– Тем не менее я хотел бы поговорить с этим У. Виндзором, – сказал мистер Эшер.

Псмит покачал головой.

– Не надо, – сказал он. – Я исхожу из ваших интересов. Товарищ Виндзор человек бешеных страстей. Он не терпит никакого вмешательства. Подвергни вы сомнению мудрость его планов, произойти может нечто непредсказуемое. Он первый будет сожалеть о физическом воздействии, чуть поостынет, но послужит ли это утешением его жертве? Думается, навряд ли. Однако, если вы желаете, я могу устроить вам встречу…

Мистер Эшер поспешил сказать, что нет, что, пожалуй, это лишнее.

– Я могу и подождать, – сказал он.

– Правильный выбор, – одобрил Псмит. – Ждать. Таков пароль и отзыв. А теперь, – заметил он, вставая, – не перекусить ли нам где-нибудь? Беседа наша была увлекательной, но она потребовала много сил, и нам следует восстановить наши организмы. Если вы, господа, пожелаете присоединиться ко мне…

Десять минут спустя общество в полной душевной гармонии уже сидело за столом у «Никербокера». Псмит с величавым благодушием вельможи старой школы заказывал вино, а Б. Хендерсон Эшер в отличнейшем расположении духа угощал внимательных слушателей прелестной юмореской, которая должна была появиться в следующем выпуске «Веселых минуток».

Когда Псмит вернулся в редакцию, он увидел, что Билли Винд–зор прощается в дверях с дюжим молодым человеком, который как будто благодарил старшего редактора за какое-то одолжение и горячо потрясал его руку.

Псмит посторонился, пропуская молодого человека.

– Друг студенческих лет, товарищ Виндзор? – осведомился он затем.

– Это был Кид Брейди.

– Имя мне незнакомо. Еще один поставщик материала?

– Он из моих краев, из Вайоминга. Готов драться на ринге с кем угодно в весе ста тридцати трех фунтов.

– У нас у всех есть свои увлечения. Товарищ Брейди, видимо, избрал в качестве такового источник довольно сильных ощущений. Собирание марок показалось бы ему не столь обременительным.

– Пока бедняга обходится без всяких ощущений, – посетовал Билли. – Он кандидат в чемпионы и вот уже месяц толчется в Нью-Йорке и не может найти ни единого противника. На этом прогнившем Востоке только так и бывает, – продолжал Билли, как всегда разгорячаясь, чуть дело коснулось несправедливости и угнетения. – Здесь сплошные взятки. Либо полдесятка скотов отщипывают от каждого полученного тобой доллара, либо ты ничего не заработаешь. Будь у парня администратор, от противников не было бы отбоя, а администратор прикарманивал бы все его заработки. Я ему обещал, что мы его поддержим.

– В самую точку, товарищ Виндзор! – с энтузиазмом откликнулся Псмит. – «Уютные минутки» станут администратором товарища Брейди. Мы обеспечим ему горячую поддержку на наших столбцах. Спортивный отдел – вот в чем газета нуждается прежде всего.

– Если дела и дальше пойдут так же, ей еще раньше потребуется боевой редактор. Мопся сказал, что в мое отсутствие у вас были посетители.

– Кое-кто, – ответил Псмит. – Парочка весьма забавных субъектов. Товарищи Эшер, Филпотс и еще некоторые. Я только что угостил их завтраком у «Никербокера».

– Угостили!

– Удивительно приятная маленькая совместная трапеза. Мы теперь все словно братья. Боюсь, я представил вас в несколько черном свете нашим былым сотрудникам, но что поделать! Надо стиснуть зубы и мужественно встретить проистекающие из этого невзгоды. На вашем месте я бы избегал в ближайшее время захаживать на огонек к товарищу Эшеру и прочим. Для того чтобы утихомирить этот полк, мне пришлось слегка обмарать вас в саже.

– Не важно. Нянчиться со мной необязательно.

– Я вас и не тетешкал.

– Вот что: затраты на завтрак запишите за редакцией. Производственные расходы, понимаете?

– Ни в коем случае, товарищ Виндзор. Для меня это было сплошным наслаждением. Мне так редко выпадают удовольствия. Один товарищ Эшер стоил любых затрат. Я нашел его общество крайне завлекательным. Я всегда верил в теорию Дарвина, и товарищ Эшер укрепил мою веру.

Они вошли в кабинет, и Псмит снял шляпу и пальто.

– А теперь снова за работу! – сказал он. – Псмит, фланер Пятой авеню, исчезает. На его месте мы обретаем Псмита, закаленного заместителя главного редактора. Будьте так добры, товарищ Виндзор, укажите, чем мне заняться. Я грызу удила.

Билли Виндзор сел и раскурил трубку.

– Нам, – сказал он задумчиво, – необходима большая тема. Это единственный способ поднять тираж газеты. Посмотрите на «Эврибоди мэгэзин». Они на ладан дышали, пока Лоусон не начал свою серию статей «Взбесившиеся финансы». И сразу же вся страна принялась с визгом раскупать номера. Они подняли цену с пяти до десяти центов, и теперь обошли всех конкурентов на корпус.

– Страна должна с визгом раскупать номера «Уютных минуток», – категорично объявил Псмит. – Мнится, у меня сложился план, который никак нельзя назвать совсем уж тухлым. Вчера, блуждая с товарищем Джексоном в поисках Четвертой авеню, я очутился в месте, именуемом улица Приятная. Вы ее знаете?

Билли Виндзор кивнул:

– Раза два побывал там, когда был репортером. Гнусное место.

– Поразительно гнусное. Мы зашли в один дом.

– Они все в жутком состоянии.

– А кто их владелец?

– Не знаю. Скорее всего какой-нибудь миллионер. Такие многоквартирные дома – наивыгоднейшее капиталовложение.

– И никто не пытался принять меры?

– Насколько мне известно, нет. Видите ли, добраться до этих ребят крайне трудно. А дома – черт знает что, верно?

– А в чем конкретно заключается трудность, препятствующая добраться до означенных субъектов?

– Дело обстоит так. Законов о подобных местах существует уйма, только обойти их даже проще, чем споткнуться о бревно. По закону многоквартирным считается дом, в котором проживает более двух семей. Ну, так в случае чего владельцу достаточно выставить вон все семьи, кроме двух. Является инспектор и, например, заявляет: «А где водопровод на каждом этаже, как требует закон? Ваши жильцы вынуждены спускаться вниз и выходить на улицу, чтобы набрать воды». А домовладелец отвечает, не поперхнувшись: «Закон тут ни при чем. Дом не многоквартирный. В нем проживает только две семьи». А когда все затихает, остальные жильцы возвращаются и ничего не меняется.

– Ах, так! – сказал Псмит. – Веселенький фокус!

– И еще одно. Добраться до того, кто греет на этом руки, невозможно, не истратив тысячи, чтобы выискать хоть какие-то улики. Земля обычно принадлежит какой-нибудь корпорации. Они отдают ее в аренду. Если начинается заварушка, они снимают с себя всякую ответственность. Разбирайтесь с арендатором. А тот так затаится, что вообще невозможно установить, кто он. На Востоке все так. На Востоке одно жулье. Если вам требуется честная сделка, езжайте в Вайоминг.

– Таким образом, – сказал Псмит, – главная задача заключается в том, чтобы отыскать арендатора. Но конечно, такая вли–ятельная газета, как «Уютные минутки», с ее огромными связями сумеет ее решить?

– Сомневаюсь. Но попробуем. Как знать – вдруг нам повезет.

– Вот именно, – подхватил Псмит. – Полный вперед на всех парах в уповании на удачу. И если будем мчаться достаточно долго, то у нас есть шансы добраться куда-нибудь. В конце-то концов Колумб, отправляясь в плавание, ничего про Америку не знал. А знал лишь весьма любопытный факт, что крутое яйцо можно поставить, если разбить его с тупого конца. Зачем это ему понадобилось, я запамятовал, но взбодрился он чрезвычайно и помчался вперед, как резвый двухлетка. А у нас имеются два ободряющих факта. Во-первых, мы знаем, что кто-то за всем этим да стоит. Во-вторых, поскольку в этой великой и свободной стране как будто не существует законов о клевете, мы сможем ставить свои паруса, ни на что не оглядываясь.

– Ага, – сказал Билли Виндзор. – Кто из нас напишет первую статью?

– Можете предоставить это мне, товарищ Виндзор. Боюсь, я не опытный старый зубр на поприще журналистики, но у меня определенные данные для этой работы. Однажды в редакцию некой газеты пришел юноша и попросил работы. «У вас есть какая-нибудь специализация?» – осведомился редактор. «Да, – ответил талантливый паренек, – мне недурно удаются острые обличения». – «Какие-то конкретные обличения?» – вопросил вершитель судеб. «Нет, – ответил наш герой. – Просто обличения». Это про меня, товарищ Виндзор. Я тоже отличный поставщик острых общих обличений. И, посетив улицу Приятную не в таком уж отдаленном прошлом, я еще увлечен моей темой. Воспользовавшись в полной мере благодетельными законами этой страны, касающимися клеветы, я, мнится мне, сумею сотворить вопияние, после которого у нашего анонимного арендатора останется стойкое ощущение, что он неосмотрительно сел на канцелярскую кнопку. Дайте мне перо и бумагу, товарищ Виндзор, проинструктируйте товарища Малонея отложить насвистывание до того момента, когда я вновь буду готов ему внимать, и, думается, шедевр нам обеспечен.