ЧЕЛОВЕК подошел к оку. Выглянул. Никого. Он постоял в нерешительности. А вдруг у него опять не получится? Эта баба, как дикая кошка, царапается, дерется. Ее не просто будет убить. ЧЕЛОВЕК задумался. Что же ему сделать? Прыснуть в лицо газом? Оглушить? Или… подойти не таясь. Открыто, с улыбкой на лице. Ведь эта девка даже не подозревает, кто именно хочет ее убить. А уж заподозрить такого безобидного человека, как ЧЕЛОВЕК никому в голову не придет…
ЧЕЛОВЕК тихонько засмеялся. А вот и она! Бежит, только птицы на лосинах мельтешат. Ну беги, беги. Беги на свидание со смертью!
* * *
По запорошенной снегом тропке, между карликовых елочек, голых берез и лип, мы с Ксюшей рысцой неслись к столовой. Дорога была плохой, не пригодной для быстрого передвижения — тропка узкая, извилистая, а кругом девственно белые сугробы, в которые постоянно увязают ноги.
— У меня все ботинки сырые, — пожаловалась Ксюша, выдергивая ногу из очередной снежной дюны. — И чего мы по аллее не пошли? Было бы быстрее и комфортнее.
— Аллея из любого окна просматривается, — задыхаясь от быстрого бега, ответила я. — Опасно.
— Черт! — ругнулась подруга, провалившись почти по пояс. Я помогла ей вылезти, и мы возобновили свой бег.
Наконец, показалась мусорные баки, безголовые пионеры, исполинская снежная баба, столб с рупором и долгожданное крыльцо столовой.
— Фу! — выдохнула Ксюша, врываясь в распахнутую дверь здания. — Слава богу, добрались. — Она присела на ящик, переводя дух.
— Нечего рассиживаться, прячься! — зашипела я, подталкивая ее к закутку. — Мы больше 2 минут бежали, сейчас Сонька придет.
Только мы успели нырнуть за ящики, как послышался бодрый топот. Я выглянули из укрытия и увидела, как в фойе вбегает раскрасневшаяся взмыленная Сонька.
— Мы тут, — прошептала я и нырнула обратно за ящики.
— Хорошо, — также шепотом ответила подруга, а потом завела громкий разговор с самой собой. — И где я могла его потерять? Ну где? Вроде всегда в кармане лежал… — Сонька картинно озираясь по сторонам, подгребла к нашему убежищу. — Никого? — чуть слышно спросила она. Я высунула нос из-за ящика и отрицательно покачала головой. — Тут кошелька нет! Может, под стульями? — она развернулась, прошла по фойе, заглянула под каждое из сидений и вновь вернулась к ящикам. — Кажется, мы просчитались, — шепнула она мне в ухо. — Никто не идет…
И тут мы услышали шаги. Тихие, какие-то шуршащие. Сонька напряглась, в ее глазах появился панический блеск.
— Не робей, — почти беззвучно выговорила я. — Все будет хорошо.
Сонька кивнула, мельком глянула на зажатый в кулаке баллончик с газом, показала его нам, потом молниеносно спрятала в карман и отошла.
Я осторожно высунулась. Сонька была уже на середине фойе, когда в дверях замаячил чей-то силуэт.
— А я вот кошелек ищу, — срывающимся голосом проговорила Соня. — Потеряла намедни.
Человек ничего не сказал. Только хмыкнул.
Сначала он просто стоял, расставив ноги, потом неспешно двинулась в Соньке.
Я не узнавала его. И не только потому, что лицо его было в тени капюшона, но и потому, что одежда (мешковатая фуфайка, бесформенные спортивные штаны) скрывала фигуру, а громоздкие валенки, обутые на ноги, делали походку угловатой, механической.
Я похлопала себя по нагрудному карману. Очки! Мне нужны очки! Может, хоть с ними я разгляжу этого робота, но… Очков не было! Я беззвучно взвыла и прищурилась.
Так. Рост средний. Комплекция, вроде, тоже средняя. Черт! В этой фуфайке 58 размера добрая половина отдыхающих будет выглядеть одинаково. И в валенках, и в огромных рукавицах из брезента.
А этот ватник я, кажется, где-то видела… Я помню, что на его спине краской отпечатан серп и молот. Серп и молот… Вспомнила. Эта фуфайка всегда висит в фойе корпуса, она ничья. И валенки я там видела, и рукавицы. Только они не бесхозные, а дворничьи. Дворник-пьяница их постоянно забывает отнести в свою кладовку, бросая прямо под лестницу.
Что у нас остается? Штаны. Синие с белыми лампасами, я сама в таких, таких полно. Толстовка, капюшон которой злоумышленник натянул на самые глаза? В ней нет ничего примечательного. Серая, с завязками у горла.
Значит, по одежде определить личность преступника я не смогу. Остается ждать, когда он нападет. Остается ждать…
Тут Сонька резко развернулась и глухо произнесла:
— Я должна поискать кошелек. Он, наверное, за ящики упал. — После чего как-то вяло, шаркая по полу сапогами, пошла.
— Я не поняла, кто, — одними губами произнесла она, встретившись со мной взглядом. — Я боюсь! — Я видела, как заострились черты ее лица, как по лбу потекла тонкая струйка пота.
И тут я поняла нашу ошибку. Мы не там спряталась! Надо было устроить засаду у двери. Тогда мы бы могли просто преградить ему дорогу, стукнуть чем-нибудь тяжелым, сорвать с головы капюшон… А если мы чем-то выдадим себя сейчас, то убийца просто развернется и убежит. И не факт, что мы его догоним!
Я опять выглянула. Убийца приближался. Ступая, как раненый терминатор, рывками. В его руке появился металлический брус.
— Нигде не могу найти! — истерично, громко, визгливо выкрикнула Сонька и обернулась. Она больше не могла подставлять спину — запас смелости иссяк. — Что это у вас в руке?
Человек снова хмыкнул. И сделал еще один шаг…
— Сонечка! — раздалось откуда-то из-под лестницы. — Что вы здесь делаете?
Все замерли. Даже убийца остановился, повернув свою голову без лица в сторону лестницы.
— А я уснул! — радостно молвил Зорин, выныривая из темноты. — Сбегал до ворот, посмотрел. Чувствую — устал. Дай, думаю, отдохну. Зашел сюда, осмотрелся. И такое удобное место нашел. Тихо, тепло, только пыльно, — он стряхнул с рукава паутину. — Там кто-то креслице поставил… Так хорошо…
После этих слов он резко замолк, как подавился. Тупо уставился на Соньку, потом перевел взгляд на неизвестного в фуфайке. Опустил глаза на руки неизвестного, увидел брус, ойкнул, поднял глаза. И спросил:
— А что здесь происходит?
И тут сбылись мои пророчества — убийца молниеносно развернулся, скакнул через порог и пулей вылетел из здания.
— Черт! — заорал Сонька. — Уйдет ведь!
Мы с Ксюшей выбрались из-за ящиков и, включив сразу первую скорость, сорвались с места.
— Бежим, девчонки! — проорала я, преодолевая 10 метровое расстояние до двери за пару секунд. — У него на ногах валенки, далеко не уйдет!
— Куда вы? — растеряно прокричал Зорин, когда мы пронеслись мимо него. — Объясните же, что здесь…
Слово «происходит» мы уже не слышали. Мы неслись во весь опор за красным серпом и не менее красным молотом.
И никак не могли догнать.
— Спринтер он что ли? — захлебываясь ветром, прокричала Сонька. — И валенки ему не мешают!
— А он их снял, смотрите! — Ксюха ткнула пальцем в валяющиеся на снегу валенки, мимо которых мы как раз пробегали.
— Он что еще и йог?
— На нем ботинки! — вновь подсказала Ксюша, как самая зрячая. — Он валенки прямо на ботинки надел…
— Вот почему у него такая походка была механическая…
Мы пронеслись по аллее, минуя компашку мутантов, обогнули фонтанчик, ледяную горку, проскакали мимо сторожки…
— Куда он? — задыхаясь, вымолвила Ксюша. Она бежала из последних сил.
— В лес? — вопросом на вопрос ответила я.
— Он же там погибнет!
Но злоумышленник направлялся именно в лес. Потому что у ворот не затормозил, не свернул в другом направлении, а выскочил за калитку и дунул в сторону непролазного ельника.
— Уйдет! — взвыла Сонька.
— Не уйдет! — проорала Ксюша, указывая куда-то влево.
Мы обернулись. По дороге, разбрызгивая вокруг себя фонтан снежной трухи, несся милицейский «козелок». Он ревел, подпрыгивал на ухабах, безбожно газил, но передвигался очень резво. Не доезжая ворот, «Уаз» затормозил. Дверь его распахнулась и из салона вывалился Геркулесов. За ним на снег попрыгали Артемон, Блохин, начальник моего Кольки майор Русов и еще пара неизвестных милиционеров.
