Сотрудница выжидающе посмотрела на странную парочку и уже собралась было распрощаться, как Маринка вскочила с места, схватила ее за руку и затарахтела громко:

— Ну выслушайте нас, пожалуйста! Вы не понимаете! У нас чрезвычайные обстоятельства! Павел Иванович, — Маринка указала на растерянного Голубева, — очень большой в Москве человек, почти министр. Он сюда с инспекцией приехал. Хотите, он вам свое удостоверение покажет?

Несчастный жених снова несколько раз схватил ртом воздух и побагровел.

— Мне надо в туалет, — прошептал он.

— По коридору направо, — автоматически отозвалась сотрудница ЗАГСа, во все глаза глядя на Маринку. Женское любопытство взяло верх, и она, смирившись с прерванным обедом, продолжила разговор, когда Голубев скрылся за поворотом.

— Большой человек в Москве — это хорошо. Но объясните, почему такая спешка?

Смирнова несколько раз покрутила головой, точно силясь что-то сообразить, потом сделала страшные глаза и нагнулась к сидящей напротив даме, заговорив свистящим шепотом:

— Вы только не говорите никому… Я беременна! Он приехал и соблазнил меня. Московский мужчина, из министерства, вы понимаете… Грешна, не устояла. А теперь он хочет меня тут бросить и уехать к себе в Москву, как все мужики поступают. Но мы же не позволим ему это сделать! Я его знаете с каким трудом сюда притащила, он всю дорогу упирался! — В глазах просительницы блеснули слезы.

— Не позволим! — узнавшая страшную тайну московского чиновника сотрудница ЗАГСа, к тому же сама мать-одиночка, азартно потерла руки. — Сейчас мы его быстро прищучим, миленького. За что столько бед на твою голову! Так и быть, пиши скорее заявление!

Она пододвинула Маринке бумагу и ручку. Смирнова начала быстро писать.

— А расписаться нам когда можно? — подняла она вдруг голову.

— Я же сказала: в порядке очереди в конце октября.

— А побыстрее нельзя? А то у него там заграничная командировка ожидается, ищи его потом свищи по всему миру. А я же в положении, вы понимаете… Вдруг он сбежит? Как Нехристенко? Что мне тогда делать? — Маринка потерла рукой плоский живот.

— Ладно, — сдалась сотрудница и начала оживленно рыться в бумагах, — у вас особый случай, мы войдем в ваше положение. Надо же, а выглядит вполне серьезным, порядочным мужчиной! Как же легко обмануться в наши дни! Двадцать третье сентября вас устроит? Это через две с половиной недели… Раньше — точно никак! И так на нарушение пойдем…

— Конечно! — захлопала в ладоши Смирнова. — Ой, вы не представляете, как я вам благодарна. Я к вам завтра обязательно зайду, отблагодарю…

— Не стоит, что уж тут. — Дама кокетливо опустила накрашенные ресницы. — Мы же все женщины, понимаем…

Когда Голубев снова вошел в кабинет, для него уже был приготовлен лист бумаги и ручка.

— Садитесь и пишите под мою диктовку, Павел Иванович! И паспорт свой давайте сюда, чтоб не убежали, — брезгливо сказала сотрудница ЗАГСа и поджала губки.

— Но… — в последний раз попытался что-то возразить Голубев.

— Никаких «но»! — прикрикнула на него накрашенная дама. — Моя бы воля, я бы вас всех, мужиков, на необитаемый остров выслала! Пишите уж!

Через полчаса все было закончено. Обратно к райкому Смирнова летела как на крыльях. Какое счастье, все разрешилось! Держись теперь, Димка! Голубев, наоборот, шел медленно, сутулясь, и постоянно вытирал лицо платком.

— Павел Иванович! Смирнова! Вы где были? Мы тут уже все переволновались, уезжать пора, машина ждет, — встретил их Смелов. — Все в порядке?

— Да! — победно улыбнулась Маринка. Голубев махнул рукой и ничего не сказал.

У входа уже стояла «под парами» черная «Волга» с московскими номерами. Голубев, не прощаясь ни с кем, тяжело опустился на заднее сиденье.

— Ну, до встречи! — наклонившись, шепнула ему Смирнова и подмигнула. — Я очень рада, что мы обо всем договорились. Не забудьте, бракосочетание двадцать третьего в десять утра!

Павел Иванович буркнул что-то нечленораздельное, и дверь закрылась. Машина уехала в сторону Москвы.

— Ты что это задумала, девочка? — Смелов подошел к Маринке и взял ее за плечо. — Ты смотри не дури! Расскажи мне…

— А я и не дурю! — резко высвободилась Маринка. — Я просто выхожу замуж!

— Замуж? Когда? — Андрей Семенович остолбенел. — А как же… Но за кого?

— За Голубева! Бракосочетание двадцать третьего сентября! Так можете всем и рассказать. — Маринка тряхнула головой, победно посмотрела на притихшего Смелова и других коллег, подмигнула кому-то в пространство и быстро ушла прочь. Ее судьба в очередной раз была решена на крутом вираже.

На самом деле Павел Иванович Голубев вовсе не оказался скотиной, наоборот, он проявил себя чрезвычайно порядочно. Уже на следующий день он без предупреждения нанес Смирно-. вой вечерний визит домой как неофициальное лицо. Несмотря на поздний час, он был в белой рубашке с темным галстуком.

— Надеюсь, ваше вчерашнее внезапное решение не было глупым розыгрышем? — слегка заикаясь, поинтересовался он.

— Конечно нет!

— Тогда нам надо кое-что обсудить. Я серьезный и немолодой уже человек. Это мой первый брак, очень ответственное решение, большая перемена в жизни. Я пройду, если вы позволите?

— Да, простите, ради бога! Проходите, пожалуйста!

— У вас тут чистенько, аккуратно! — Голубев довольно потер руки. — Это мне по душе. Моя мама всегда была такой аккуратной!

— Чай, кофе? — спросила немножко оробевшая Маринка.

— От чашечки чая не откажусь, пожалуй. Вы тут одна живете?

— Да.

— Квартира частная?

Маринка кивнула. Ей было несколько неуютно оттого, что в ее гнездышке находился кто-то чужой.

— Я вчера слышал, вы уже состояли в браке. Почему вы расстались с мужем?

— Он оказался подлецом. — Смирнова помялась. — Оставил меня без всего имущества, с долгами. И исчез. Он издалека был. В общем, ошибка молодости. Предпочитаю не вспоминать об этом.

— Дети у вас были?

— Нет…

— Так-так. — Ответ, похоже, удовлетворил Павла Ивановича. — А как ваши родители отнесутся к нашему союзу?

— Нормально. Им все равно… То есть порадуются, конечно, — спохватилась Маринка.

— Хорошо. А как вы, Марина, дальше жизнь планируете, после бракосочетания?

— Не знаю еще! — Вопрос поставил ее в тупик. Честно признаться, она даже не задумывалась об этом.

— Я считаю так, — произнес Голубев тоном, не терпящим возражений, — так уж и быть, распишемся мы здесь, но потом немедленно уедем в Москву. В тот же день.

— А как же моя работа? У меня тут детишки, я преподаю… И райком! Как же наша программа?

— Все будет нормально. Без вас тут ничего не развалится.

Но ваш переезд в Москву — мое основное условие. И единственное.

— Мне надо это обдумать…

Мысли вихрем пронеслись в голове Маринки. Такого поворота событий она даже представить себе не могла. А как же школа, ее классы? Как она будет без любимого родного городка? Но тут же вспомнилось, с каким видом Димка показывал ей те фотографии в коттедже, ночью. Сволочь, он хочет жениться и мучить ее потом всю жизнь видом своего семейного счастья! Не выйдет.

— Нечего думать. Это ваш шанс, — назидательно произнес Голубев. — Что вы тут загнивать в провинции будете? Я понаблюдал: нет у вас ничего хорошего! Вы, Марина Васильевна, достойны гораздо лучшего, поверьте. А если уж очень соскучитесь по своему Петровскому, всегда можете сесть на автобус и приехать на пару дней. Я возражать не буду.

— Я согласна, — слабым голосом произнесла Смирнова. Она все же сомневалась, правильно ли она поступает.

— Вот и чудненько. А теперь идемте знакомиться с вашими родителями.

— Но… Так же нельзя. Я еще им ничего не говорила… Там мама и отчим, Николай, они будут волноваться… Сейчас не лучшее время…

— Ничего страшного, я их успокою. Да они и сами поймут, что у их дочери весьма выгодная партия. Идемте!