне здоровая, несколько нервная женщина, была моложе отца на 10 лет. Будучи беременной мною, она очень нервничала и волновалась из-за тяжёлой болезни сестры. В детстве я перенёс аппендицит, впоследствии оперированный, лёгкую скарлатину, корь, краснуху, ветряную оспу. Рос в условиях нормальных, был сравнительно с моими сверстниками ребёнком хилым и нервным. Будучи ребёнком 5–6 лет, я любил играть в „в кормилицу“ с любимой тогда девочкой, которая была на три года старше. Игра эта состояла в том, что я сосал её платье на груди, испытывая при этом сладострастное, необъяснимое чувство. Девяти лет я поступил в гимназию. Учился хорошо, переходя из класса в класс с наградами, и кончил гимназию 18-и лет с золотой медалью. Читал много, половым вопросом не интересовался. В 13-летнем возрасте меня стали тревожить какие-то необъяснимые желания, стали наблюдаться эрекции, причём они сопровождались довольно приятным чувством возбуждения, но эякуляций не было. Я стал прижиматься к тёплым и мягким предметам, преимущественно к подушке, усиливая этим возбуждения пениса. Май кузен, бывший моим учителем в области разъяснений половой проблемы, как-то в разговоре открыл мне „секрет онанизма“ и объяснил мне, как именно надо манипулировать над пенисом, чтобы получить максимум удовольствия. Совет был использован и не замедлил принести результаты. Началась длинная эпоха онанизма, заканчивающаяся только теперь. Я написал „заканчивающаяся“, так как влечение к онанизму с каждым разом всё уменьшается и параллельно с этим увеличивается стремление к нормальному коитусу. В первое время каждый онанистический акт вызывал во мне чувство глубокого раскаяния и апатии. В дальнейшем он не оставлял за собой, по крайней мере в большинстве случаев, никаких неприятных нравственных следов. Онанировал я в среднем 2–3 раза в неделю. С девочками и барышнями встречался часто. Половое влечение ощущал, но умеренно. Сношений с женщинами не имел. Я имел много романов, но все они были по необходимости платоническими. Коитус не происходил в большинстве случаев из-за социального положения моих партнёрш-барышень из общества, дороживших своей девственностью. На первом курсе университета, куда я поступил на филологический факультет, я полюбил барышню, которая была моложе меня на год. По характеру она представляла полную противоположность мне, неуравновешенному и пылкому человеку. Женихом я был один год. За этот год жениховские ласки доводили и меня, и невесту до состояния полного оргазма, сопровождавшегося у меня эякуляцией. Онанировать я продолжал в среднем 1–2 раза в неделю, чаще всего лёжа в постели, с вечера или по утру, причём техника онанистического акта несколько изменилась. Обыкновенное рукоблудие меня не удовлетворяло и, имитируя телодвижениями половой акт, я прижимался к подушке и вызывал эякуляцию при полной эрекции, не касаясь члена руками. Учился я в то время умеренно, но сдавал экзамены очень успешно. При переходе со второго на третий курс, в 20-летнем возрасте, я обвенчался с невестой, причём, как и следовало ожидать, первый коитус оказался не вполне удачным. По всей вероятности, мне удалось дефлорировать жену, но, быть может, она уже не имела девственной плевы, так как лет пять занималась, по её признанию, онанизмом, нередко каждый день. Неудача коитуса заключалась в сравнительно малой дозе удовольствия, а также в том, что при попытке к вторичному совокуплению эрекции не последовало. После целого ряда крайне неумелых попыток с моей стороны я коитусы прекратил и перешёл на систему „брачного онанизма“. Он состоял в том, что я раздражал влагалище у входа пальцем или языком и вызывал у жены полный оргазм. Сам же я прижимал к её бедру или же вкладывал член между ягодицами (но не в задний проход) и путём телодвижений вызывал эякуляцию при полной эрекции, которая продолжалась с момента начала онанировании жены и до момента эякуляции на ягодицах. Так продолжалось в течение семи лет. В последний год я пытался прейти к нормальному коитусу и имел его 5–6 раз, но, во избежание беременности, производил прерванные совокупления, причём момент вынимания пениса из влагалища потрясал мою нервную систему и вызывал отвращение. Главным препятствием в большинстве моих неудачных попыток к коитусу было прекращение эрекции ante portas, но без эякуляции. Эрекция возобновлялась при вкладывании члена между ягодицами или даже при спокойном минутном лежании около обнаженного тела жены. В тех случаях, когда удавалось ввести член, он никак не попадал в отведённое ему природою место. Приходилось поворачиваться и так, и сяк, и эрекция пропадала снова. В некоторых случаях удачного коитуса обыкновенно эякуляция у меня опережала оргазм у жены, но раза два они совпадали. Онанировать в одиночку не переставал, но понизил „норму“ до двух раз в месяц, редко до трёх, причём „сношения“ с женою в эту норму не входили и происходили в среднем один раз в 5–6 дней, причём после первого квази-коитуса член принимал спокойную форму и больше не эрегировал. Вторичного акта я совершить не мог. Техника одиночного онанизма в последние три года у меня опять изменилась: я престал онанировать „в пустую“ и ощущал необходимость дополнения зрительными ощущениями, иногда слуховыми. Здесь я должен сделать маленькое отступление. Будучи уже женатым, я стал ощущать определённое половое влечение к жившей в одной квартире с нами тётке жены, хорошо сохранившейся женщине лет 50–52. Испытывая к ней определённое половое влечение и ощущая встречную волну влечения, я, сидя и разговаривая с ней и смотря ей прямо в лицо, незаметно для неё онанировал, испытывая при этом громадное наслаждение и переживая воображаемый коитус с ней. Точно также при онанизме я всегда старался наблюдать её из-за двери или, по крайней мере, вести с ней беседу через дверь во время онанистического акта. Когда мы с женой переехали на отдельную квартиру, я при онанизме уже пользовался фотографиями тётки или же, лёжа в постели, имитируя голос и манеры тётки, онанировал в подушку, подражая половому акту. К жене половое влечение было гораздо слабее, но в последний год значительно возросло. Поллюции бывают у меня раза 2–3 в месяц, сопровождающиеся эротическими сновидениями, преимущественно тётки жены, редко жены. В эротическом сновидении представляется не коитус, а квази-коитус онанистического характера или приготовления к совокуплению. Эрекций по утрам раньше не замечал. В последние два года они регулярно появляются, продолжаются по полчаса и больше, не болезненны, но и не приятны. Стараюсь не спать на животе и тем уменьшаю эрекцию. Умственные способности у меня по-прежнему хороши, память превосходная. Настроение преимущественно жизнерадостное, но изредка бывают моменты психического угнетения, которые быстро проходят. Наблюдается только в последе время забывчивость имён и отчеств, а также потеря нити мысли в разговоре. Продолжаю изучать древних классиков, интересуюсь философией, психологией, музыкой». При исследовании пациента я обнаружил у него неврастению и незначительное увеличение предстательной железы. Лечение заключалось в массаже её через день, в смазывании позвоночника йодом с последующим согреванием его горячевоздушным душем, но главным образом в психотерапии. Я указал пациенту на недопустимость онанизма с женою ввиду разрушающего влияния его на физическое и психическое здоровее обоих супругов, и рекомендовал пациенту возможно скорее перейти к нормальным сношениям. Уже через два дня пациент с радостью сообщил мне о вполне нормальном коитусе, который произошел у него накануне и доставил обоим супругам полное наслаждение. При последующих посещениях мне удалось убедить пациента отказаться от эротических мыслей и действий, не имеющих объектом его жену. Затем я потерял его из виду. При случайной встрече с пациентом через несколько месяцев я узнал от него, что его половая жизнь с женою вполне наладилась, в связи с чем улучшились и отношения между супругами. Пациент почти совершенно отказался и от онанизма в одиночку.