Литмир - Электронная Библиотека

Именно это чувство – Глеб был в этом уверен – заставило Забродова надавить на своих друзей, чтобы те вывели из игры не вовремя встрявшую в нее милицию. В конце концов, подумалось ему, Забродов вполне мог оказаться непричастным к тому рейду омоновцев по катакомбам – это было на него мало похоже. Но дела это не меняло: вариант, изначально предложенный Забродовым, был многоточием, а история закончена только тогда, когда в конце ее стоит точка. Забродов это понимал, и именно поэтому упорно ехал следом за ним сквозь эту нереальную, словно киношную, ночную метель. Глеб осторожно вырулил на обочину и плавно нажал на тормоз. Машина прокатилась еще несколько метров и остановилась. Сиверов вышел из нее, сразу задохнувшись метелью – дышать здесь было все равно, что пытаться вдохнуть в себя сугроб.

«Лендровер» остановился в метре от «шевроле», и Забродов легко выпрыгнул на снег. Куртки на нем не было, поверх рукава камуфляжной униформы белел уже пропитавшийся кровью бинт. Слепой поднял револьвер, но Забродов показал пустые руки, и Глеб уронил «магнум» в снег.

Они не разговаривали: слова были лишними, потому что все было сказано. Оставалось поставить точку в конце истории, и поэтому они неторопливо двинулись навстречу друг другу. Глеб заметил, что Забродов неуверенно двигает раненой рукой, но это была ерунда – Слепой слишком хорошо знал своего бывшего инструктора, чтобы обольщаться по поводу подобных мелочей. Он сосредоточился в ожидании атаки, теперь это могло произойти в любой момент.

Напряжение росло. Забродов сделал обманное движение, и Слепой стремительно прыгнул вперед.

Забродов блокировал удар, нанес ответный, который тоже был парирован, уклонился от захвата, сделал подсечку, и оба спутанным клубком рухнули под откос с края насыпи, по которой проходило в этом месте шоссе.

Вывалявшись в мокром снегу, они скатились с откоса на проходившую под насыпью проселочную дорогу. Снег слепил, мешая наблюдать за противником, и Слепой не успел увернуться от удара обутой в тяжелый армейский ботинок ноги. Он лишь слегка уклонился, и направленный в солнечное сплетение удар пришелся ему по ребрам. Он поймал себя на том, что старается бить с правой, чтобы Забродову приходилось защищаться раненой рукой. Это был не самый джентльменский ход, но в бою не принято расшаркиваться и просить прощения – этому когда-то научил его сам Забродов. Потом, когда бой будет позади, можно помочь противнику подняться, но, пока тот стоит на ногах, твоя задача заключается в том, чтобы свалить его любым способом, невзирая на то, выше или ниже пояса приходятся твои удары. Забродов явно ослаб от потери крови, и Глеб безжалостно молотил его, напирая и не давая опомниться, блокируя редкие ответные удары и отвечая на них целыми сериями стремительных выпадов. У Забродова уже была рассечена нижняя губа, и кровь с нее обильно капала на пятнистую куртку. Строго говоря, его оставалось лишь слегка дожать – он шатался и дышал с присвистом, а его левая рука почти не действовала.

Он вдруг открылся, видимо, наполовину утратив связь с реальностью, и Слепой ударил изо всех сил – так, чтобы убить одним ударом, как учил его когда-то инструктор по кличке Ас, но удар непостижимым образом прошел мимо, а в грудной клетке Глеба вдруг взорвался мегатонный заряд боли, и немедленно другая бомба с треском лопнула в левой голени. Задыхаясь и почти ничего не видя из-за мельтешащих перед глазами цветных пятен, он отскочил на шаг и избежал очередного удара, который мог стать последним. В глазах у него прояснилось, и он увидел, что Забродов как ни в чем ни бывало стоит в боевой стойке, слегка пригнувшись и выставив перед собой готовые нанести удар руки. Его одышку как рукой сняло, ноги больше не подкашивались, а окровавленный рот улыбался Сиверову мокрой красной улыбкой вампира.

Оправившись от боли и удивления, Слепой снова осторожно приблизился к неподвижно стоявшему противнику. Грязная штука, проделанная Забродовым, взбесила Глеба, хотя он знал, что именно этого и добивался его противник. Теперь Сиверов сменил тактику, перейдя к тому, с чего следовало начинать: пригнувшись и совершая отвлекающие движения руками, он закружил вокруг Забродова на полусогнутых ногах, время от времени совершая короткие выпады, не имевшие завершения. Противники выжидали, выманивая друг друга на себя, предлагая взять инициативу в свои руки, дразня и запугивая. Глеб из последних сил боролся с собой: мозг его постепенно тонул в красной волне настоящей ненависти, медленно погружался в пучину боевого безумия, подстрекая тело торопиться и довести дело до конца одной решительной атакой. В таком состоянии он мог легко расшвырять вооруженную ножами толпу, но теперешний его соперник один стоил десятка толп, против него подобные вещи просто не срабатывали. Он только и ждал, чтобы Слепой потерял голову и безрассудно бросился в атаку, забыв об осторожности. Один раз он уже обманул Глеба, и это едва не стоило ему жизни – бок болел до сих пор, а голень онемела и плохо слушалась.

По шоссе наверху промчалась машина, на миг затопив все вокруг ярким светом галогенных фар. После того как она проехала, тьма, казалось, сгустилась настолько, что ее можно было резать ножом. Даже Глеб со своим не вполне человеческим зрением с трудом различал силуэт Забродова. Это был шанс, и Слепой немедленно использовал его, хотя и сознавал его эфемерность. Он нанес сокрушительный прямой удар правой, целясь в горло, но Забродов все-таки разглядел стремительно приближающуюся смерть и в последний момент неуклюже нырнул вправо, так что кулак Глеба врезался в его простреленное плечо, вызвав у него невольный стон. Нога Забродова поскользнулась в смешанной со слякотью грязи, и он, потеряв равновесие, тяжело упал на одно колено.

Не медля ни секунды, Глеб ударил ногой в голову, но Забродов вдруг совершенно непрофессионально, как-то совсем по детски нырнул вперед и, вцепившись в его опорную ногу, толчком повалил его в грязь.

Слепой упал, как кошка, и сразу же вскочил, но Забродов каким-то непостижимым образом оказался на ногах раньше него и уже ударил. Глеб блокировал удар, вскинув руку, и блок удался на славу, но жидкая грязь с рукава куртки брызнула прямо в глаза, и он рефлекторно зажмурился, пропустив следующий удар. Перемазанный кровью и грязью кулак Забродова с отвратительным мягким хрустом вонзился в его незащищенную гортань – Глеб услышал этот хруст и понял, что убит. Он знал, что должен стоять, должен драться, но земля вдруг со страшной, мягкой, но непреодолимой силой потянула его на себя. Он попытался покрепче упереться в нее ногами, но ноги предали, подвели, вступив в" преступный сговор с силой земного тяготения, атмосферный столб вдруг приобрел вес равного по объему столба из химически чистого свинца, и Слепой, раздавленный этой тяжестью, опустился на колени. Страха не было – он просто в очередной раз с обидой почувствовал себя преданным. Он не смотрел на Забродова, занятый тем, что пытался втянуть в себя хоть немного воздуха через разбитую гортань, но боковым зрением видел, как тот деловито заходит сбоку, чтобы нанести последний милосердный удар. Мне не нужно вашего милосердия, хотел сказать он. Я могу умереть и так, хотел он сказать Забродову, но голосовые связки не слушались – вместо них была только боль, огромная, как небо, и из этой боли вдруг вышла Анечка, и она улыбалась ему лицом, с которого чудесным образом исчезли следы от пуль. Он попытался встать с колен и шагнуть ей навстречу и уже не почувствовал удара в висок, боком швырнувшего его в жидкую грязь.

Глава 27

Бывший инструктор учебного центра спецназа ГРУ, капитан запаса Илларион Забродов, тяжело ступая, поднялся к себе на пятый этаж, впервые в жизни пожалев, что в его доме нет лифта. Его теперь уже непритворно шатало, и ему приходилось время от времени хвататься за перила, чтобы не сверзиться с лестницы. Хватался он правой рукой, и это было страшно неудобно, потому что перила располагались слева.

Между вторым и третьим этажами у него из кармана выпал револьвер, и он потратил не менее трех минут на то, чтобы нагнуться и поднять его. При этом от бессилия он ругался страшными словами. Затолкав револьвер поглубже в карман тяжелых от пропитавшей их грязной воды брюк, он сильно нагнулся вперед, лег левым боком на перила и так, перекосившись, но зато обретя надежную опору, стал подниматься дальше.

73
{"b":"29966","o":1}