Капитан приказал спустить большую шлюпку, и десяток матросов с капитаном отвалили от борта.

Голландцы были союзниками Франции в борьбе с Испанией и Англией и потому охотно поделились своими сведениями об англичанах. Де Казен вернулся на борт в приподнятом настроении, разрешил отдохнуть экипажу больше недели.

За это время трюм пополнился солониной, рыбой, маисом, свежей водой и дровами. Всего этого уже давно почти не было на борту.

– Что-то капитан часто уединяется с помощниками. Что они там обсуждают? – все допытывался Лука, поглядывал в сторону полуюта, посасывал виргинский табак и сплевывал за борт.

– Скоро узнаем, – отвечал Макей. – Вон Назар и тот ничего не узнал, хоть и ездит постоянно с капитаном на берег.

– Могу сказать лишь то, что скоро опять двинемся на север, казаки, – ответил Назар на этот вопрос казаков.

– Холода надвигаются, а у нас все поизносилось, – заметил матрос Жак с удлиненным носом, за что его прозвали Дятлом.

– И на берег никого не отпускает, черт! – выругался Лука. – Сколько мы будем сидеть в этой вонючей бочке?

Казаки вздыхали, французы им поддакивали, но помалкивали. Все ожидали выплаты обещанного жалования и доли с добычи.

Команда явно копила недовольство. Это чувствовалось, хотя никто открыто не высказывался. Лишь казаки тихо говорили между собой, не боясь, что их подслушают.

Наконец капитан отдал приказ сниматься с якорей. «Хитрый Лис» осторожно и очень медленно вышел на внешний рейд, поставил почти все паруса и взял курс на север.

Обошли остров Нантакет, обогнули полуостров Кейп-Код и вошли в Массачусетский залив.

Милях в двадцати от Бостона повстречали большое торговое судно, которое наверняка спешило в метрополию с грузом, добытым в этих диких и богатых, но еще до конца не освоенных землях.

– Ребята! – закричал капитан в рупор и указал на парус милях в трех мористее. – Вот та добыча, которую мы так долго ждали! Вперед! Мы добудем это корыто! Оно до бортов нагружено ценным грузом! Готовьтесь к бою!

Восторженный вопль прокатился по палубе. Обезьянами побежали по вантам и реям босоногие матросы, пушкари бросились готовить пушки, стрелки тащили охапки мушкетов и спешно заряжали их.

«Хитрый Лис» шел не прямо за судном англичан, а заходил к северу. Капитан недаром дотошно расспрашивал голландцев о ветрах, течениях и вообще о погоде в этом районе. Теперь эти сведения пригодились.

Нужно атаковать, подавить огнем и в абордажной схватке захватить приз.

После полудня паруса англичанина едва различались на горизонте. Капитан рассчитывал, что его маневр может успокоить купцов. К тому же вряд ли им в голову придет мысль о пиратах в этих дальних диких водах.

– Мы должны подойти к англичанину примерно часа за полтора до сумерек, – настаивал капитан. – Не думаю, что у них будет много пушек. А мы за последнее время сильно прибавили в огневой мощи. Правда, в основном за счет малых пушек и фальконетов, но это даже лучше перед абордажем.

– Пальбу откроем с дальней дистанции, господин капитан? – спросил лейтенант Реше. Он был ответственным за судовую артиллерию.

– Не стоит, мой друг, – ответил капитан. – Подойдем поближе, так будет наверняка. И огонь вести самый интенсивный. Только выше ватерлинии. По парусам и палубе. До абордажа побольше вывести из строя стрелков и матросов.

«Хитрый Лис» развернулся по большой дуге и стал держать курс к судну англичан. Этого заметить было невозможно, так как паруса можно было видеть только в зрительную трубу с самого высокого марса на грот-мачте.

Судно набрало ход. Качка уменьшилась, пенный след далеко уходил за корму, в нос ударяла волна, обдавая матросов холодными брызгами.

Как и предполагал капитан, «Хитрый Лис» довольно быстро сближался с англичанами. Те пока еще не подняли тревогу. И лишь когда между кораблями оставалось не более полутора миль, стало заметно оживление на борту англичанина. Там бухал барабан, бегали матросы, ставили дополнительные паруса.

– Ничего у них не выйдет, – кричали французы, наблюдая за маневрами призового судна. – Слишком тяжел! Мы догоняем!

С расстояния меньше мили англичане открыли огонь. Ядра вспенили волны в непосредственной близости от бортов «Хитрого Лиса».

– Прилично стреляют! – бросил лейтенант Реше. – Но теперь придется ждать следующего залпа долго. Готовься! – повернулся он к пушкарям.

Прошло не менее двадцати минут в полном молчании. Суда сближались.

Залп качнул корабль, дым быстро отнесло немного в сторону. Два ядра проломили борт англичанина у самого фальшборта. Появился дым. Одна рея скособочилась, парус заполоскал.

– Приготовиться к повороту! – кричал капитан.

Матросы разбежались по снастям. Ждали окончательной команды.

Паруса медленно поворачивались за реями. Рулевой внимательно следил за ними, боясь упустить момент.

Наконец судно развернулось, продолжая сближение. Еще несколько минут – и жерла другого борта угрожающе уставились в близкий уже борт английского судна. Реше прокричал команду, взмахнул шпагой.

Грохнул залп, картечь с визгом врезалась в судно. Было хорошо видно, как не меньше десятка матросов упали на палубу.

А пушкари торопливо чистили стволы пушек, готовили заряды, пыжи, ожидая нового маневра судна. «Хитрый Лис» уже поворачивался другим бортом. Матросы остервенело тянули шкоты, фалы и брасы, поворачивая реи и паруса в нужное положение.

Стрелки занимали позиции вдоль фальшборта, прячась за ним в ожидании залпа противника.

Англичанам никак не удавалось поспевать за французами. Их тяжелый корабль был слишком неповоротлив. Они открыли огонь из мушкетов. Пули иногда долетали, впивались в доски обшивки, фальшборта, но в большинстве попадали в море.

Де Казен выжидал. Он хотел дать еще один залп. Суда уже сблизились на мушкетный выстрел, а капитан все помалкивал.

Огонь англичан все нарастал. Расстояние позволяло вести его на поражение.

Но вот де Казен дал команду канонирам, прогрохотал очередной залп. Дым унесло, множество тел в крови лежало на палубе английского судна.

Прозвучала команда стрелять из мушкетов. Матросы, выстрелив, тут же прятались вниз за фальшборт, хватали другой мушкет, вскакивали, быстро прицеливались, спускали курки и снова падали на палубу.

Появились раненые. Кто-то зажимал руку, кто-то живот. Один матрос уже наполовину свесился через фальшборт, выронив мушкет в воду.

Капитан заорал:

– На абордаж! На абордаж, черт вас задери!

Борта уже стягивали крюками на тросах, матросы с пистолетами и саблями, шпагами и тесаками уже прыгали на палубу к англичанам. Пики вонзались в трепещущие тела, пистолеты посылали пули в тела врагов, все это слилось воедино с оглушительными криками, свистом, воплями, скрежетом металла о металл.

Англичан оставалось мало. Многие из них уже были мертвы. Остальные отбивались от пиратов, теснимые к бортам. Рубка проходила быстро.

Не прошло и десяти минут, как англичане, оставшиеся еще живыми, побросали оружие и подняли руки.

– Всех за борт! Пленных не брать!

Этот уже знакомый приказ был воспринят со спокойствием. Он не вызвал почти ни у кого возмущения или недовольства. Люди еще не отошли от боевой горячки. Времени на обдумывание поступков не было.

Уже в темноте, когда происходила перегрузка грузов, Лука улучил момент и спросил у Назара:

– Неужели нельзя оставить живыми несчастных пленных и раненых?

– Значит, нельзя, – ответил тот, и в тоне его голоса Лука услышал те же вопросы без ответа, что были и у него. На душе стало легче, он улыбнулся, но в темноте Назар этого не заметил. Назар призадумался, потом добавил:

– Капитану необходимо, чтобы никто не знал о наших делах. А для этого приходится убирать свидетелей. Хорошо хоть, что он не бросает в море живых. Сколько мучений им выпало бы, пока смерть не прибрала бы их к себе.

– Господи, помилуй нас от такого! – прошептал Лука и пошел работать.

– Судно не сжигать! – распорядился капитан. Потом добавил: – Утопить его! Пусть пропадает бесследно и незаметно. Все перегрузили, Стевенар? – повернулся он к боцману, покрикивавшему на матросов.