Возле коридора, ведущего в мою комнату, Сэйвил сказал:

— Наш обед подадут через час. Ждем вас, как обычно, в гостиной.

— Хорошо, милорд.

Он продолжил спуск по лестнице, а я прошла по коридору в свою спальню.

К обеду я надела свое старое желтое платье из муслина. Кроме него, было еще голубое, его я уже надевала.

Горничная, которую леди Реджина прислала мне в помощь, не сумела скрыть удивления, увидев давно вышедший из моды наряд.

— Знаю, — уныло ответила я на ее озадаченное молчание. — У меня есть еще только одно платье, немного лучше, но не могу же я надевать его каждый вечер, верно?

Я стояла перед большим зеркалом, оправляя платье. Простой вырез и пышные рукава определенно были из вчерашнего дня.

— Вам бы нужно бархатную ленточку на шею, мэм, — сказала девушка. — Они сейчас в моде. Особенно если приколоть к ней какую-нибудь брошку. Есть у вас брошка?

Я одарила ее благодарной улыбкой:

— Спасибо за совет. Есть камея, доставшаяся мне от матери. А вот лента…

— Я сбегаю принесу красивую ленту, и мы посмотрим, мэм. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, она направилась к двери.

Небольшое дополнение, внесенное в туалет, пришлось мне по вкусу, и я отправилась на обед, чувствуя себя гораздо более уверенно.

Все члены семейства, за исключением Сэйвила, уже собрались в гостиной возле бронзовой статуи короля Якова. Первым меня заметил и приветствовал Роджер.

— Миссис Сандерс, — сказал он доверительно, — как приятно снова видеть ваше привлекательное лицо. Мы так устали от лицезрения друг друга, что появление кого-либо, не носящего имя Мелвилл или Девейн, кажется просто даром небес!.. О Господи, — шутливо осадил он сам себя. — Я, видимо, опять сказал что-то не вполне приличное!

— Роджер! — с упреком проговорил Джон Мелвилл и, повернувшись в мою сторону, поинтересовался, как мне понравилась поездка по парку.

— Изумительно, — ответила я с энтузиазмом. — Лорд Сэйвил пытался принизить его великолепие, сказав, что этот парк уступает многим другим по размерам, но, по-моему, его сиятельство скромничает.

— Конечно, вам есть с чем сравнить, — ядовито заметила Гарриет. — Вы ведь бывали в стольких замках.

Никто не обратил внимания на ее выпад, и я в том числе: что взять с беременной женщины, к тому же вдовы?..

— Милый Ральф, — с легким смешком сказала леди Реджина, — он так привязан к нашему парку, так любит его, что боится лишний раз похвалить, чтобы, не дай Бог, не сглазить.

Я от души рассмеялась, и в этот момент Сэйвил вошел в комнату. Наши взгляды встретились, и мне показалось, что через всю комнату пролетели яркие искры, которых присутствующие не могли не заметить.

Вслед за ним в дверях появился дворецкий и, обращаясь к леди Реджине, сообщил, что обед подан. На очереди была церемония следования к обеденному столу.

Граф Сэйвил предложил руку Гарриет, и, когда та поднялась с кресла, стала особенно заметна ее округлившаяся талия. Роджер сопровождал Реджину, чья талия была не менее располневшей; Джон Мелвилл предложил свои услуги мне.

— Что-нибудь слышно о вашем отце, Гарриет? — спросила леди Реджина, когда все уже сидели за круглым столом и суп был разлит по тарелкам.

— Да, как раз сегодня я получила от него письмо, — ответила Гарриет, пристально вглядываясь в содержимое тарелки и беря в руку ложку. — Дела задержат его дольше, чем он предполагал.

— Благодарение Богу, — пробормотал себе под нос Джон Мелвилл, и отражение этого чувства можно было прочесть на лицах всех Мелвиллов, сидящих за столом, включая Сэйвила.

Гарриет, правильно истолковав наступившее молчание, обиженно уткнулась в тарелку, и мне стало жаль ее. В конце концов, люди не виноваты в том, что Всевышний создает одних более приятными, а других менее.

Разговор за столом продолжался. Леди Реджина спросила меня, как себя чувствует мой сын в новой для него обстановке.

— Вполне терпимо, благодарю вас, — ответила я и отложила ложку, потому что суп оказался слишком сильно приправлен куркумовым корнем, чесноком и различными пряностями.

Теперь я могла более подробно поведать Реджине о том, какое впечатление произвели на моего сына солдатики, принимающие участие в битве при Ватерлоо, и какую роль в этой битве сыграл ее сын Тео.

— Он все со своими солдатами! — воскликнула его мать. — Откуда в нем такие кровожадные наклонности? Во всяком случае, не от отца.

— Это наследие Мелвиллов, дорогая, — сказал Роджер. — Наш род всегда отличался воинственностью. Для каких целей, как ты думаешь, был воздвигнут хотя бы этот замок с его башнями и бойницами?

Леди Реджина нахмурилась.

— И ты кровожаден, Роджер? — спросила она не то в шутку, не то всерьез.

— Конечно. И Джон тоже.

— Все мальчики любят играть в солдатики. — Сэйвил попытался немного смягчить категоричность Роджера. — Но это вовсе не означает, Джинни, что твой Тео, когда подрастет, станет кавалерийским офицером.

Я тоже захотела утешить леди Реджину и сказала, что мой Никки проявил не меньший интерес к военным делам, чем ее сын.

— Вполне понимаю мальчиков, — подхватил Сэйвил. — И причина, по-моему, вовсе не в кровожадности, о которой толковал Роджер, а совсем в другом. Привлекают порядок, стройность системы. Как в математике, например. Ну и, разумеется, притягательность подвига, отваги, мужества.

— Возможно, ты прав, Ральф, — сказала успокоившаяся Реджина. — Знаете, — с улыбкой обратилась она ко мне, — мой брат и сам до сих пор играет в солдатики.

— О, неужели? — вежливо удивилась я.

— Только это один из моих тщательно скрываемых секретов, — сказал Сэйвил. — Полагаюсь на ваше умение хранить их, мэм.

— Постараюсь, сэр, — ответила я, не глядя на него.

Чересчур насыщенный пряностями суп уже убрали, его сменила рыба — тушеный карп. Бокалы были снова наполнены красным вином.

— А как насчет вырезания бумажных кукол, Ральф? — спросил Роджер. — Уже оставил это занятие?

— Вовсе нет. Но Каролина больше полюбила игры мальчиков, и у меня не стало компаньона. Вот разве девочки Гарриет.

Та бросила на него осуждающий взгляд.