Анне тоже хочется, подумал Лоцман — не зря образовался туннель в горах. Мария продолжала:

— Пауль уверовал, будто понимает требования момента. Что, если раньше книги учили светлому и доброму, теперь должно быть всё наоборот. Зло непременно должно побеждать и ни в коем случае не осуждаться.

— Простите, — учтиво прервал Лоцман, — давайте вернемся к «Дарханцу». Мир питается вашей памятью, если вы вспомните его, он оживет.

Мария прошла несколько шагов молча. Под ногами похрустывала галька.

— Я почти готова допустить, что вы говорите правду. Да и Пауль уверял, что так, а уж он — человек трезвомыслящий. Скажите честно: вы напоили его и Анну каким-то галлюциногеном?

Лоцман указал на движущиеся впереди фигуры:

— Это — тоже галлюцинация? Когда я успел опоить вас?

— Ох, не знаю, — промолвила она с внезапным отчаянием. — Если всё это правда — оно подрывает основы мироздания. Весь мир оказывается не таким, как нам представлялось. И мы, писатели, — какая на нас сваливается ответственность! Не только за качество книги, но и за актеров, кино и Лоцманов. Счастье, что я не подписывала контракта с Паулем, не марала рук. А то продашься — и неожиданно узнаешь, что из-за этого умирает твой Лоцман… Застрелиться можно. Я поняла: продажа Лоцмана — это когда предаешь собственное нравственное чувство. Вы правы — писатель после этого погибает, остается в лучшем случае ремесленник. Или халтурщик. Бог мой! Как была права мудрая Мария, когда не подписала ОБЯЗАТЕЛЬСТВО… ой, заговорилась! Не подписалась пахать на Пауля.

— «Последний дарханец», — напомнил Лоцман. — Мария, поймите: там Стэнли умирает.

Она взглянула на него — он угадал — с упреком:

— Думаете, я помню что-нибудь, кроме названия?

— Я расскажу. Или нет — принесу книгу.

— Во-первых, то был блокнот. Во-вторых, он валяется где-то у меня в гараже, среди прочего хлама.

— А у меня есть книга. Мария, обождите здесь; я позову актеров, и мы вернемся в дом.

Оставив Марию, охранитель мира ускорил шаги, нагнал своих.

— Меня удивляет: отчего никто не поинтересуется, чем заняты их Лоцман и Богиня. Идемте обратно.

Актеры остановились. Отрешенные, чужие лица, призрачный свет.

— Инг, пойдем — Богиня зовет. И вообще, пора возвращаться.

— Куда возвращаться? В Замок?

В голосе Ингмара слышалась враждебность. Рафаэль, прищурясь, покусывал губу, Эстелла смотрела исподлобья, Лусия — с вызовом. Лоцман ощутил острую тревогу. Их надо немедленно отправить домой.

— Эст, ты меня звала. Ты кричала: «Приходи, здесь ужас что!» И теперь я, твой Лоцман, говорю: пойдем со мной в Замок. Я не позволю Анне глумиться над вами дальше.

— Это ты над нами издеваешься. — Лусия передернула плечами, охваченными алым шарфом. — Цель актера — попасть в Большой мир. Мы попали. Что нам еще?

— И ты здесь больше не Лоцман, — добавил виконт. — По крайней мере нам не Лоцман.

— Ребята, родные, — тихо сказал охранитель мира. — Мы не можем остаться здесь. Вы не должны — не имеете права. Не в этих ролях. Вспомните последний сценарий: Анна сделала из вас чудовищ.

— То есть мы не должны поганить собой Большой мир? — подхватила Эстелла с сарказмом; мимолетное просветление, когда она призывала Лоцмана на помощь, исчезло без следа. — Этот мир для нас слишком хорош?

— Если хочешь — да! Вы честные, добрые люди…

— Были, — перебил Ингмар. — А стали такие, как нужно. Ты слышал, что сказал Итель? На нас есть спрос. Мы — то, что надо.

Лоцман оглянулся, услышав топот за спиной. Подобрав юбку, Мария со всех ног неслась к дому.

— Анна! — закричала она, пробежав полпути. — Анна!

— Инг, неужто ты уйдешь от своей Богини? — Остановить их, удержать, любой ценой. — Эст, ты умоляла ее принять от тебя подарки, неужели ты ее покинешь? Рафаэль, ты откажешься от той, перед кем с благоговением стоял на коленях? Немного же вы тогда будете стоить! Лу, хорошая моя, пойдем. — Лоцман взял девушку под руку. Она не попыталась вырваться, но и не тронулась с места.

От дома навстречу Марии спешила Анна, на крыльцо высыпали гости, последним вышел Итель. Мария бросила кузине несколько взволнованных фраз.

— Нет, нет, нет! — заголосила Богиня и ринулась к актерам, оступаясь в гальке на высоких каблуках. — Никаких «уходим»! Вы — почетные гости в доме!

Они сразу поникли, и даже призрачный свет, казалось, потускнел.

— Будь ты проклят! — бросил Рафаэль охранителю мира и первым двинулся навстречу Анне.

За ним потянулись остальные, покорные своей Богине.

— Анна, они должны сейчас же вернуться в Замок, — сказал Лоцман, когда и актеры, и гости возвратились в дом.

— Что вы! Наш праздник только начался. — Богиня смотрела глупыми глазами — словно нарочно не желала понимать, во что ввязалась.

— Я вам обещаю праздник. Едва их роли — ваши роли, Анна, — полностью возьмут над ними верх. Вы уже жаловались мне, вам мало?

— Бросьте, — отмахнулась она. — Вы видите: я крепко держу их в руках.

— Пауль, объясни Анне… — с жаром начала Мария, окончательно принявшая сторону Лоцмана.

— Уволь, — перебил он, усмехаясь в бороду. — Специалисты по неведомому здесь вы, писатели. Пусть всё идет, как идет.

— Что будем делать? — обернулась Мария к охранителю мира.

— Займемся «Последним дарханцем». — Он увел ее из шумной гостиной в кабинет, нашарил у двери выключатель, щелкнул.

— Что это?! — Мария уставилась на высоченное, до потолка, зеркало в чеканной серебряной раме — такое же, как стояло у Лоцмана в спальне. — Этого раньше не было. Почему оно черное?

— Там темно, — ответил охранитель мира, удивляясь. Лично он видел в зеркале три свечи на столе и освещенную их пламенем Хозяйку.

Красавица поднялась со стула, лицо в полумаске обратилось к Марии. Богиня Последнего Дарханца с опаской потрогала стекло, отдернула руку.

— Холодное — жуть.

— Я сейчас вернусь.

Лоцман беспрепятственно шагнул в Зазеркалье, Оглянулся на Марию: у нее округлились глаза, и от изумления открылся рот. Очевидно, с ее точки зрения, Лоцман ступил в черноту и пропал.

— Я подумала: когда ты вернешься, тебе понадобится свет, — сухо заговорила Хозяйка. — Как повеселился в Большом мире?

— Веселье там никуда не годится. Я потом расскажу. — Охранитель мира шарил под подушками. — Да где же он?

— Кто? — спросила красавица невинным тоном, который выдал ее с головой.

— «Последний дарханец». Ты забрала?

— Я. Взяла почитать.

— Великий Змей, нашла время! Его нужно отдать Марии.

— Попроси. — Она надменно усмехнулась, давая понять, что так просто книгу не отдаст.

— Слушай, кокетство и шутки оставь на потом. Мария ждет, а Дархан умирает.

— А на Хозяйку тебе наплевать.

— Пошли со мной. Возьмем книгу — и вместе сходим в Большой мир.

— Хозяйка не покинет свой Замок. Не в пример некоторым.

— Некогда мне с тобой пререкаться! — вскипел Лоцман. — То диадему подбросишь, то книгу украдешь. Оставь эти игры…

— Ты ни о чем меня не попросишь?

Он промолчал, удержав грубость. Хозяйка добивается капли внимания — но Змей ее побери, не сейчас же! Он сосредоточился, вспомнил картины, порожденные в мозгу прочитанными главами «Дарханца». Глубоко вздохнул. Зажмурился, сжал кулаки, напрягся…

— Ей плохо, — раздался голос Хозяйки.

Он схватил с постели появившуюся книгу, обернулся. Мария в Зазеркалье побледнела и, держась за грудь, на неверных ногах брела к дивану. Проскочив зеркало, Лоцман метнулся к ней.

— Мария!

— Ничего, ничего… сердце что-то схватило.

Он поддержал свою Богиню, усадил на диван. Выроненная книга шлепнулась на пол.

— Вызвать врача?

— Не надо. — Мария слабо улыбнулась. — Отпускает понемногу. Никогда такого не случалось. Как ножом взрезали.

Лоцман глянул в зеркало. Хозяйка стояла, надменно выпрямившись. Поймав его взгляд, она скривила губы, указала на «Последнего дарханца» на полу, затем на Марию. Мотнула головой и загасила свечи, пальцами прижав фитили. Охранитель мира нагнулся поднять сотворенную книгу.