Мачеха заметила его изучающий взгляд, и выражение ее лица почти испугало мальчика. Взаимная неприязнь между леди Эстиной и тремя ее пасынками обычно тщательно скрывалась, но сейчас глаза мачехи горели неподдельной ненавистью.

– Входите, ваше драгоценное высочество, - прошипела она, задыхаясь от слез и ярости. - Для вас у него, конечно же, найдется время. Для вас оно всегда находится, всегда. Ну, что уставился? Иди! - не дожидаясь ответа, она помчалась дальше по коридору.

Тред постоял немного, передернул плечами и вошел в комнату отца. Равнар ЛиМарчборг рассматривал разбитый стеклянный шкафчик. Среди осколков стекла и разбросанных сувениров лежал серебряный подсвечник, которым, по-видимому, хозяйка дома в гневе запустила в ни в чем не повинную деталь интерьера.

Равнар поднял взгляд на вошедшего сына, и Тредэйн увидел его глаза, такие же живые голубые глаза, как у него самого. По характеру отец и сын были так же похожи, как и внешне. Отец, к примеру, разделял склонность мальчика к опасным приключениям.

Как ты можешь ее терпеть? Слова едва не сорвались с языка, но Тред вовремя спохватился. Равнар с его преувеличенным чувством долга не допускал ни малейшего осуждения своей второй жены. Жаловаться было бесполезно. Эстина раз и навсегда стала членом семьи, и как бы ни сожалел Равнар о своем поспешном решении, ничего нельзя было изменить. Узы брака нерасторжимы.

Тред заменил бесполезный и болезненный вопрос невинным:

– Что это у тебя, отец?

– Память о прошлом. Я много лет не смотрел на него. Только сейчас вспомнил. - Лицо Равнара выражало задумчивое спокойствие. Какие бы чувства он не испытывал - а чувства наверняка были сильными - благородный ландграф ЛиМарчборг держал их в узде. Он протянул сыну открытую ладонь, на которой лежал миниатюрный портрет в рамке из слоновой кости.

Тред увидел тонко исполненное изображение трех молодых людей, скорее даже мальчиков на пороге юности, одетых по моде тридцатилетней давности. Двоих он узнал сразу. Голубые глаза и черные брови - его собственного отца, Равнара ЛиМарчборга, ни с кем не спутаешь. Рядом с ним стоял рыжий, широкоплечий коренастый подросток, Джекс ЛиТарнграв, друг Равнара и отец Глен. Узнать третьего оказалось труднее, хотя и в этом бледном, задумчивом лице, обрамленном прямыми тонкими волосами, мерещилось что-то знакомое: что-то в линии тонкого носа с высокой переносицей, или, может быть, в длинной, узкой челюсти с глубокой впадинкой на подбородке. Мальчик нахмурился, припоминая.

– Не догадываешься, кто это? - улыбнулся Равнар ЛиМарчборг. - Представь его взрослым. Это Гнас ЛиГарвол.

Тред в изумлении глянул на отца, потом снова перевел взгляд на портрет, пытаясь совместить черты нарисованного юноши с лицом человека, знакомого горожанам Ли Фолеза как ЛиГарвол Неподкупный, верховный судья Белого Трибунала. Тот же высокий лоб, те же скулы… а вот рот… Трудно сказать. Юноша на картине чуть улыбался, между тем едва ли кто видел, чтобы надменные тонкие губы верховного судьи принимали столь непринужденный изгиб. И глаза… Непонятно. Светлые, цвета дождевой воды глаза Гнаса ЛиГарвола были почти неразличимы в тени глубокого капюшона. Юноша на портрете смотрел совсем по-другому… и все-таки да, то же лицо.

– Как ты оказался на портрете со старым палачом? - удивился Тредэйн. - Я думал, вы ненавидите друг друга.

– Так было не всегда. Когда-то мы были друзьями.

– Ты и этот кровавый повар?

– Это было очень давно, и Гнас был другим. Тогда нас было трое: Джекс ЛиТарнграв, Гнас ЛиГарвол и я. Мы вместе росли, были лучшими друзьями… знаешь, как бывает. С Джексом мы до сих пор друзья.

– Об этом я и хотел поговорить, отец. Я…

– А Гнас выбрал другую дорогу. Заразился лихорадкой охоты за Злотворными, сделал карьеру, охотясь за так называемыми колдунами. Думаю, это давало ему чувство собственной значимости.

– Значимости?

– Мы с Джексом унаследовали собственность и положение в обществе, а Гнас был младшим сыном. Его не ждало ни богатство, ни титул. Что ему еще оставалось? - Равнар ушел в воспоминания и говорил, казалось, сам с собой. - Вот он и принялся охотиться за чародеями. Выслеживал и уничтожал их. Добился славы, стал главой Белого Трибунала, которому теперь требуются все новые колдуны, чтобы оправдать свое существование.

– Ты хочешь сказать, что ЛиГарвол - мошенник? - Тредэйн с трудом выговорил эти слова, голос у него срывался. - Что он Очищает невиновных людей, просто чтобы удержаться на своем месте?

– О, не сознательно, не нарочно. Ручаюсь, он полностью убедил себя, что угроза - реальна.

– А ты в это не веришь, отец? Не веришь в волшебство, Злотворных, колдунов?

– Я признаю существование сил и явлений, превосходящих современный уровень человеческого понимания. Эти силы называют волшебством, относя их к сверхъестественным, и, следовательно, зловредным. Но я не уверен, что термин «сверхъестественный» вообще имеет смысл. Понятие естества, природы, по определению включает все существующее в мире. Что может лежать вне его? - отец снова беседовал сам с собой.

– А Злотворные, отец? Разве они не вне природы, не противостоят законам естества? Или ты в них тоже не веришь?

– Не знаю, сын. Я не совсем уверен, что Злотворные существуют. А если и так, мы не знаем о них ничего, кроме легенд, порожденных нашими же страхами. Но если они реальны и враждебны людям, это еще не значит, что они сверхъестественны.

– Ну, пусть будет «Злые».

– Еще одно красочное, но лишенное смысла слово. Давай назовем это «Потенциально опасные».

– Потенциально опасные… - Тред задумчиво кивнул. Он очень любил такие философские беседы с отцом и всегда старался затянуть их на как можно большее время. - Говорят, что колдуны получают магические способности в обмен на жизненную силу людей, которых они продают Злотворным. В это ты веришь?

– Что такое эта «жизненная сила», о которой ты говоришь? Где она находится, зачем она нужна, как она передается покупателю? И, кстати говоря, к чему существам, настолько могущественным, как Злотворные, брать на себя лишние хлопоты и покупать у людей то, что им нужно? Почему бы просто не взять?

– Потому что Автонн не дозволяет воровать?…

– Воровать не дозволяет, а покупать разрешает? Как это понимать? И какое до этого дело Автонну, кем бы он ни был?

– Ты что, и в Автонна не веришь? - заинтересовался Тредэйн. Разговор заходил в увлекательно опасную область.

– Я только задал вопрос.

– Тогда вот еще вопрос. Если правда, что Злотворные существуют, если правда, что они враги людей, и если правда, что волшебная сила исходит от этих врагов, не значит ли это, что магия должна быть разрушительной? А если она разрушительна, тогда разве Белый Трибунал не вправе Очищать колдунов?

– Слишком много «если», слишком много вопросов. Пока ни одно из этих предположений не подтвердилось, а я не люблю строить гипотезы в отсутствие фактов. И даже если наличие исходящей от магии опасности будет доказано, я все же не могу оправдать методов Трибунала. Террор порождает только террор, и ничего больше. Возможно, Гнас ЛиГарвол еще поймет это… но я сомневаюсь. - Отец еще раз с суровым сожалением взглянул на портрет и вернулся в окружающую действительность. Он пристально посмотрел на сына и заметил: - Ты понимаешь, что наш разговор не предназначен для чужих ушей.

– Ты можешь на меня положиться, - пообещал Тредэйн, невероятно польщенный доверием отца.

– Я это знаю. Но у тебя озабоченный вид, сын. Думаю, ты пришел сюда не для разговоров о колдовстве.

– Я пришел потому, что сегодня мне рассказали кое-что, о чем, мне кажется, тебе нужно знать. Маленькая Гленниан ЛиТарнграв говорит, что вся их семья собирается навсегда уехать из Верхней Геции. Ее отец боится Белого Трибунала, так что они уезжают чуть ли не завтра. Глен даже не знает куда.

– В Ланти Уму, я полагаю. Приятный климат, чудесная архитектура…

– Ты уже знаешь?

– Милый мальчик, Джекс ЛиТарнграв разделяет твою тревогу. Он предупредил меня несколько недель назад и уговаривал ехать с ними.