— Еще бутылочку? — робко предложила Сонька. Она знала, что мы поклялись контролировать каждую каплю спиртного, попавшего ей на язык.

— Еще? — посмотрела на меня Ксюша, которая в этот день угощала.

— Можно, — прикинув, согласилась я.

— А она… — подруга кивнула на Соньку, — буянить не начнет?

Я пристально посмотрела на Сонечку, но та показалась мне совсем трезвой, по этому я дала добро:

— Заказывай, вряд ли от 150 грамм она окосеет.

Сонька энергично закивала, и Ксюша подозвала официантку.

Прошел еще час, опустела вторая бутылка. Настроение поднялось настолько, что окружающие мужчины мне уже казались именно такими, какими я их описала Сонечке: красивыми и здоровенными. Подружки мои тоже заискрили от переизбытка положительных эмоций, особенно светилась Соня, умудрившаяся за два часа, что мы пробыли в этом клубе, вскружить голову мужичку с соседнего столика. Мужичок, правда, был так себе — староватый и толстоватый, но подружке моей, когда она находилась «под мухой», все представители сильного пола казались сказочно прекрасными.

Когда мы пошли танцевать, Сонькин кавалер потащился за нами. Вслед за ним на данспол перекочевали еще два экземпляра, эти, как пить дать, решили увязаться за мной и Ксюшей. Итак, взятые в плотное кольцо почитателей, мы влились в поток танцующих.

Последующие 2 часа я помню смутно. Единственное, что запомнилось, так это то, что каждый отирающийся рядом мужик норовил меня приобнять, а так как за что меня ни обнимай, всегда наткнешься на обнаженную часть тела, липли они ко мне с большой охотой и дрожью в теле. Только отбиваться успевала.

Когда электронные часы над барной стойкой показали 4 нуля, мы с Ксюшей заволновались.

— Надо валить, — шепнула я подруге.

— Надо, надо, — согласилась она, отпихивая от меня потного молодого человека, который набивался в провожатые хоть на край света.

— А где Сонька? — озираясь и шикая на кавалера, спросила я.

— Когда я видела ее в последний раз, она отрывала от стены всех стоящих мужиков и тащила их в круг.

— А когда я ее видела, она уже с ними хоровод водила. Но это было в 11.

— А к диджею не она залезла? — испугалась Ксюша. — Какаю-то девицу, вроде, оттуда охранник отволок.

— Не знаю, — упавшим голосом, созналась я. Мне было стыдно за себя — как меня угораздило не доглядеть за подругой, а все это платье дурацкое и всеобщее внимание к нему. — Ксюш, пошли искать. А то сейчас натворит что-нибудь!

И мы рванули в танцзал почти бегом. Когда, оказавшись на кишащей дрыгающимися людьми площадке, мы огляделись, то первое, что увидели, так это Соньку, возбужденную, лохматую и до неприличия счастливую. Она, радостно повизгивая, стояла в окружении 4 мужчин и энергично пихала то одного, то другого бедром в бока. На лицах кавалеров был написан неописуемый восторг вперемешку с вожделением, они, бедняги, не знали, что Сонька только на авансы щедра, а как доходит до дела, она выпучивает глаза и оскорбленным тоном говорит: «Я не такая!».

Мы, растолкав локтями кавалеров, пробились в центр круга и увидели, что Сонька, обхватив шею давнишнего поклонника, того, что сидел за соседним столиком, бодро отплясывает канкан, при этом задирая ноги так, что ажурные белые трусики выглядывают из-под подола и задорно светятся.

— Звезда моя далекая, пора домой! — прокричала я в самое ухо подруги.

— Не пойду! — беспечно промурлыкала Сонька и задрыгала ногами с удвоенной энергией.

— Электричка через полчаса. А нам еще идти на станцию минут 15, — воззвала к здравому смыслу плясуньи Ксюша. Она еще не поняла того, о чем я уже догадалась, а именно — Сонька пьяна в стельку, а значит не управляема.

— Не пойду, — более строго сказала наша резвушка и позволила пожилому толстяку приобнять себя за талию.

— Пойдешь, как миленькая, — разозлилась Ксюша, после чего дернула Соньку за руку.

— Отстаньте, — вступился за свою пассию толстяк. — Она сегодня остается со мной. У нас намечается ночь любви.

Я смерила наглеца презрительным взглядом (терпеть не могу, когда мужик пытается воспользоваться женской слабостью) и бросила:

— Вам, дедушка, пора о душе подумать, а не о любовных приключениях. К тому же целую ночь вы не протяните. Так что отвалите!

— Она остается, — продолжал упорствовать кавалер, все теснее прижимаясь к своей хрупкой избраннице.

— Она едет домой, — гаркнула Ксюша и попыталась отлепить мужика от подруги.

Со стороны сцена, наверняка, выглядела уморительно. Представьте: в центре — пьяная блондинка, все еще дергающая стройной ножкой и виляющая попкой, хоть это и затруднительно, на блондинке висит тучный мужик в возрасте, а две подвыпившие злые барышни прыгают вокруг, то отрывая от подруги прилипшего мужика, то оттаскивая от него ее саму. Не забудьте еще о том, что молча бороться мы не умеем.

— Отвали, клещ, — орала на толстяка Ксюша.

— А то милицию позову! — вторила я подруге, перемежая выкрики чувствительными тычками в толстое пузо приставалы.

Надо сказать, что ни наша ругань, ни мои хуки не помогали — мужик вцепился в Соньку мертвой хваткой, и в ответ на мои тычки лишь морщился. К тому же наша подружка и не думала нам помогать, с глупой улыбочкой на просветленном лице она твердила: «Девочки, не трогайте его, он хороший!».

Наконец противоборство утомило всех, за исключением, пожалуй, Сони, той было все по фигу, она по-прежнему дрыгалась под музыку и улыбалась звездам.

— Мужик, — примирительно обратилась к толстяку Ксюша, — давай договоримся.

— Она идет со мной.

— А ты идешь с нами.

— Зачем? — удивился он.

— Проводишь до станции, а там посмотрим, — выпалила Ксюша, взволнованно глянув на часы.

— Ладно, — подумав, согласился он.

Мы облегченно вздохнули. Главное сейчас было выволочь Соньку из клуба, а в лице этого толстяка мы могли найти хорошего носильщика. Со всеми же остальными проблемами решили разобраться позже, когда время не будет так поджимать.

Выбежали мы из помещения в четверть первого. Вернее, бежали мы с Ксюшей, а влюбленная парочка шла медленно — ему быстро передвигаться мешала одышка, а ей заплетающиеся ноги. В итоге, когда мы уже влезали на платформу, они все еще плелись где-то вдалеке.

Тут темноту разорвали два световых луча. Потом послушалось гулкое чуханье.

— Сонька, — взревела Ксюша, — беги скорее, электричка на подходе.

Но наша подружка проигнорировала призыв. Приглядевшись к двум силуэтам, мы поняли, что они не только не приблизились, а даже замерли.

— Оставим что ли ее? — растерянно обратилась ко мне Ксюша. — Может, он правда ей понравился.

— С ума сошла? — крикнула я, спрыгивая с платформы в темноту. — Она же не соображает ничего, дура пьяная.

— Не успеем! — в панике пискнула Ксюша, сползая вслед за мной.

Электричка приближалась — мы уже слышали как она тарахтит — а мы только еще подбегали к кустам, в которых обжимались наши голубки. С бешенными глазами я подлетела к влюбленным, затормозила, вцепилась в Сонькину руку и завопила:

— Бежим!

В эту же секунду ко мне присоединилась Ксюша и с таким же воплем потянула подругу в направлении платформы, у которой как раз начал притормаживать электропоезд.

— Она остается со мной, — надул губу поклонник, покрепче вцепившись в избранницу.

Я в панике обернулась к платформе и похолодела — по ней уже ступали первые сошедшие с электрички индивиды.

— Сонька, дура, бежим! — верещала Ксюша, дергая подругу за рукав. — Бежим! Не то на вокзале ночевать будем.

— Она остается.

Мне это надоело! Не зная что предпринять я с размаху саданула мужику по уху. Он охнул и на мгновение разжал тиски. Мы с Ксюшей не замедлили этим воспользоваться — и вырвали, таки, Соньку из его лап.

Но рано мы начали праздновать победу. Мужик тут же оклемался, и не успели мы отволочь Соньку на пару метров, как он вновь ухватился за ее плечи.

— Отвали! — заорала Ксюша и лягнула его в голень.