Эти факты были значительно преувеличены Флисом, основавшим на них целое учение о носовой дисменорее.

По Ференци, чрезмерное сосудодвигательное раздражение при онанизме может вызвать хронические расстройства в эректильной ткани слизистой оболочки носа. Это может повлечь за собою различные невралгии и функциональны расстройства. В некоторых случаях мастурбаторной неврастении общее состояние заметно улучшалось после прижигания «половых точек» в носу.

По Грейзону и МакКензи, у некоторых субъектов после излишеств в онанизме, а иногда и после каждого онанистического акта бывают носовые кровотечения.

В литературе имеется очень мало данных о возможности влияния онанизма на орган слуха. Так, по Боннафону, у онанистов встречаются жалобы на звон в ушах, боли и покалывание в них без всяких анатомических данных. По Вебер-Лилю, онанизм и бурное совокупление могут оказывать неблагоприятное влияние на орган слуха, особенно у женщин. Поэтому гнойные воспаления среднего уха принимают якобы у онанистов очень затяжной характер (?). Вебер-Лиль заходит так далеко, что настоятельно рекомендует очень раздражительным и слабым девицам, страдающим прогрессирующим понижением слуха, отказываться от вступления в брак, так как половые сношения могут у них будто бы оказывать особенно вредное влияние на слух!

Покойный профессор Н.П. Симановский, занимавшийся в течение 45 лет болезнями уха, носа и горла, сообщил мне, что он никогда не наблюдал поражений этих органов, которые можно было бы поставить в непосредственную связь с онанизмом. Излишества в онанизме могут, по его мнению, вызывать лишь те или иные неврастенические явления, которые могут обострять ощущения в уже больных органах.

Некоторые авторы склонны обвинять онанизм в побуждении к самоубийству и к преступности.

В этом вопросе, как и в целом ряде других, рассмотренных в настоящей книге, мы сталкиваемся к резким разногласием во взглядах прежних авторов с современными. Так, по Лаллеману, часто стремление к самоубийству есть припадок или последствие неумеренной потери семени. И по Пинелю, в числе причин самоубийства находится онанизм. Эскироль, по его словам, очень часто видел самоубийства от онанизма. То же самое подтверждает и Тиссо.

Мориак уже не усматривает в онанизме причину самоубийства. По его словам, субъекты, у которых ипохондрия осложняется приступами онанизма, могут носиться с мыслями о самоубийстве, но редко приводят их в исполнение.

Ранк связывает самоубийство с онанизмом постольку, поскольку в юношеском возрасте самоубийства часто происходят вследствие бессознательной уверенности в неспособности побороть онанизм. Ранк связывает появляющееся у некоторых онанистов недовольство жизнью не с онанизмом, как таковым, а, наоборот, с борьбою с онанизмом. Борьба с онанизмом сопровождается, говорит он, обыкновенно первым успехом: онанизм практикуется уже реже, что, с другой стороны, по сравнению с прежним притуплением удовольствия, означает вначале лишь новое наслаждение, — пока противоположные представления не сделаются достаточно сильными для того, чтобы перенести сознание виновности у онаниста с частоты акта на самый акт. «Обострённая, таким образом, борьба с онанизмом при нормальных условиях заканчивается лишь переходом к половым сношениям, так как нормально пробуждённую и в течение долгого времени удовлетворяемую половую потребность уже не удаётся привести к молчанию, а можно лишь перевести на другой объект» (Фрейд). Если достижение нормальной половой цели невозможно вследствие внутренних задержек или внешних затруднений, то безнадёжная борьба должна вести к новым обострениям внутреннего конфликта, которые могут тогда проявиться в виде нервных расстройств, невротических симптомов и различных тяжёлых душевных состояний до недовольства жизнью включительно (Ранк).

Штекель сообщает о ряде случаев, в которых у его пациентов первые импульсы к самоубийству появились после прекращения онанизма. Неудовлетворённое половое напряжение может прейти в страх и дать невротический страх. Следовательно, не онанизм, а оборонительная борьба с онанизмом, вытеснение полового влечения вызывает невроз в форме состояния страха — перемещение аффекта страха с первоначально половой области ни иную, социальную область. У школьников такою областью чаще всего бывает экзаменационное время с его страхом экзаменов. У учащихся часто приходится наблюдать мотив страха в том, что они причинили онанизмом вред своим умственным способностям и памяти. Чтобы избавиться от этого страха экзамена, последним и самым радикальным средством в глазах некоторых таких юношей остаётся самоубийство. Это и подтверждается статистикой (Рейтлер).

Я лично вполне разделяю точку зрения Азнаурова, что школьники, пробегающие в трудные минуты жизни к онанизму, едва ли сделаются самоубийцами, так как онанизм вызывает в них разотягощении и, следовательно, уменьшает шансы для появления чувства страха с его печальными последствиями, описанными выше.

Немаловажную роль в самоубийстве у онанистов играет запугивание несчастной молодёжи брошюрами о «грехах молодости» и т. д. Известный процент столь частых в последние годы самоубийств среди школьников относится к юношам, запуганным такими книжками. Некоторые родители, проповедующие детям об ужасах, которые их ожидают вследствие онанизма, достигают иногда обратного результата. Иные упрямые дети продолжают после таких речей онанировать именно для того, чтобы сократить свою жизнь в качестве епитимии за своё тайное наслаждение они мечтают пожертвовать часть своей жизненной силы.

Как это ни странно, но приходится посвятить особую главу о связи онанизма с преступностью. Я делаю это лишь потому, что некоторые авторы находят возможным с полной серьёзностью говорить о связи между онанизмом и преступностью. Так, Ломброзо и Росси нашли среди «преступной сотни» 35 % пьяниц в возрасте между 2-10 годами (25 % из них пили исключительно водку), 6 % занимались онанизмом раньше шестилетнего возраста, а 13 % имели половые сношения с женщинами ранее 14 лет. Цифры эти свидетельствуют, по Ломброзо, о необыкновенно раннем проявлении «порока» и преступления.

Дальше всех идёт в этом отношении Мораглиа. Я приведу его изложение по возможности дословно: «Онанизм у мужчины, а, ещё скорее, у женщины, у которой чувство стыдливости должно быть сильнее, является признаком недостаточного чувства нравственности. Это — плод слабоумия или иной болезненной причины. Онанизм является, поэтому эффектом тех же причин, из которых непосредственно проистекает преступление, как и проституция у женщины есть психический эквивалент преступности».

Впрочем, Мораглиа сам считает необходимым отметить, что «онанизм — не всегда порок, что он скорее бывает простой переходной стадией, через которую приходят затем к любви. Он является также нередко первым её проявлением. Продолжаясь недолго у нормальных субъектов, онанизм почти всегда длится в течение всей жизни у лиц безнравственных и проституток». «Было бы, конечно, смелостью с нашей стороны, — говорит он, — утверждать, что онанизм есть проявление преступности, т. е., иначе говоря, есть ослабленная форма преступности». Тем не менее, он убеждён в том, что между онанизмом и преступлением существует то более тесная, то более слабая связь. К такому заключению, которое, как Мораглиа сам признаёт, многим, быть может, покажется несколько смелым, он пришёл «именно потому, что если не все, то многие онанисты присоединяют к своему пороку ещё и преступление, и что большая часть преступников — чтобы не сказать все — и подавляющее большинство проституток неудержимо предаются онанизму». «Кто же после этого, видя, что онанизм является почти неразлучным спутником преступления, осмелится утверждать, что не существует связи между этими обоими проявлениями человеческого заблуждения?»

Роледер возражает только что цитированному автору, что если онанист и преступник, то, во всяком случае, не по отношению к другим людям, а лишь по отношению к себе, так как вредит лишь себе самому. Роледер не отрицает, однако, что онанизм в известном смысле может способствовать преступности, и именно, благодаря тому, что «онанизм, особенно если он практикуется в течение многих лет, парализует энергию и силу воли, портит характер и легко превращает онаниста в безвольного, слабого человека, притупляет в нём более тонкие психические побуждения, как чувство альтруизма, сострадания к людям и животным и выдвигает на первый план эгоизм или, по крайней мере, может всё это делать».