Пистолет с глушителем лежал рядом с полковником. Передавали последние новости. Лицо Александра Михайловича Скобелева имело странное выражение – смесь презрения и радости. В вечерних новостях ничего не сказали ни о трупах, найденных в заброшенном детском саду, ни об убитом инженере Большеротове Геннадии Викторовиче, вообще ни о чем, с чем был связан отставной полковник Скобелев.
«Странно, что они молчат, – размышлял Александр Михайлович, – должны бы уже засуетиться. Ведь все-таки пропал важный груз, оружие, которым можно устроить ой какой большой переполох. Неужели власти, как всегда, решили все замять? Нет, – тут же возразил себе Александр Михайлович, – скорее всего, ведется огромная работа. Высчитывают, вычисляют – кто бы это мог сделать. Ну что ж, пусть посуетятся, пока время не пришло. Я еще не решил окончательно, как распорядиться этим грузом и что устроить моим врагам. Страшный суд или смерть от омерзения к самим себе. Но после того, как я начну действовать, они вздрогнут, и небо им всем покажется с овчинку. Они еще вспомнят меня, пожалеют, что вот, так обошлись с человеком».
* * *
Отставной полковник был прав: действительно, велась огромная работа. Груз искали. Милиция и ОМОН досматривали все подозрительные автомобили. Усилили контроль в метро, вплоть до осмотра сумок при проверке подозрительных личностей. Ведь еще свежи были воспоминания о трагедии в токийском метро. Повторения токийской трагедии власти опасались. Но если там фанатики секты Аум Синрике применили зарин и в очень небольших количествах, то здесь, использовав чуть больше половины одного из контейнеров, можно было учинить такую трагедию, о которой будут говорить долгое время и результатом которой будут не десятки и сотни трупов, а миллионы. Все это понималось, но абстрактно, реальность угрозы не укладывалась в сознании, раз подобного нигде в мире еще не было, значит, и здесь не может произойти.
Через каждые шесть часов все генералы, задействованные в поисках смертоносного груза ЕАС-792, докладывали в штаб, созданный специальным приказом самого Президента. В штаб входили люди из совета безопасности, из охраны Президента и все силовые министры. Правда, о создании этого штаба и о его заседаниях ничего не говорилось по радио и в телевизионных новостях. Ни одной строчки не появилось и на страницах газет. Все понимали: если просочится информация о пропаже химического оружия, то может начаться неизвестно что. Во-первых, паника, во-вторых, международный скандал, последствия которого даже невозможно предугадать. Поэтому вся информация была абсолютно засекречена. Очень узкий круг исполнителей знал истинную подоплеку событий. Но слухи могли поползти по городу в любой момент.
* * *
Александр Михайлович Скобелев поднялся с дивана, подошел к окну и, покрутив ручку приемника, настроил его на волну «Радио РОКС».
«Может быть, эти что-нибудь сообщат? Должен же кто-нибудь из высокопоставленных чинов сбросить информацию в прессу? И вот тогда начнется переполох. А что если мне самому устроить подобное? Позвонить в прямой эфир… Вот сейчас „Радио РОКС“ весело и беззаботно передает концерт по заявкам. А я возьму и наберу их номер, а затем сообщу о пропаже партии химического оружия последнего поколения… Интересно, как они это воспримут? Наверное, подумают, что их кто-то разыгрывает, и не станут передавать. А ведь можно внедриться в прямой эфир, якобы заказывая песню, и выложить все, что я хочу. Этого мне никто не запретит сделать. И отключить меня не успеют. Достаточно произнести несколько предложений, чтобы вся Россия вздрогнула. Тут же поползут сплетни, многие радиостанции и многие журналисты начнут комментировать, рассуждать и нагнетать ужас, – улыбка мелькнула на лице Скобелева. – Но это я сделать всегда успею, в любой момент. Правда, так я могу выдать самого себя. А скорее всего, время еще не пришло. Почему не пришло? Чего я жду? Контейнеры у меня, взрывное устройство работает, я обеспечил свою безопасность. Если они решат меня убить, всегда можно сказать, что контейнеры заминированы и без меня их не найти. Если со мной что-нибудь случится, произойдет взрыв, огромный взрыв в центре Москвы. Вернее, взрыв будет не очень сильным, зато даже мысль о последствиях этого маленького взрыва может привести в ужас любого. Нет, еще не время, я еще не решил, чего требовать. Все это надо хорошенько обдумать. И к тому же, мне сейчас безумно хочется есть».
Продолжая слушать «Радио РОКС» Александр Михайлович направился к холодильнику и стал выкладывать на стол продукты. ?
«Хорошенько, поем, высплюсь, приму душ, приведу себя в порядок, побреюсь, оденусь во все чистое и приму решение – как действовать дальше. Кстати, надо было бы встретиться кое с кем. Но этими встречами можно себя выдать. Правда, светят огромные деньги. Продам заказчикам часть партии, мне и одного контейнера с лихвой хватит. А что мне важнее? Деньги или результат?»
– Конечно же, результат, – тут же ответил на свой вопрос отставной полковник. – Результат, результат, – Скобелев улыбнулся и принялся чистить сырокопченую колбасу, сдирая с нее полупрозрачную шкурку.
Затем он открыл банку маринованных огурцов, банку перца, тонко порезал хлеб, достал банку с икрой и вытащил из холодильника замерзшую бутылку финской водки. Жидкость казалась более прозрачной и чистой, чем утренний морозный воздух.
"Как это называется? Как мы ее называли в военном училище? – задумался полковник, глядя на мгновенно запотевшую и замерзшую бутылку. – Кажется, «генерал Карбышев». Водка должна быть отменной. После морозильника она обычно делается густой и льется, как мед. Сейчас я поем, выпью водки, приму душ и лягу спать. И пошлю всех к черту! Я должен сосредоточиться и принять решение. От моего решения будут зависеть судьбы многих ненавистных мне уродов, а так же – судьбы миллионов людей. Подобной абсолютной властью я не обладал еще никогда. Можно попросить все что угодно, и они будут вынуждены пойти мне на встречу. Уроды, гнусные уроды, которые не ценят чужой талант, которые дорожат лишь своими креслами и, как трусливые зайцы, дрожат за свои вонючие шкуры.
– Погодите, вы будете дрожать еще больше, – жуя колбасу, бормотал, заводя себя, отставной полковник ФСБ Александр Михайлович Скобелев. – Вы все пожалеете, что так жестоко обошлись со мной, что унизили честного человека. А ведь я ни разу не обманул государство, я служил верой и правдой, честно выполняя свой долг. Я никогда даже доллара не положил в свой карман, я всегда был кристально чистым, вот таким же кристально чистым, как эта водка. А вы по сравнению со мной – смрадный самогон.
И Скобелев выпил полстакана водки, затем острием ножа подцепил оранжевую горку икры и слизнул ее со сверкающего лезвия.
«Вот так-то получше. И пусть меня ищут все, пусть поднимут всю милицию, пусть работает весь аппарат ФСБ, армия, авиация, вам меня не сломить. Никогда не сломить!»
Поев, Александр Михайлович Скобелев не стал убирать со стола, а направился в комнату. Он медленно разделся, взял в руки пистолет с привернутым глушителем, проверил на всякий случай обойму и с пистолетом в руке направился в ванную комнату.
Отставной полковник ФСБ положил тяжелый пистолет на край умывальника, затем вылил в ванную полбутылки пахнущего лимоном шампуня и, открыв воду на полный напор, стал смотреть, как медленно заполняется ванна, как все больше и больше появляется желтоватой пены.
Когда ванна была почти полна, Александр Михайлович переступил через край и медленно погрузился в горячую воду. Несколько мгновений он сидел, прикрыв глаза, затем пальцами зажал нос и спрятался под водой. Его голова не появлялась на поверхности довольно долго.
Наконец он вынырнул весь в пене, фыркая и радостно улыбаясь.
«Прекрасно, прекрасно, Александр Михайлович. Ты сейчас властелин вселенной. У тебя есть то, о чем могут только мечтать какой-то там генерал Дудаев, или Саддам Хусейн, или фанатики из секты Аум Синрике. Все, к чему они стремятся, сейчас у тебя в руках, и поэтому ты можешь позволить себе никуда не спешить, не суетиться, не делать лишних движений. Каждое твое слово сейчас на вес золота. Оно бесценно, как слово Бога, как слово жреца, который знает великую тайну, тайну жизни и смерти. И ты можешь управлять почти всем миром».
