— Скажите, эта пара давно ушла? — спросила она кельнера.

— Только что. Франсуа вызвал для них такси. Достаточно было нескольких слов со швейцаром.

— Я немного замешкался, потому что рейс дальний. К тому же ночной. Отель «Парадиз»…

— А не можете ли вы и мне вызвать такси?

Он кивнул. А когда она уходила, он с горечью подумал, что мир бывает иногда несправедлив, если такая прелестная и свежая девушка теряет голову ради этакого типчика, к тому же, вероятно, женатого.

Записки Мэрион обрываются на описании позднего утра. Потом у нее уже не было случая вести их. Время текло вполне приятно. Лесор впервые после долгого молчания расслабился и играл Меффа Фаусона столь убедительно, что лучше не сделал бы и сам неосатана. К тому же черные, вроде бы, ослабили наблюдение. Пьяные с самого утра — скверная привычка, приобретенная за долгую службу у Боруты, который был перенасыщен всеми недостатками жителя Центральной Европы, — они совершенно не интересовались ни актером, ни Мэрион. Из их комнаты долетали только смех и звуки, свидетельствующие об интенсивнейшем общении. Два человека могли выскользнуть из пансионата совершенно незаметно. «Опеля» тоже — любопытное обстоятельство — не было на обычном месте.

Лесор выбрал небольшое кафе в Латинском квартале, в котором бывал систематически во времена, когда еще пользовался славой юного многообещающего актера.

Мэрион беспрерывно щебетала, в основном комментировала последние сплетни из кругов консорциума. К счастью, до ушей Андре, который умел полностью отключаться, доходил только мелодичный шумок. Они выпили две бутылки вина, но разум дублера работал четко и ясно. Сегодня он скажет Мэрион все — всю правду о своей роли двойника. Не утаит эпизода с Кристиной. А там пусть будет, что будет! После принятия такого решения он почувствовал себя легче, свободнее…

— Что это за тип? — спросила она, сильно понизив голос. Он поднял голову и онемел. По другую сторону улочки из ниши в стене выглядывал Маттео Дьябло. Правда, его гримировали в сумраке мебелевоза, но Лесор видывал его с тех пор несколько раз во сне и распознал бы даже под землей. Поддельный сицилиец нагло усмехался.

— Кто это? — повторила Мэрион.

— Не знаю, — солгал Андре и быстро добавил, — пожалуй, нам пора…

— Так рано? Ты обещал, что мы еще заглянем в кабаре…

— Завтра, — кратко ответил он и, воспользовавшись тем, что Мэрион свернула в туалет, подбежал к бару и быстро опрокинул два двойных виски. На полпути в пансионат он был уже здорово навеселе.

— Не знала, что у тебя слабая голова, — вздохнула девушка. — Скажи, почему ты так разволновался? Этот хил чем-то для тебя опасен?

Лесор не ответил. Она взглянула на медальон. Тот спокойно раскачивался на цепочке по свитеру.

Фасад отеля «Парадиз» тонул во тьме. Как обычно. Кроме группы Фаусона, никто не жил в этом древнем объекте. Мэрион расплатилась с таксистом и по привычке взглянула туда, где обычно стоял «опель». Пусто. Неведомо почему, она подумала, что было бы лучше, если б он был на месте. Двери оказались незапертыми, холл освещала одна лампочка. Хозяйка куда-то исчезла. Мэрион сама взяла ключ и, подталкивая набравшегося дружка, направилась в свои апартаменты. Дублер мурлыкал под нос фривольную песенку и почему-то называл Мэрион Люсилью. В коридоре стоял мрак, кто-то, вероятно, из экономии, выкрутил лампочки.

Всегда неприятно входить в темное помещение. Не удивительно, что Мэрион прежде всего нащупала выключатель и зажгла свет. Потом включила остальные светильники, ночные лампочки. Сразу стало безопасней и уютней. Через приоткрытую дверь заглянула в комнату «ассистентов». Там царил удивительный порядок, словно подозрительная компания улетучилась навсегда.

Неужто — медальон? Сердце девушки переполнила радость. «Мефф», тупо глядя ей в лицо, выслушал ее мнение и, заметив: «Спать хочу», погрузился в подушки. Мэрион еще подумала о странном субъекте и, преодолевая страх, выглянула в окно: на опустевшей улице никто не караулил. Только на углу, там, где находился вход в хозяйскую часть пансионата, темнел какой-то фургон, стоящий с погашенными огнями.

Девушка решила искупаться. Открыла оба крана над огромной ванной, влила немного жидкости для купания и тут заметила отсутствие полотенца. Вероятно, его взяли в стирку. Днем она видела горбатую горничную, которая брала чистое белье из шкафа в коридоре. Мэрион решила продолжить самообслуживание и вышла в коридор. При каждом шаге пол дико скрипел, к счастью, шкаф находился там, куда доходило немного света из холла. И не был замкнут. Энергичным движением она раскрыла дверцы…

Ноги у нее подкосились. На ворохе цветных полотенец сидела огромная крыса. Увидев перепуганную Мэрион, которая от страха не могла сделать ни шагу или хотя бы крикнуть, крыса услужливо соскочила с белья. Мэрион попятилась и хотела бежать в комнату, но грызун быстро пронесся мимо и занял место посредине коридора в позе вратаря, ожидающего штрафного удара. Она беспомощно оглянулась, чтобы найти что-нибудь тяжелое, но коридор был гол, как пляж нудистов.

— Мефф! Мефф! — крикнула она, но горло было настолько стиснуто, что раздался только слабенький шепоток.

Крыса ощерила зубки, как нутрия, и потихонечку двинулась к ней. Мэрион попятилась. Сначала медленно, потом быстрее. Сбежала в холл.

— Мадам! Мадам! Помогите! — кричала она.

Хотела вскочить на стойку, но крыса оказалась проворнее. Мэрион кинулась к выходной двери. Не успела. Огромная железная скоба, обычно укрепленная вертикально, с глухим лязгом опустилась и забаррикадировала выход. Где-то в глубине коридора хлопнула дверь. Может, сквозняк? Е тот же момент тяжелые жалюзи прикрыли окна. Мэрион бросилась к двери, ведущей в столовую. Крыса — за ней. Нет, ока не нападала, не набрасывалась, наоборот, постоянно держала дистанцию около метра. Заграждала дорогу, сбегала. Как бы вела.

Потом прыгнула куда-то и исчезла. Прошла секунда, другая. Чуть не разрываемая ударами собственного сердца, девушка прислонилась к стене. Тишина! Только часы тикали странно, ускоренно, как пульс больного. И вдруг где-то совсем рядом раздался высокий, дикий крик и сразу после этого грохот. Она окоченела.

«Мавританские стажеры» были поблизости! Она на мгновение забыла о крысе-преследователе. Хотела вернуться, но не могла. Какая-то сила тянула ее в глубь мрачной столовой. Она прошла поворот и увидела яркий свет. На цыпочках приблизилась к приоткрытой двери. Из кухни долетал смех и звуки, напоминающие боксерский матч. Она прижалась к стене и заглянула.

Лучше было этого не делать.

На самой середине разделочного стола лежала отсеченная человечья голова.

Психологи называют подобные реакции парадоксом стресса. Если страх усилить еще большим ужасом, может случиться так, что страх уменьшится. Нечто подобное, видимо, случилось с Мэрион. На мгновение она отупела, но тут же начала трезво оценивать увиденное.

Женщина, голова которой лежала на доске, была явно четвертована. Ее разорвали алчные когти кошмарной четверки, куски тела исчезали в прожорливых пастях Хали, Гали, Али и Бэты. Одновременно они передавали из рук в руки кубок, наполненный густой, темно-красной жидкостью. Вдруг Хали расхохотался, подбежал к голове, схватил ее за волосы и кинул движением опытного кегельбанщика.

В этот момент Мэрион вдруг увидела крысу, та стояла на корзине с сухим хлебом. При виде летящего в нее снаряда, она ловко отскочила и показала Хали длинный муравьиный язык.

— Кому еще кусочек печени? — спросила Бэта.

Звук человеческой речи совершенно привел девушку в себя. Тихонечко, стараясь ничего не задевать, она пробежала по столовой и коридору. В холле подбежала к телефону и набрала номер, который ей сообщил отец Хименес.

— Полиция? Я говорю из отеля «Парадиз», — с трудом выговорила она.

— Убийство? Немедленно выезжаем, — ответил ей совершенно спокойный голос с другого конца провода.

— Что ты делаешь? Мэрион!

Она отпрянула. Говорил растрепанный, но пришедший в себя Фаусон, который, держась за перила, медленно спускался к ней.