Через полтора часа «Малютка» вышла на исходную позицию. К этому времени ветер продолжал медленно менять направление и теперь благоприятствовал сближению с испанцем. На фоне близкого заката испанцы могли и не заметить маневра или не обратить на него внимания. В любом случае Лука был пока уверен, что они не считают его корабль опасностью для себя.

– Бабье, приготовиться к стрельбе! Картечь в стволы! Мушкеты к борту!

На него смотрели испуганные глаза, но тут появилась Катрин в мужском костюме со шпагой у пояса и двумя заряженными пистолетами, обвешанная амуницией и припасами для стрельбы.

Лука хотел было отругать жену, но осекся, встретив ее твердый взгляд.

Колен старательно орудовал румпелем, стараясь держаться на фоне заходящего солнца. Галуа, понявший, видимо, суть дела, внезапно резко отвернул корабль и пошел на сближение с противником. Это сильно обеспокоило испанцев. Было видно, что они готовят мушкеты и фальконеты.

– Эти спесивые болваны полностью игнорируют нас! – довольным тоном процедил Лука. – Колен, подводи под корму. Там у них нет орудий! На пушках! Приготовиться! Целься по палубе!

Индианки и негритянки с неграми стояли с посеревшими лицами в ожидании приказа запаливать затравку. В бою им было страшно, но ослушаться и не выполнить приказ было куда страшнее.

– Жан, тебе ответственное задание, – бросил Лука мальчишке. – Надлежит с первого выстрела расколотить рулевое устройство испанца. Сумеешь?

– Я постараюсь, Люк! – ответил Жан не очень уверенно. – Подождать?

– Пятьдесят саженей тебе хватит? – спросил Лука. – Ты, я помню, отличался в наводке. Покажи это в деле, парень!

Колен направил судно на корму испанца, рассчитывая пропустить его не дальше как в пятидесяти саженях от левого борта «Малютки». Так приблизительно и получилось. С испанца их заметили, и несколько стрелков начали обстреливать «Малютку» из мушкетов. Правда, без особого успеха.

– Жан, поторопись! – крикнул Лука. – Пора!

Он едва закончил кричать, как пушка грохнула, сноп картечи с визгом вспенил воду возле рулевого устройства. Щепки закачались на волне.

– Вроде попал! – промолвил Жан в недоумении.

– Бабы! Не зевай! Пали по палубе! Мушкеты, огонь!

Лука сам приложился к тяжелому прикладу, взял на мушку грудь испанца и нажал курок. Испанец исчез за фальшбортом. Трескотня разрасталась с обеих сторон. На «Малютке» стрелки прятались за толстыми досками фальшборта, высовывались, спускали курки и снова исчезали, заряжая мушкеты. Появились раненые, и страдальческие вопли и стоны проносились по палубе из разных мест.

– Пушки заряжай! – вопил Лука, оглядывался и снова стрелял. «Малютка» шла наискосок от испанского корабля, постепенно удаляясь. Пушки палили картечью, и после каждого залпа испанцы теряли трех-четырех солдат.

– А я попал! Испанец-то виляет, рыскает! – закричал Жан с нервным смешком.

– Так ему и надо! – ответил Колен.

– Что там делает Галуа, Колен? – прокричал Лука.

– Плохо видно, Люк! Все в дыму! Кажется, готовится бросить людей на абордаж! Поможем?

– Погоди малость! Лучше издали! У нас слишком много женщин! Подводи ближе, Колен! Убери слабину у брасов! Шкоты, шкоты подтяни! Шевелись!

«Малютка» вышла из полосы дыма. Стало видно, что «Катрин» очень близко подошла к испанцу. Мушкетный огонь трещал не умолкая, пушки изредка палили картечью. Испанская палуба была завалена телами и темнела потоками крови.

В это время рев голосов и пистолетная трескотня показали, что суда сцепились, и Галуа бросил людей в абордажную схватку.

– Подходи, подходи, Колен! – орал Лука. – Стреляем, не ленись! Катрин, где ты?

– Я рядом, Люк! Атакуй, не бойся! Испанцам не до нас!

«Малютка» медленно проходила в шести-семи саженях от борта испанца. На палубе шла ожесточенная рубка. Матросы Луки прицельно стреляли из пистолетов, выбивая защитников. На абордаж Лука идти запретил.

С последними проблесками света испанцы были сломлены и начали сдаваться. Сторожевик оказался в руках Галуа. Начавшийся было пожар быстро затушили в зародыше, и теперь лишь несколько фонарей освещали страшную бойню, вернее, ее результаты.

Большая часть испанской команды погибла, остальные сдались на милость победителей. Их было человек пятнадцать.

Лука осмотрел Катрин. На ее лице кровоточила ссадина. Он заботливо вытер кровь платком, присыпал табаком и дал платок, чтобы прикрыть ранку.

– Больше ничего с тобой не случилось, Катрин?

– Нет. Все хорошо, Люк. Ты не ранен?

– Вроде нет, – ответил он неуверенно. – Пойду на испанца. Погляжу, как там. Займись ранеными, Катрин. Я смотрю, две твои индианки убиты и несколько ранены. Позаботься о них.

«Малютка» толкнулась о корпус испанского корабля, их скрепили, и Лука залез на высокий борт, очутившись на палубе, среди хаоса и крови.

– Галуа, как ты вляпался в это гнилое дело? – спросил Лука, обводя палубу взглядом.

– Наверное, мы проглядели. А он выскочил так неожиданно. Я не успел поставить наблюдателей. Вот и поплатился, дурак!

– Людей много потерял?

– Человек десять убитыми, проклятье! Еще ничего не начали, а потери уже имеются. Хоть бы груз оказался подходящим. Да что взять со сторожевика!

– Ты ранен?

– Царапина, хозяин! Не стоит обращать внимания. Заживет, как на собаке!

– Осмотрим груз, заберем ценности – и я отваливаю. Мне нечего здесь делать, – Лука многозначительно огляделся. – Что с пленными?

– Попробую обменять, хозяин. Пошли смотреть добычу.

За полчаса они облазили корабль. Груз действительно был малоценным, но продовольствия имелось достаточно, чтобы спокойно плавать месяц.

Из ценностей Лука забрал немного денег из капитанской каюты, видимо, хранившихся там для выплаты матросам и солдатам. Значительную их часть он оставил Галуа для раздачи команде.

– Возьму пару мешков риса, я видел его в трюме, – Лука глянул на Галуа.

– Еще кофе и солонины берите, хозяин. Там этого добра много.

– Кофе можно, а солонина останется тебе. Питайся, – усмехнулся Лука.

Еще Лука перетащил на борт «Малютки» две шестифунтовые пушки, припас к ним и десяток мушкетов. Этого, посчитал он, будет достаточно для обеспечения безопасности корабля.

Ближе к полуночи «Малютка» отвалила от борта испанца и ушла в сторону Сент-Киттса.

Лука прожил на острове почти две недели. Он наслаждался нежностью и любовью Катрин. А она отдавалась этому со всей страстью, на которую была способна, в благодарность за столь великую услугу и помощь.

Лука же никак не мог избавиться от тревожных мыслей, вспоминая жену в те часы, когда ее мщение совершалось. Это его тревожило и немного пугало.

Дела на острове он помаленьку сворачивал, но часть их оставил на попечение управляющего.

Пришлось зайти и на Сент-Мартен. И опять Катрин не захотела сходить на берег. Она так и заявила:

– Не сердись, милый мой Люк! Я не хочу ступать на землю этого острова… Ты знаешь, почему это так. Не сердись. Я буду ждать тебя на борту каждый вечер.

Лука не стал настаивать и теперь спешил побыстрее закончить дела и вернуться на корабль.

Его прибыль была мала, но он не хотел бросать здесь свои торговые дела. Он рассчитывал использовать эти острова для расширения операций, если его планы относительно торговли с метрополией окажутся реальными.

Вскоре они ушли на Консепсьон и через две недели бросили якоря в знакомой бухте у усадьбы.

На душе у Луки было неспокойно. Он опасался, что проделки Катрин могут быть замечены, и тогда беда неминуема.

Но встреча с детьми и радость возвращения домой отвлекли его от этих мрачных мыслей.

– Ну, дед! Отчитывайся о своих успехах в воспитании детей! – радостно кричал Лука, с восторгом вдыхая запах родной плоти. – Макс, Лора, вы не забыли папу с мамой? Или отвыкли от них с этим страшным усатым дедом?

Дети что-то лепетали, тянулись к матери, и пришлось оставить их Катрин.

– Как тут дела, дед? – тут же спросил Лука, намекая на недавнее прошлое.