Ноги Маринку в родительский дом не несли, но она вынуждена была согласиться. Дверь открыла усталая после дневной смены мать — в грязном халате, с поварешкой и в бигудях. Из комнаты слышалась пьяная брань Николая.

— Дочь, привет! Ты чего это в поздний час? Случилось что?

— Мама, я пришла сказать тебе важную новость, — робко начала Маринка.

— То есть мы пришли… — Голубев вышел из темноты коридора на свет. — Здравствуйте!

— Здравствуйте! — Мать вытерла руки о полы халата и подозрительно уставилась на незнакомца. — А это кто еще с тобой?

— Мой жених, Павел Иванович Голубев, мама. А это моя мама, Лидия Ивановна. Познакомьтесь, пожалуйста, Павел Иванович.

— Кого там еще черти принесли? Если это ты, Кристька загулящая, сейчас буду тебя ремнем учить!

— Уйди, Николай! Это Марина. Нам надо поговорить.

— Боже, какие люди! — Однако отчим уже вывалился в коридор. Он был в несвежих семейных трусах. — Маринка, что это за лысого хрена ты сюда притащила на ночь глядя? Хахаль твой новый, что ли?

Голубев молчал, брезгливо обозревая жилище и его обитателей. Мать попыталась запихнуть Николая обратно в комнату, но не тут-то было. Он сопротивлялся как мог и громко матерился. В конце концов Лидия Ивановна находчиво выдала ему из сокровенных закромов бутылку водки.

— Только уйди, не мешайся!

— Ну вот, так-то лучше. — Николай сразу успокоился и мгновенно ушел в комнату. Скоро оттуда донеслось энергичное удовлетворенное почавкивание.

— Проходите! — Мать жестом пригласила гостей в кухню. — Ты что, дочь, предупредить не могла? Я тут кручусь…

— Ничего, мы на минутку. — Павел Иванович не сдвинулся с места. — Мы пришли сообщить вам о нашем предстоящем бракосочетании. Оно состоится двадцать третьего сентября…

— Боже… Так скоро! — Лидия Ивановна схватилась за голову. — Мариночка, это правда? Почему я ничего не знала?

— Все правда, мама. Извини, что раньше не сказала. Тут такие обстоятельства…

— Ой, а у нас же ничего не готово! Времени так мало! Что скажут люди? — запаниковала мать.

— Мама, никакой свадьбы не будет. Мы распишемся и сразу уедем в Москву. В тот же день.

— Как — в Москву? Зачем?

— Павел Иванович, мой жених, живет и работает в Москве. Я перееду жить к нему.

— Ой, дочь! — Лидия Ивановна недоверчиво переводила взгляд с Маринки на строгого мужчину в костюме, потом опять на Маринку и не знала, как относиться ко всему сказанному. — Ну, может, вы хоть чаю попьете, познакомимся поближе?

— Нет-нет, — решительно сказал Голубев и взял Маринку за локоть, — мне надо обратно в Москву ехать, поздно уже. Был очень рад знакомству.

— И я… — смущенно протянула мать. — Это так неожиданно все!

— Ну до свиданья! — Голубев повернулся к двери.

— Мама, не сердись, я тебе потом все объясню! — прошептала Маринка, чмокая в щеку недоумевающую мать.

Проводив Павла Ивановича на электричку, Маринка вернулась к матери — надо все-таки было ей хоть как-то объяснять сложившуюся ситуацию. С тяжелым сердцем она позвонила в дверь. Лидия Ивановна встретила ее форменной истерикой:

— Марина, что за глупые шутки! Я не понимаю… Вваливаться в дом на ночь глядя с каким-то незнакомым мужчиной, говорить о бракосочетании… Ты что, окончательно спятила?

— Нет, мама. Я действительно выхожу замуж.

— За кого? За какого-то лысого, старого козла? У тебя что, глаз нет? Он же поиграет и бросит тебя! Ты что о нем вообще знаешь? Тебе что, первого мужа, придурка, мало было?

— Мама, Павел Иванович — очень серьезный человек. И не сравнивай его, пожалуйста, с Алексеем. За Алексея я вообще выходить не хотела…

— Только не говори, что это я тебя заставила! Во всем всегда мать виновата! А ты подумала, что будет с нами, с твоей младшей сестрой? Она сейчас уже шляется вечерами неизвестно где! Как ты нам помогать будешь? Или думаешь — уехала и забыла?

— Мама, я не на Северный полюс уезжаю, а всего лишь в Москву. Туда электричкой или автобусом три часа. Я буду приезжать. Никто не собирается вас тут бросать, ты не думай!

— Ладно, а кем твой Голубев вообще работает?

— Он ответственный сотрудник Министерства образования. Мы с ним в райкоме познакомились.

— Ах, сотрудник министерства… Ну это еще куда ни шло. — Мать немного успокоилась. — Но почему такая спешка?

— Потому что для меня это шанс, мама, — повторила Маринка слова Павла Ивановича. — Что я тут — загниваю в школе, и все! А в Москве я смогу совсем по-другому устроиться. И вам помогать буду больше. Ведь твоя дочь достойна лучшей доли, чем быть одинокой провинциальной учительницей, разве нет?

Маринка нежно обняла мать. Та еще продолжала ворчать, но точка кипения была уже пройдена.

— Неужели тут у нас никого найти нельзя было? Обязательно надо в Москву ехать, в это гнездо разврата! Даже твой засранец Соловьев и тот из Москвы сбежал, а уж казалось бы… Ты хорошо подумала?

— Хорошо, мама!

— Тогда бог с тобой, делай что хочешь. — Лидия Ивановна обняла дочь. — Только вижу я, что не любишь ты его. Смотри, как бы больно потом снова не было.

— А разве обязательно любить, мама? — удивилась Маринка. — Раньше ты по-другому говорила. Это для меня выгодный брак, а чувства — они потом придут… Я очень уважаю Павла Ивановича как профессионала и как человека…

— Ну посмотрим, посмотрим… Только береги себя! — Мать неожиданно заплакала, провожая Маринку до дверей.

Дальше все было гладко и достаточно спокойно. Маринка торжествовала от того, как удачно сбывался ее план. Такого Димка и представить себе не может! Уже на следующий день она прогуливалась вечером неподалеку от коттеджа, предвкушая, как сообщит Соловьеву свои новости. А быть может, он сам раньше услышит, примчится… Но не случилось до бракосочетания никакой встречи.

«Ничего, все равно узнает, специально попрошу Кристинку, чтобы рассказала ему», — думала Маринка вслух, упаковывая вещи.

Надо же, одно импульсивное решение — и меняется вся жизнь. Маринка сразу подала заявления об уходе по собственному желанию и в райкоме, и в школе. Райком-то ладно, там устроили прощальную посиделку, поблагодарили Маринку за хорошую работу и отпустили с миром. Дамы, правда, поглядывали: не беременная ли, раз такая спешка с бракосочетанием. Но Смирнова была стройна и хороша, как обычно. Шушукались, что Маринку испортил квартирный вопрос: дескать, не сам Голубев, а его квартира в Москве и государственная должность прельстили молодую провинциалку. Но на это Маринка вообще никакого внимания не обращала — что ей до досужих сплетен, когда она уезжает через несколько дней, а все остальные остаются! Пусть болтают на здоровье! Один Смелов-старший все вздыхал, кругами ходил рядом с ней и как будто не мог смириться с новостями.

— Ну как же так? Зачем, Марина, ты это делаешь? Ты вообще понимаешь?.. Ты не пожалеешь?

— Все понимаю и ни за что не передумаю, у меня серьезные резоны к тому есть! — через силу смеялась она. — Борису привет передавайте. Может быть, увиделись бы с ним в Москве как-нибудь…

— Не знаю теперь. — Андрей Семенович скептически покачал головой.

В школе все было гораздо болезненнее. До слез жалко было оставлять детишек, к которым она уже успела привязаться, и любимое дело. На прощание с Маринкой пришли ребята из нескольких классов — все, у кого она успела за эти годы попреподавать. Особенно печалились первоклашки: только-только успели познакомиться с учительницей, и тут на тебе! Смирнова ощущала свою вину, но изменить уже ничего не могла: ее логика перевесила чувства! Пообещала, конечно, приезжать и заходить, но разве это утешение для детишек!

Но даже горечь прощания со школой Маринка перенесла стоически: ведь впереди была Москва! Что там будет? Да какая разница! Главное, чтобы подальше от этого предателя Димки с его проклятыми бабами.

Бракосочетание на этот раз прошло спокойно и быстро. Павел Иванович с двоими коллегами в строгих костюмах приехали к самому началу. Никаких долгих речей и затяжных церемоний. По просьбе Голубева в ЗАГСе присутствовали всего несколько человек: Лидия Ивановна с Кристинкой и Николаем и несколько их знакомых. Павел Иванович заранее привез Маринке в качестве подарка мамино свадебное платье и новые туфли. На удивление, все прошло. Кольца тоже оказались из фамильной коллекции: еще его родители в них бракосочетались!