Ветер упал, и Поющий Замок умолк. Две белые башни молчаливо пронзали небесную синеву, немо высились зубчатые стены, и сложенный из светлого камня внутренний дворец, с его нагромождением колонн, террас и лестниц, недобро затих. Ветер не посвистывал в его галереях, не шелестел в резьбе капителей и балюстрад, не позванивал стеклами витражей. Не осыпались цветы с печаль-деревьев, их ломкие лепестки не плакали хрустальным плачем. На Поющий Замок опустилось глухое молчание, окутав его плотным саваном, и в этой тугой тишине Серебряный Змей обрел вдвое большую ловкость и проворство.

Ингмар, пришелец с севера — крупный, светловолосый, неспешный в движениях, — мысленно восславил Богиню. Какое счастье, что сегодня она назначила жертвой не Эстеллу, а Лусию. Эстелла натерпелась от Змея вчера, да и позавчера тоже. Ингмар искоса глянул на Рафаэля, пленника Замка. Юный виконт — изящный, в шитом серебром бархатном костюме, в шляпе с плюмажем, чернокудрый и черноглазый — не отрывал напряженного взгляда от спускавшихся по лестнице дам. Пленницы Замка шествовали неторопливо, величаво: красавица Эстелла в золотой парче и очаровательная, трогательная Лусия в скромном платьице белого шелка. Ее темные волосы были перевиты алыми розами и собраны в узел на затылке; казалось, тяжелый узел тянет назад хорошенькую головку, заставляет вздернуться подбородок.

Рафаэль разжал впившиеся в перила пальцы, нервно поправил шляпу и с улыбкой, в которой сквозила тревога, зашагал по террасе к подножию лестницы. Ингмар двинулся следом, с беспокойством посматривая кругом. Ярко-зеленая степь за стенами Замка была пуста.

— Лоцмана нет, — вполголоса сообщил юный виконт, в смятении оглянувшись на северянина. — Опять где-то шляется, Змей его побери!

— Появится, — отозвался Ингмар. Еще не случалось, чтобы охранитель мира не явился вовремя. В чем в чем, а в безответственности Лоцмана не упрекнешь.

— Прекрасная погода нынче, господа! — прозвенел над террасой задорный голосок Лусии; чуткое ухо различило бы в нем толику фальши.

Рафаэль снял шляпу и склонился в низком, исполненном природной грации поклоне.

— Лоцмана нет, — выдохнул он и с изысканной вежливостью ответил на приветствие дамы.

Лусия побежала по ступеням, за спиной белой дымкой взвился шлейф. Алая роза, которую она выдернула из волос и бросила виконту, упала к его ногам. Просияв, Рафаэль наклонился поднять; и в это мгновение Серебряный Змей напал.

Краем глаза Ингмар заметил яркий проблеск слева между колонн. Северянин ринулся к задержавшейся на лестнице Эстелле, взлетел по ступеням, принял на себя тяжкий удар остроконечной головы чудовища. Задохнулся от боли; замшевая куртка с нашитыми бронзовыми бляхами никак не могла защитить. Схватившись за грудь, Ингмар рухнул на одно колено. Эстелла с криком метнулась прочь, путаясь в юбках; упала, вскочила и снова помчалась, как безумная, под ненадежную защиту увитого розами навеса. Рафаэль бросился к Лусии, схватил девушку в объятия, будто надеялся уберечь от предначертанного, но блестящая чешуйчатая морда тараном ударила его под ребра, швырнула на каменные плиты террасы. Лусия жестом отчаяния заломила руки. Длинная серебристая шея обвилась вокруг ее стройного стана, и Змей убрался с добычей.

Рафаэль со стоном приподнялся на локте; у него были разбиты губы. Из-под навеса выглянула напуганная Эстелла.

— Лусия! — вскрикнула она жалостно и бегом кинулась к Ингмару. — Надо освободить бедняжку. Мы можем рассчитывать на вашу помощь? — Она просительно заглянула ему в лицо; искренняя тревога в ее голосе не вязалась с глуповатыми, затасканными словами. Его покоробило.

— У нас на севере не принято оставлять друзей в беде. — От напыщенности собственного тона его покоробило еще больше.

Эстелла подбежала к Рафаэлю, вышитым платком промокнула кровь. Ингмар тоже подошел, оглядывая степь за стенами замка. «Видишь Лоцмана?» — спросили выразительные черные глаза виконта. Северянин качнул головой: нет.

— Змей его задери, — шепнул Рафаэль, и унизанная перстнями рука Эстеллы словно невзначай легла ему на лицо, прикрывая движение вспухших изуродованных губ.

Ингмар сдвинул брови: не след хулить охранителя мира — недолго накликать беду. Он прислушался. В их несуразном дворце, с его лестницами, галереями, пристройками и надстройками, Лусию не сыщешь, пока она не подаст голос. Однако над Замком висела глухая тишина.

Северянин поставил виконта на ноги:

— Идем на Львиную галерею.

Бессмысленно торчать на одном месте, талдычить ненужные слова, переливать из пустого в порожнее. Львиная галерея, украшенная скульптурами гривастых зверей, опоясывает верхнюю часть дворца, и оттуда легко заметить блеснувшую где-нибудь чешую Змея.

— Я с вами! — вскричала Эстелла, расслышала явственную наигранность в собственном тоне и смешалась, добавила поблекшим голосом: — Не отказывайтесь — вам понадобится моя помощь.

— Ни за что! — сверкнул глазами Рафаэль. — Мы не вправе подвергать вас опасности, донна Эстелла.

Северянин и виконт переглянулись, недовольные. Почему всё идет наперекосяк? Откуда эти неуклюжие слова, фальшивые интонации? Лоцман до сих пор не явился. Ингмар ощутил тоскливую пустоту и чувство заброшенности. Без Лоцмана всё разваливается, всё из рук вон плохо…

Оставив Эстеллу под увитым розами навесом — она кинется следом, чуть только мужчины отвернутся, — Ингмар с Рафаэлем поднялись на следующую террасу, где были укреплены на треножниках хрустальные чаши, в которых носились стайки золотых рыбок.

Виконт хрипло дышал, держась за бок, его тонкое аристократическое лицо кривилось.

— Больно? — участливо осведомился Ингмар, поддерживая юношу.

— Нет, — откликнулся Рафаэль, но глаза признались: «Зверски». Где-то закричала Лусия — протяжным мелодичным криком, который звенел и играл музыкальными переливами. Поющий Замок ожил, вздохнул плачущим эхом и умолк в ожидании новых песен.

Виконт рванулся было бежать, но пошатнулся и бессильно повис на руках друга.

Голубые, помнящие блеск северных льдов глаза Ингмара обежали террасу. Чем помочь? Ничего нет, кроме воды в чашах с рыбками. Рафаэлю не одолеть и лестничного марша, не то что взобраться на Львиную галерею, — однако Ингмар не может оставить его здесь и мчаться к Лусии, потому что наверх они должны подняться вместе. Потом северянин будет оглушен, а виконт станет биться со Змеем… Рафаэлю не дойти. На кой ляд трижды клятая тварь хватила бедолагу что есть мочи?!

Ингмар усадил юношу на каменную скамью, еще раз огляделся. Ровным счетом ничего: ни целебных растений не выросло, ни врачующего зелья не натекло. Взгляд поймал короткую вспышку — отблеск солнца на шлифованном стекле. Северянин в мыслях крепко выругался: ЭТИ ничем не помогут, что бы ни стряслось.

Снова прозвенел крик Лусии, на минуту оживил Замок. Змей мучает девушку, желая насладиться музыкальными звуками, заставляет кричать. Вчера он так же измывался над Эстеллой. Тупая тварь не догадывается, что проще заставить девушек петь…

Ингмар расстегнул бархатную куртку виконта, затем рубашку, обнажил грудь и правый бок. На месте нижних ребер лиловел большой, мягкий на вид бугор — след от удара Змеевой морды. С такими ранами не живут.

Рафаэль застонал, глянул на Ингмара с горестным удивлением. Происходящее было немыслимо, не предусмотрено, не предназначено. На глазах у всех умирал человек, который не должен умереть, которому положено выручать плененную Змеем возлюбленную.

— Лоцман! — крикнул Ингмар. — Ло-оцма-ан!

По Замку покатилось эхо, и, словно в ответ, опять закричала Лусия — призывно, жалобно. На террасу вихрем взлетела Эстелла, ахнула, увидев виконта.

— Лоцман, Змей тебя сожри! — рявкнул северянин, теряя последнюю надежду. Не может быть, чтобы их защитник отлынивал и прохлаждался в винных погребах, когда идет работа. Лоцмана в Замке нет.