– Ну, скорее! Скорее открывай ее!

– Это я добыл, – похвалился Сиротка.

– Знаю, знаю, в долгу не останусь.

– Это я добыл. Правда, я рисковал жизнью.

– Да нет у тебя никакой жизни, открывай! Жизнь только начинается, – сказал отставной капитан и потянулся скрюченными пальцами к бутылке.

Но Сиротка ловко спрятал ее за спину.

– Отгадай, в какой руке, – сказал он, глядя в пустые глаза приятеля.

– В правой! – выкрикнул Чума.

Сиротка перехватил бутылку за спиной и, вытащив, показал правую ладонь.

– Ну, значит, в левой.

Сиротка показал и левую руку.

Тогда Чума бросился на него, откинул в сторону и схватил бутылку. Но тут же приступ кашля заставил его скорчиться и уткнуться в колени.

Сиротка спокойно открыл бутылку, поднес ко рту и, запрокинув голову, принялся пить.

Наконец, Чума подавил в себе приступ кашля.

– Ну, дай же глотнуть, дай.

– Ладно, на, – милостиво пробормотал Сиротка, облизывая губы, протянул бутылку приятелю.

Казалось, горлышко сейчас хрустнет, так сильно сжал его зубами Чума.

Буквально через несколько мгновений бутылка опустела. Чума заглянул в горлышко, словно надеясь, что не вся жидкость попала к нему в желудок. Но бутылка была пуста. Чума смог добыть еще несколько капель, затем аккуратно положил бутылку у ног, чтобы завтра ее можно было сдать.

– Ну, а теперь давай есть, – сказал Сиротка, вытаскивая из рваного кармана половину хот-дога, перепачканного губной помадой.

Григорий Синеглазов неподвижно сидел на своем кожаном диване, обхватив голову руками и массируя виски. Ему казалось, что вот-вот раздастся звонок или стук в дверь, и он услышит решительный и настойчивый голос: «Гражданин Синеглазов, откройте! Откройте немедленно! Милиция!» От этих мыслей все внутри Синеглазова холодело, ему хотелось броситься и убежать, скрыться, спрятаться так, чтобы ни одна собака не могла его найти, чтобы никто даже не знал о его существовании, не догадывался, где он и кто он.

Синеглазов вскочил и буквально заметался по квартире. Две спортивные сумки все еще лежали в ящике из-под телевизора.

– Первое, что надо сделать, так это избавиться от сумок. Это самое главное. Иначе изведусь весь, они давят на меня, я их ненавижу, – шептал Синеглазов, открывая балконную дверь и глядя на картонный ящик. – И надо же было мне вот так, средь бела дня… Я же давал себе зарок никогда не гадить возле дома.

Он хорошо знал, что даже волки не убивают жертвы возле логова, а вот он не выдержал, и две маленькие девочки нашли свою смерть в его квартире, нашли свою смерть в доме, где выросли и жили.

Синеглазов вновь вбежал в большую комнату и опустился на диван. Его трясло, он был не в силах придумать, как ему скорее избавиться от тяжелых спортивных сумок, набитых человеческим мясом.

Мать Даши и Наташи не находила себе места. Ей пришла в голову нереальная мысль:

«А может, девочки поехали к бабушке? Может быть, я чем-то их обидела, и они решили пожаловаться на свою маму?»

Бабушка жила в Мытищах, и девочки вместе с мамой бывали у нее довольно часто. Бабушка всегда угощала их чем-нибудь вкусным, специально к их приезду пекла пироги или делала замысловатые торты.

Даша и Наташа обожали бабушку, еще не старую, еще даже не на пенсии учительницу русского языка и литературы.

«Господи, неужели они поехали к ней? Так далеко, и совершенно одни?»

Женщина была уже без сил.

Когда выяснилось, что девочек у бабушки нет, мать Даши и Наташи побежала в милицию. Она сбивчиво объясняла молоденькому лейтенанту, что случилось. Тот выслушал ее, кое-что записал, а затем попросил составить заявление. И уже через час участковый был во дворе дома.

Синеглазов видел из окна, как участковый ходил и опрашивал жильцов.

Затем участковый поднялся наверх, в квартиру, где жили сестренки. Через час в дверь Григория Синеглазова позвонили. Но Григорий знал, кто это звонит, и не стал открывать. Ведь буквально за пять минут до этого участковый звонил его соседям…

Синеглазов выждал, и, когда над городом сгустились сумерки, он, надев куртку, с двумя сумками вышел к машине. Во дворе у третьего подъезда стояло несколько пожилых женщин, и Григорий слышал их разговор.

– Да-да, с пятого этажа, две девочки… Ну как же вы не знаете, две абсолютно одинаковые девочки, Даша и Наташа… Вышли еще до обеда. Мать сказала, чтобы они подождали ее на улице…

– А они что?

– Как это что? Куда-то ушли, а может… Но лучше об этом не думать.

– Господи, какие времена, какие нравы! Раньше было куда спокойнее.

– Будь они неладны, эти времена! Куда смотрят власти? Что делает милиция? Преступников – на каждом углу. Везде норовят обмануть, убить. Только и слышишь, что там или здесь кого-то убили, кого-то ограбили. А вот помните…

Синеглазов спрятал сумки в багажник, закрыл его и стоял у машины, будто кого-то ожидая, а сам внимательно слушал, о чем разговаривают женщины.

– А вот как-то недели полторы назад вон из того дома, – одна из женщин указала рукой, – из того вон подъезда все вынесли. И дело было средь бела дня.

– А почему я об этом ничего не знаю?

– Так ты же была на даче, картошку копала или помидоры закрывала… не помню.

– А, да-да, я целую неделю прожила на даче боялась, чтобы огород не обчистили.

– Так вот, приехал фургон с надписью «Мока». Красивый такой фургон, большой, – быстро тараторила пенсионерка, – и начали выносить мебель с четвертого этажа. Господи, чего там только не было! Два холодильника, три телевизора, стиральная машина, печка эта… как ее…

– Микроволновая? – вставила одна старушка.

– Да-да, вот такая, маленькая, – женщина показала руками примерный размер печи, – короче – все: ковры, посуду, какие-то магнитофоны, даже кресла.

Все вынесли, загрузили и увезли. А когда хозяин возвращался домой, его на лавочке, вот здесь, встретил сосед и говорит: «Петрович, ты переезжаешь из нашего дома?» «Окстись, Василий, – отвечает, – и не думаю, и не собираюсь. Я жил и живу в этом доме». – «Да ладно тебе, – говорит сосед, – как же ты не собираешься, если мебель вывозил сегодня днем?» – «Брось шутить», – замахал тот руками и вдруг как бешеный наверх побежал.

– Ну, и что там? – спросила одна из собеседниц, сверкнув очками.

– Как это что? Пустая квартира. И самое интересное, что все видели, даже я видела, как загружали фургон.

– А почему никто не позвал милицию?

– А зачем звать? Ты представляешь, это же было днем! Мы сидели во дворе, а здоровенные такие парни в красивых ярких комбинезонах носили мебель.

Мы еще с ними поговорили, они сказали, что хозяин приказал перевезти мебель на другую квартиру. Мы даже ему позавидовали, ведь он переезжал куда-то в Центр…

Синеглазов не стал дослушивать, о чем говорили женщины, сел в машину, запустил двигатель и выехал со двора. В зеркальце заднего вида он заметил, как из его подъезда вышел на крыльцо участковый и еще два милиционера. С ними был отец Даши и Наташи.

– Ку-ку, – вслух сказал Григорий Синеглазов, радостно гримасничая, – теперь вы меня не найдете. В доме нет никаких улик, разве что фотографии и пленка. Но она еще не проявлена, а фотографии в секретере. Думаю, их никто не станет искать. Если бы кто-нибудь видел, как девочки зашли ко мне, то меня бы уже взяли.

Синеглазов окончательно успокоился и неторопливо вел автомобиль.

Единственное, что его занимало, это то, что сегодня ночью нужно отправляться в командировку в Питер. Но и это было ему на руку.

Он около часа колесил по городу, выбирая место, где бы избавиться от своего груза. Одну сумку он опустошил в квартале, который ремонтировался. Здесь его никто не увидел. Он нашел люк, открыл его и сбросил туда содержимое самой тяжелой сумки. Головы и туловища в целлофановых пакетах с аккуратно завязанными на бантик бечевками, полетели вниз – туда, в быстро текущую зловонную воду.