— Немедленно оденьтесь, пока вы не перебудоражили весь корабль!

Встретив бесцеремонный приказ презрительной гримаской, Серинис отступила в каюту и закрыла дверь. Стоит ли ждать очередной попытки Бо войти к ней? Очевидно, он твердо решил поужинать вместе с ней. Серинис услышала, как он, поднявшись на ноги, пробормотал:

— Надеюсь, уединение вам по вкусу, мадам, — в отличие от меня. Похоже, вам доставляет удовольствие мучить людей.

Вряд ли события, происходящие в жизни молодоженов, ускользнули от внимания офицеров и матросов корабля. Серинис поняла это, когда на следующее утро в дверь каюты постучал мистер Оукс и предложил ей прогулку по палубе. Если бы не желание подышать свежим воздухом и переменить обстановку, она наверняка отказалась бы от приглашения. Поразмыслив, она поняла, что Бо слишком рассержен вчерашним отказом, чтобы сопровождать ее.

Стивен Оукс старательно отводил взгляд, но когда они с Серинис поднялись по трапу, попытался оправдать капитана:

— Видите ли, мэм, после болезни и тому подобного капитан стал более раздражительным, чем обычно. — Он не стал объяснять, что подразумевает под словами «тому подобное», но как мужчина вполне понимал досаду капитана. Стивен подозревал, что Серинис не удостаивает мужа благосклонностью. С другой стороны, помощник капитана сочувствовал девушке. Брак заключили так поспешно, что ей, вероятно, не хватило времени даже подумать о том, какие требования предъявит к ней муж. — Уверен, это вскоре пройдет.

— Да, — тяжело вздохнула Серинис, не сомневаясь, что Бо злит прежде всего ее присутствие на корабле, — к концу плавания.

Стивен Оукс растерялся, подыскивая утешительные слова. Он мог бы рассказать Серинис, что ее муж пользуется уважением и на корабле, что его недолюбливают лишь те, кто сам гроша не стоит. Как еще могли относиться к нему матросы, если он рисковал собственной жизнью, чтобы спасти их на Майорке? Помощник задумался. Стоит ли поведать о том, какие возможности предоставил ему самому капитан в то время, когда он лишь мечтал командовать кораблем? А если Серинис считает, что дар мистеру Кармайклу был единственным в своем роде, тогда Стивен Оукс рассказал бы о щедрости капитана и в конце концов примирил бы молодых супругов. Вероятно, о своих достоинствах Бо Бирмингем даже не задумывался, не говоря уже о том, чтобы обсуждать их с другими людьми. Временами он становился чертовски скрытным, даже себе во вред.

— Насколько я понимаю, мэм, вы давно знаете капитана. Вам, разумеется, известны его достоинства, иначе вы не согласились бы стать его женой. Необходимо лишь набраться терпения. Вскоре все наладится.

Серинис грустно улыбнулась. Что наладится? Бо смирится с браком? Вряд ли! Капитан Борегар Бирмингем слишком дорожит своей свободой, чтобы всерьез подумывать о семье. Такой красавец, как Бо, мог выбрать себе любую невесту, но довольствовался услугами блудниц, и это ясно свидетельствовало о том, что он не собирается прощаться с холостяцкой жизнью и потому старательно избегает ловушек молодых миловидных девственниц.

Бо стоял на шканцах рядом с боцманом, одетый в темно-синий свитер и узкие бриджи того же оттенка. За время болезни он похудел, отчетливее обозначились скулы. Судорожные подергивания мышц на его впалых щеках Серинис заметила издалека: очевидно, он недоволен ее поведением.

Высокий воротник свитера Бо был поднят, защищая горло от ветра, но Серинис вдруг показалось, что капитан вздрогнул. Неужели болезнь возвращается к нему? Мимо пробежал Билли, и Серинис остановила его, велев принести плащ. Юнга вскоре вернулся, протянул ей плащ и убежал так быстро, что Серинис не успела попросить его отнести плащ капитану. Перебросив одежду через руку, Серинис заверила себя, что беспокоиться не о чем: при посторонних Бо будет держаться в рамках приличий.

С трудом сдерживая нервную дрожь, она поднялась на верхнюю палубу и приблизилась к Бо и его собеседнику, но не решилась вмешаться в разговор. Бо старательно игнорировал ее, и мистеру Макдарметту пришлось обратить на Серинис его внимание. Бо не осталось ничего другого, кроме как вопросительно оглянуться на жену. Серинис шагнула вперед.

— Я принесла вам плащ, капитан, — робко пробормотала она. Румянец на щеках Бо усилил ее тревогу: она могла лишь надеяться, что он вызван прохладным ветром, а не подступающим жаром. — Вы еще не оправились после болезни, и мне стало бы спокойнее, если бы вы оделись потеплее. Позвольте, я помогу вам.

Яростно сверкнув глазами, Бо схватил ее за запястье, мешая набросить плащ на плечи.

— Если вы приняли меня за изнеженного ребенка, мадам, то вы ошиблись, — процедил он. — Я вполне способен позаботиться о себе сам. Вам незачем разыгрывать заботливую мамашу. Уберите это с глаз моих долой.

Его слова ранили Серинис больнее, чем стальные тиски пальцев, сжимающих запястье. Внезапно Бо отпустил ее и повернулся к боцману, как ни в чем не бывало продолжая беседу. Боцман смущенно вспыхнул, виновато взглянув на Серинис.

Она поспешно попятилась, пряча глаза, полные слез. Каким-то чудом ей удалось благополучно спуститься на главную палубу и с достоинством пройти мимо деликатно отворачивающихся матросов. Бо отверг ее помощь в присутствии посторонних людей! Сердце Серинис обливалось кровью.

Торопясь скрыться в каюте, Серинис не замечала, как со шканцев за ней внимательно наблюдает еще один человек. Бо перестал делать вид, что не замечает жену, и смотрел ей вслед со смешанным чувством сожаления и тревоги. Если бы не гордость, он бросился бы вслед за ней, предоставив матросам думать что угодно. Он злился на себя и, несмотря на все усилия, не мог забыть о соблазнительных сновидениях, теперь куда больше напоминавших воспоминания.

С подавленным всхлипом Серинис захлопнула дверь каюты, рухнула на кровать, уткнулась лицом в подушку и разразилась слезами. Обида казалась ей невыносимой. Все опасения и любовь к Бо слились в кратком взрыве страсти, который стал ее тайной и ее мукой. А Бо был холоден как море, по которому они плыли. Серинис поняла, что несколько минут назад лишилась последней надежды на прочный брак.

Продолжая всхлипывать, Серинис погрузилась в неспокойный сон, но и во сне ее преследовал давний кошмар, вызывающий панический ужас. Она бежала по темному дому, Алистер Уинтроп и Ховард Радд преследовали ее по пятам, в темноте вокруг нее вспыхивали молнии, ноги предательски дрожали. Ждать помощи было неоткуда, спрятаться — негде. Преследователи завывали, словно демоны ада, и пытались накинуть на нее громадные черные простыни. Внезапно Серинис оказалась в тупике. В ужасе она обернулась, прижавшись спиной к стене, и вдруг на нее набросили черную простыню, лишив возможности дышать…

С пронзительным криком Серинис вскочила с подушки, отбрасывая ладонь, касающуюся ее щеки. В нарастающей панике она принялась бороться с неизвестным, который старался удержать ее за руки.

— Не надо! — умоляла она. — Я еще жива! Не надо хоронить меня…

— Серинис, проснитесь, — раздался знакомый голос. — Это только сон.

Открыв глаза, она растерянно огляделась. Страх не отступал. Неужели все, что случилось после смерти Лидии, — всего лишь сон? Алистер Уинтроп и Ховард Радд никогда не пытались обсудить с ней завещание? Значит, и свадьбы не было?

Ее взгляд упал на Бо, сидящего на корточках возле кровати, и желание броситься к нему в объятия и выплакаться на широком плече чуть не сорвало ее с узкой кровати. Но воспоминания о том, как жестоко и грубо он отверг ее заботу на палубе, заставили Серинис со стоном отстраниться.

— Не прикасайтесь ко мне!

Бо проглотил вставший в горле ком.

— Ложитесь, Серинис. Вскоре ваши мысли прояснятся. Я перепугался, услышав с палубы ваш крик.

С изумлением сообразив, что она кричала во сне, Серинис легла на подушку и отвернулась, почувствовав, как к глазам вновь подступают слезы.

— Простите, если я опозорила вас… Бо хотелось утешить ее, как в детстве:

— Не думай об этом, дорогая. Ты просто напугала меня, вот и все. Мне вспомнилось, как ты кричала много лет назад, оказавшись в запертом сундуке.