– Слушай, Вась, не ходи туда, ладно, а то описаешься, – разрешил лейтенант неспокойным голосом. – Брось гранату для профилактики и возвращайся.

Синичкина стала белой, даже глаза ее, теперь смотревшие на меня, казались заплывшими бельмами. А я, парализованный ими, не мог ничего делать. Лишь в мозгу в такт пульсу стучала мысль: "Если через секунду не крикнуть или не скатиться вниз, то смерть мою даже глупой не назовешь, разве что идиотской".

Но я не рванулся вниз и не закричал – всю пещеру и все пространство перед ней заполнил вязкий страх Синичкиной. И по нему, по этому страху летела брошенная по кривой граната.

Я видел, как летела граната, набитая моей смертью.

Кто такого не видел и представить себе не сможет, как медленно она летела на фоне альпийских лугов и скал Гиссарского хребта, летела, чуть вращаясь, так медленно, что я мог разглядеть не только насечки на ее корпусе, но и резкие царапины на зеленой защитной краске. Увидев эти царапины, я спросил себя: "А что собственно ты варежку разинул?" И погасил гранату ударом ладони сверху. Взорвалась она снаружи, сантиметров на двадцать-тридцать ниже уровня почвы пещеры и лишь несколько осколков ударило в своды над нами. Бравый солдат Вася в это время уже бежал к своим.

– А был там этот красноглазый, – поднявшись на дорогу, сказал он другому солдату. – Здоровый такой... Сейчас сидит, наверное, охая, а евойная баба Гюльчехра пинцетом из него осколки выковыривает. Ничего, сойдецкая баба. Светленькая и голубоглазая. Сходи, посмотришь?

Все засмеялись, а лейтенант хохотнул:

– А что вы делать будете, когда с Черновым и его ребятами столкнетесь? Памперсов-то я не захватил?

– Пока мы до штолен дойдем, их снайперы перестреляют, – ответил солдат Вася не вполне уверенно.

Постояв, перекуривая, еще минут пять, солдаты ушли к штольням.

– М-да, давно я так не боялся, – признался я Синичкиной, когда звуки их шагов растворились в шелесте реки. – Меня, значит, ищут. Меня и мою банду. Замечательно! В газеты попаду, пальцем будут показывать. Не хочешь погадать мне на будущее?

– Зачем? – спросила Синичкина. Черные ее глаза были пронзительными как никогда.

– Ну, хотелось бы знать, чем все это кончиться...

– Я знаю, чем все это кончится...

– Ну и чем же?

– Не скажу. Понимаешь, всегда существует несколько вариантов личного будущего. И когда человек узнает их, он, как правило, выбирает не самый лучший, как Распутин или Кеннеди, например.

– Джон Кеннеди? Ты ему гадала!!?

– Обижаешь, Женечка, мне двадцать пять с хвостиком всего. Мамочка моя ему гадала...

– Ну, ты даешь! Расскажи.

– А что рассказывать? Шебутной он был, этот Кеннеди. Больной весь с детства, но бабник. К нему в Белый дом даже родственники стеснялись ходить, ну, кроме брата Роберта, конечно, такой там треск стоял. Политик он был аховый, с гангстерами спутался – хотел с их помощью Кастро убрать, с Мэрилин Монро путался, с наркотиками, с секретаршами, с проститутками. Короче, очень его интересовало, как все это будет выглядеть в прессе и в сердцах налогоплательщиков после того, как он на заслуженный отдых уйдет. Ну, и нашел с помощью друга Фрэнка Синатры мою мамочку, тогда она в Штатах, в Голливуде, практиковала. Правда, первым пунктом на повестке встречи у него стоял другой вопрос – начинать из-за Кубы ядерную войну с Россией или нет? На этот вопрос мамочка и без алмазов ответила, все-таки полковником КГБ была, причем звание подполковника ей присвоил сам Лаврентий Берия за срыв германской ядерной программы. Именно она, а не выдуманный Штирлиц, эту программу в тупик завела...

– Шутишь! – удивился я. – Сколько же лет твоей матери в середине сороковых было? Лет десять?

– Под тридцать, а когда с Кеннеди встречалась – под пятьдесят. Меня она родила в шестьдесят.

– Шутишь! – вновь удивился я.

– Мы стареем поздно. Ты слушать будешь?

– Все, молчу, рассказывай дальше.

– В общем, после того, как Джек сходил приказать бомбовозы на базы вернуть, они...

– Они в Овальном кабинете любовью занялись...

– Да. Мамочка моя выглядела получше это глупышки Мэрилин, а Джекки[43] с детьми как раз на даче в Глен-Ору была, она всегда там от блудливого мужа пряталась. Кеннеди маме не понравился, он бронзовой болезнью страдал, и весь с ног до головы был в пигментных пятнах, да и спина у него здорово побаливала. Но галочку в биографии ей было приятно поставить.

Второй вопрос Джон Кеннеди задал, укрепившись во мнении сходить по второму разу. Нехилый такой вопросик: как сделать так, чтобы остаться в сердцах и памяти американцев если не великим, то весьма знаменитым президентом?

И развивил свой вопрос в интересующую его сторону: мол, если бы Авраама Линкольна не убили, то он, невзирая на свою бурную политическую деятельность, остался бы в памяти американцев рядовым президентом и вряд ли бы его портрет попал на весьма популярную в свое время однодолларовую купюру.

Ну, мамочка моя, естественно поняла его и стала ворожить: зажала алмазы в кулачке и приказала Джеку ее ударить. Кеннеди ударил (мамочка предупредила его, что по второму разу она мазохистка). Удар слабый получился, но мамочка в ударе была (Синичкина усмехнулась получившемуся каламбуру) и ее все равно озарило. И выдала она президенту (уже в постели) три варианта будущего.

Первый вариант реализовывался в случае безвременной смерти Мэрилин Монро. По этому варианту президентскую гонку 1964 года Кеннеди проигрывал Джорджу Ромни, принципиально честному губернатору штата Мичиган. Проигрывал из-за того, что в ходе выборов проливались на свет некоторые обстоятельства смерти Монро, а точнее обстоятельства сведения ее в гроб агентами, подосланными Робертом Кеннеди через подставных лиц. После этого проигрыша клан Кеннеди, как политическая сила, переставал существовать.

Второй вариант истории Джона Кеннеди реализовывался в случае провала попытки убийства Мэрилин Монро. По нему актриса доживала до девяноста пяти лет, а Джек не выдвигал свою кандидатуру на второй срок по причине резкого ухудшения его психического и физического здоровья. В результате этого ухудшения вместо него кандидатом от демократов избирался Роберт Кеннеди. Он легко переигрывал Барри Голдуотера и становился 36-м президентом США. В ходе выборов некоторые болтливые помощники Бобби[44] утверждали бы, что их босс фактически избирается на второй срок, так как в предыдущие четыре года был главным советником и вдохновителем своего брата. То есть фактически руководил за него страной.

По третьему, самому трагическому варианту, Джона Кеннеди убивали в городе Даллесе на вершине политической славы, и его место в президентском кресле занимал Линдон Джонсон, его невзрачный вице-президент.

Последний вариант Джеку сразу понравился. Но когда мама ему сказала, что развитие его, в конечном счете, приведет сначала к убийству Роберта, а потом и к политической смерти Эдварда Кеннеди, он помрачнел. Но через год поехал во враждебный Даллес. Невзирая на то, что руководители компетентных органов настоятельно советовали ему не делать этого.

– Дела... – только и смог я сказать. – А кто его убил? Случайно не братишка? С помощью кубинских эммигрантов?

– Много будешь знать – скоро состаришься.

– Хм... Послушай, а ты говорила, что только невольница может оперировать с алмазами. А кому твоя мать принадлежала?

– Был у нее любовник, резидент нашей внешней разведки. Все нервы на нее выплескивал.

– А... Понятно, – закивал я. – А почему ты тогда разделась пред ворожбой? Ну, тогда, в канаве?

– Понимаешь, мама мне говорила, что перед каждым сеансом на ворожею что-то нападает... Сама она хихикать обычно начинала или еще что-нибудь. Однажды, например, трехлитровую банку огурцов съела... Наверное, в голове перед этим что-то происходит...