Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Извините, но я должен на секунду выпрямить ногу.

Французский бублик:

— Алло, Шерман! Я не понимаю, что вы говорите!

Шерман снимает ногу с подставки и демонстративно выпрямляет, как будто она затекла.

— Шерман, вы меня слышите?

— Да! Простите, Бернар, одну секунду.

Как он и надеялся, Феликс воспользовался перерывом, чтобы перевернуть сложенную газету, теперь она лежит кверху подвальной половиной. Шерман ставит ногу обратно на подставку. Феликс снова сгорбился над полуботинком, а Шерман тянет шею вниз, стараясь разобрать слова на полу. Их головы почти соприкасаются, так что чернокожий чистильщик вопросительно поднял на него взгляд.

Шерман отпрянул с виноватой улыбкой.

— Извините.

— Вы сказали «извините»? — недоумевает французский бублик.

— Извините, Бернар, это я не вам.

Феликс укоризненно качает головой, а потом опускает ее и возобновляет свои труды.

— Что значит «извините»? — обескураженно повторяет французский бублик.

— Не обращайте внимания, Бернар, это я не вам сказал.

Шерман опять наклоняется как можно ниже, покуда не становятся видны слова на полу:

* * *

…ни от кого, в том числе и от самого пострадавшего, мы не можем получить показаний о том, что именно там произошло.

* * *

— Шерман, вы меня слышите? Шерман!

— Да-да, Бернар. Простите. Э-э-э… повторите еще раз, что вы сказали насчет цены? Потому что вы же понимаете, Бернар, у нас уже все обговорено, верно? Мы давно уже условились…

— Повторить еще раз?

— Да, если вам не трудно. Меня тут прервали. Из Европы, через спутник.

Глубокий вздох.

— Я говорил, что мы передвинулись от стабильной структуры к нестабильной. И не можем исходить из тех цифр, о которых шла речь при вашем первом представлении…

Шерман делает попытку не упускать из внимания ни того, ни другого, но речь француза очень скоро превращается в мелкий моросящий дождик, который сеется со спутника, а все его мысли поглощает газетный текст, видимый из-за головы чистильщика:

* * *

Но Преподобный Реджинальд Бэкон, председатель Гарлемской организации «Всенародная солидарность», говорит, что это — все та же старая песня. Человеческая жизнь, когда это жизнь черного или испаноязычного человека, ставится властями ни во что. Если бы речь шла о белом отличнике учебы, которого сбил бы на Парк авеню черный водитель, никто не стал бы отговариваться вероятностными выкладками и юридическими тонкостями.

Он назвал «возмутительным» тот факт, что в клинике сразу не диагностировали у Лэмба сотрясения мозга, и сказал, что требует отдельного расследования.

Тем временем в тесную, аккуратную квартирку миссис Лэмб набились соседи по району Эдгара По, чтобы выразить ей сочувствие. А она вспоминала трагическую историю своей семьи. «Шесть лет назад прямо вон там был убит отец Генри», — рассказала она корреспонденту «Сити лайт» и указала в окно на арку ворот. Монро Лэмб был застрелен напавшим на него грабителем, когда возвращался вечером домой с работы, он работал механиком по кондиционерам.

«Если я потеряю Генри, на этом кончится и моя жизнь тоже, а никому дела нет, — сказала она. — Полиция так и не выяснила, кто убил моего мужа. А теперь вот даже не хотят предпринять поиски того, кто виноват в несчастье с Генри».

Но Преп. Бэкон поклялся оказать нажим на власти и добиться, чтобы были приняты меры: «Если власти говорят нам, что им безразлична судьба наших лучших юношей, которые составляют надежду этих нищих улиц, то пора и нам обратиться к представителям власти с такими словами: ваши имена не выбиты на каменных скрижалях, принесенных с горы. Скоро состоятся выборы, и вас можно будет заменить».

На предстоящем в сентябре выдвижении кандидатур от демократической партии у нынешнего окружного прокурора Эйба Вейсса будет серьезный конкурент в лице члена Законодательного собрания штата Роберта Сантьяго, которого поддерживают Бэкон, конгрессмен Джозеф Ленард и другие черные лидеры, а также лидеры пуэрториканкских жителей Южного и Центрального Бронкса.

* * *

— … вот я и говорю, давайте повременим пару недель, пусть, так сказать, осадок уляжется. К тому времени мы уже будем знать нижнюю точку. И сможем оценить, насколько реалистичны цены, о которых мы говорили. И насколько…

До Шермана вдруг дошло, о чем толкует перепуганный лягушатник. Но ведь это невозможно — нельзя откладывать, когда над головой собирается такое — надо зарегистрировать сделку немедленно — сейчас!

— Бернар, теперь послушайте меня. Откладывать невозможно. Мы столько времени потратили на то, чтобы все согласовать. Вовсе не нужно теперь сидеть и ждать, пока уляжется осадок. И так все уже улеглось. Надо действовать! Вы ссылаетесь на мнимые препятствия. Мы должны взять себя в руки и перейти к делу. Все уже давно оговорено до мелочей! От того, как будет день ото дня колебаться курс франка или цена на золото, ровным счетом ничего не зависит!..

Слова только-только слетели с языка, а он уже сам ужаснулся нажиму в собственном голосе. На Уолл-стрит брокер, который горячится, — мертвый брокер. Шерман это знает! Но нет сил удержаться.

— Не могу же я просто взять и закрыть глаза, Шерман.

— А вас никто и не просит закрыть глаза! — Чпок! Совсем легкий удар. Долговязый, щуплый юноша, отличник учебы! Все существо Шермана пронзает ужасная мысль. — Это были обыкновенные доброжелательные парни, которые хотели помочь… Йо!… Крутой въезд, темнота… Но тот, второй, такой здоровяк… Почему о нем-то нигде не упоминается!.. И о том, что это было на въезде. Непонятно. А вдруг просто совпадение? — и «мерседес» другой — и знак на R, их же две с половиной тысячи..

Два происшествия в Бронксе в один и тот же вечер?

Его снова захлестывает ужас.

— Я прошу прощения, Шерман, но тут нельзя стрелять из лука по-дзэнски, с завязанными глазами. Цыплят придется сначала высидеть.

— О чем вы говорите?! Сколько времени вы их собираетесь высиживать? (Неужели они могут проверить две с половиной тысячи автомобилей?).

— Ну, неделю, скажем. Или две. Три недели — предел.

88
{"b":"30169","o":1}