– А если штурмовать?

– Их штурмовать бессмысленно, они сказали, что взорвутся. В гараже бензин, взрывчатка, оружие.

– Откуда оружие?

Генерал Глебов прикрыл глаза:

– Не знаете, генерал-лейтенант, откуда у них оружие? А откуда оружие берется в Москве? Откуда, вот скажите мне? Вот оттуда и у них.

В общем, какой был вопрос, такой и ответ.

Эфэсбэшник поморщился:

– Может, вызвать нашу группу захвата, как-никак люди опытные, с террористами имели дело не один раз.

– Не надо, – сказал Забродов, – сами справимся.

– Я вижу, как вы тут управляетесь. Уже три часа они в гараже, а дело не сдвинулось ни на сантиметр.

– Наверное, вы хотите, чтобы началась стрельба, чтобы гараж взорвался? Там, как-никак, генерал-лейтенант, семеро ребятишек.

– Было восемь, одного отпустили. Сволочи, мерзавцы! Повыучивали их на нашу голову!

– Это точно, – поддержал впервые за весь разговор эфэсбэшника Илларион Забродов. – На нашу голову. Ну да ладно, – он бросил окурок на землю, тщательно растер подошвой.

– У вас есть еще час, – сказал генерал ФСБ, – если ничего не сдвинется, я меняю людей, вызываю своих спецназовцев и мы разберемся с вашими мерзавцами так, как умеем.

– Погодите, – сказал генерал Глебов.

Андрей Мещеряков все время молчал, нервно покусывая губы. Он понимал, если кто и сможет что-то сделать, так это Илларион Забродов. Как и каким способом – Мещеряков не представлял. Но знал, у того в жизни все получается, если конечно, ему не мешают глупыми приказами и распоряжениями.

– Илларион, что ты собираешься делать? – нервно спросил Мещеряков.

– Что делать, что делать… Пойду попробую договориться.

– Ты что!? Они же тебя могут застрелить, надень бронежилет.

– Думаешь, они не попадут в голову, если захотят?

– Надень каску.

Забродов рассмеялся:

– Если бы эти штуки помогали, я бы наверняка их надел, а так они лишь раздражают.., как и кавказский акцент.

– Тихо, тихо, Илларион! Полковник нервничает, да и генералы нервничают. В такую передрягу они попали из-за нас. Будь это где-нибудь на периферии, километрах в трехстах от столицы, да с другими детьми, все было бы по-другому.

– Знаю, – сказал Илларион, – забросали бы гараж гранатами, начали бы штурм.

– Послушай, Илларион, а если их отравить?

– Кого их?

– Сизова с Кавериным.

– Как ты себе это представляешь? – с интересом посмотрел на полковника Мещерякова Забродов.

– Как, как… Подбросить им отравленной водки, детям они ее давать не станут, а сами выпьют и вырубятся.

– Хорошая мысль, полковник, очень хорошая. Ты что, предлагаешь мне взять пару бутылок водки и пойти в гараж с ними выпить по стопарику за удачный исход дела?

– А что? Почему бы и нет? Во всяком случае, можно попытаться им занести.

– Ты еще предложи отравить водопровод. Если кому-нибудь из них станет плохо, они тут же взорвут гараж, я их знаю, – сказал Забродов. – И единственное, что пока удерживает этих двух придурков, так это то, что мы еще не наделали глупостей и ведем с ними честную игру. Поэтому и они с нами – по честному.

Но это, полковник, до поры до времени. Если ситуация чуть-чуть изменится, если что-то качнется, то все пойдет прахом. Одна искра – громыхнет взрыв, я уверен.

И еще я уверен, что они ходят с гранатами с выдернутой чекой.

– Сам бы на их месте поступил так?

– Сам бы я так не поступал, но на большее у них фантазии не хватает. А этот способ – проверен и надежен. Кстати, когда рука держит гранату, ты чувствуешь себя защищенным, хотя в любую минуту можешь взлететь на воздух – психологический парадокс.

Забродов поднялся, расстегнул на куртке все пуговицы.

– Пропустить! – крикнул полковник.

Забродов держал руки так, словно он шел сдаваться.

– Эй, капитан, стой на месте, иначе стреляю.

– Не надо стрелять, подпусти к гаражу, у меня ничего нет.

– Повернись! – послышался крик Каверина из узкой щели в приоткрытой калитке. – Нечего нам с тобой разговаривать!

– Включите прожектор на меня! Осветите! – приказал Забродов, но негромко.

Тут же вспыхнул прожектор. Он несколько раз, как на подиуме, повернулся, похлопал по карманам, показывая, что не вооружен.

– Куртку сбрось, капитан! – нервно потребовал Виктор Каверин.

Забродов снял куртку, бросил на землю. Он остался в черной майке с короткими рукавами, майка плотно облегала торс. Витек и Андрей смогли убедиться, что у капитана Забродова оружия при себе нет.

– Ладно, подходи! – крикнул Каверин. – Сигареты у тебя хоть есть?

– В штанах, – Забродов достал пачку и держал ее в руке как пропуск.

Когда до двери оставалось четыре шага, Каверин крикнул:

– Брось сигареты под дверь!

Пачка сигарет, брошенная Забродовым, застряла в щели, такой она была узкой. Дверь, чтобы ее нельзя было вышибить, изнутри гаража подпирал брус. Сигареты тут же исчезли.

– Подходи, только спиной вперед.

Забродов подошел спиной к калитке, почувствовал плечами металл.

– Теперь можешь повернуться.

Илларион медленно повернулся. В гараже было темно, свет лампочек, запитанных от слабых, уже подсаженных аккумуляторов горел только в автобусе. Забродов рассмотрел лица детей, все они сгрудились у заднего стекла, раздавили о него носы, щеки, пытаясь что-нибудь услышать или увидеть. Он наконец-то сумел рассмотреть внутренности гаража.

"Да, – подумал он, – точно, две бочки с бензином.

В горловину одной из них была заткнута тряпка, ее конец свисал почти до самой земли, явственно пахло бензином. Один щелчок зажигалки вблизи от тряпки, и все действительно может превратиться в плавильную печь".

В темноте возник язычок пламени, вспыхнула сигарета. Прикурил Витек. Он сидел на верстаке, одной рукой – локтем придерживал автомат, в другой сжимал гранату. Ствол автомата целился точно в Забродова. Щель была шириной в ладонь, не пролезть.

Илларион привалился спиной к калитке и почувствовал, та укреплена, она не поддалась даже на миллиметр.

– Что, дверь заблокировали?

– Как вы и учили, капитан, – сказал Андрей, которого Забродов не видел, он стоял прямо за дверью.

– У тебя рана-то серьезная?

– Да нет, пустяк, царапина, даже гранату могу сжимать.

– Ты бы ее в другую руку переложил, мало ли чего.

На кой хрен вам самолет, ребята? Куда вы на нем полетите, в Крым загорать, что ли?

– Наше дело, – тут же ответил Витек. – Мы же денег не просим, какого хрена менты в нас стреляли?

– А зачем вы с ними связывались?

– Поздно сейчас говорить об этом, капитан. Не мы связывались, они первые на нас поперли, а мы только ответили, как вы нас учили.

– Плохо же вы учились. Я вас учил слабых не обижать.

Несмотря на ужас ситуации, Витек не выдержал, засмеялся:

– Да уж, помню, солдат ребенка не обидит и беременную женщину тоже, и калеку-мента обижать грех.

– Вот видите, кое-что помните. Так зачем вам самолет? Вам же его никогда не дадут.

– Дадут. Тут такие детишки, что их родители скинутся и не только зафрахтуют, но и сам самолет купят вместе с экипажем.

– Не будет этого, мужики, не дадут вам до самолета добраться. Омоновцы на вас осерчали. Поверьте, только из гаража выберетесь, стрелять начнут. И поверьте, не промахнутся.

– Да, я уже видел, снайперы на крыше сидят. Если захочу, сам одного из них сниму, только не хочется мне больше стрелять.

– А чего ж тебе хочется, Витя?

– Убраться отсюда поскорее.

– А потом?

– Потом? Подумать, может и раскаемся.

– Давай, открывай дверь, – Забродов несильно ударил ногой в дверь, – детей жалко.

– Эй, капитан, не дури, не дергайся. Дверь мы тебе не откроем, детей не отпустим. Пока самолет нам не дадут, с места не двинемся. Нам спешить некуда, можем хоть неделю сидеть.

– А детей кормить чем будете?

– Найдем, не твоя забота. А захотим, и привезут.

– Не боишься, что тебе отравленной водки притащат?