– Какие шутки, господин капитан? Нам нужен начальник школы.

– Господин полковник в данный момент занят, – с несколько скучающим видом поведал Либченко.

– Ничего, примет, – возразил Кузьмин. – Прошу.

Между тем юнкера стали потихоньку приближаться к автомобилю. Каждому хотелось услышать известия, весть о которых уже таинственным образом успела пролететь по цепи.

– Господа юнкера! Не отвлекаться! – ломким голосом воскликнул Кузьмин, и более строгим тоном отозвался Либченко:

– По местам! Команды «отбой» не было!

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался по дороге Сухтелен.

– Ерунда, господин подполковник. За полчаса до вас из города примчался юнкер и сообщил, будто неведомый переодетый в солдата офицер предупредил его о возможном нападении на школу, – поморщился Либченко. – Наш же полковник воспринял предупреждение всерьез, и вот играем в отражение грядущего штурма.

В его голосе прозвучало такое осуждение действиям начальства, что Сухтелен поневоле спросил:

– Вы считаете предупреждение провокацией?

– Не берусь утверждать определенно, однако, скорее всего, так оно и есть.

– Я бы не торопился с выводами, – вступил в разговор Раден. – По дороге нам попались направляющиеся сюда группы солдат, и вид у них, признаться, весьма воинственный.

– Они каждый день шляются по улицам с воинственным видом. На большее у них не хватает смелости. Я уже давно предлагал полковнику Мандрыке разогнать этот сброд, однако у начальства свои соображения, – отмахнулся Либченко.

Кузьмин посмотрел на своего напарника с явным осуждением, однако комментировать слова старшего по званию не стал.

– Вы не правы, Юрий Владимирович. В городе явно пахнет грозой, – возразила за него Ольга.

Либченко хотел сказать что-то в ответ, но тут навстречу группе из какого-то кабинета вышел полковник.

Был он седоусый и несколько полноватый, заметно прихрамывал на правую ногу, однако вид имел довольно бодрый.

Выслушав новости, Мандрыка оживился еще больше. Не смутило его и известие о толпах солдат.

– Бог не без милости, господа. Отобьемся. Главное, что мы теперь не одни. Такое чувство, будто начиная с марта находимся в осаде, и не от кого ждать помощи. Но теперь…

– Бригада невелика, господин полковник, – честно предупредил Сухтелен.

– Разве дело в количестве? Проделать такой путь в нынешние времена – это такой дух надо иметь… – Мандрыка в восхищении покачал головой. – С удовольствием поступаю в полное распоряжение вашего командира.

– Мы уже находимся в подчинении правительства Смоленской республики и без его распоряжения входить в сношения с кем-либо не имеем права, – напомнил ему Либченко.

– Бросьте, капитан. Правительство только и делало, что пыталось распустить школу, – отмахнулся Мандрыка.

– Разумеется, господин полковник. Для нынешней территории иметь собственную офицерскую школу – непозволительная роскошь, – скучающим тоном произнес офицер. – Да и армии все равно нет. Не считать же армией толпы разложившихся запасных!

Аргумент был весом, только никому из присутствующих он не понравился. На Либченко все посмотрели так, словно он был предателем.

– Что же мы здесь стоим, господа? – поспешил замять бестактность офицера Мандрыка. – Прошу ко мне!

– Извините, господин полковник, но мы обязаны присутствовать на заседании правительства. Речь на нем пойдет о прибытии бригады в Смоленск, поэтому… – с искренним сожалением был вынужден отказаться Сухтелен.

– Понимаю, – кивнул старый полковник. – Но после заседания…

– Разумеется. – Гусар посмотрел на своих спутников и добавил: – С вашего разрешения, мы оставим у вас Ольгу Васильевну. На улицах небезопасно, да и нет у нас времени отвозить ее домой.

Девушка ожгла Сухтелена обиженным взглядом, но подполковник уже старательно смотрел в сторону.

Обратный путь, как и предполагал Сухтелен, вышел намного опаснее. Количество солдат на улицах явно увеличилось. К ним присоединились какие-то вооруженные мужчины в штатском, и все они были настроены явно враждебно к проезжающим офицерам.

Несколько раз казалось, что угроза нападения неминуема. Но то ли офицеров хранил Бог, то ли запала у шатающегося сброда пока не хватало, – до резиденции правительства удалось добраться без боя.

Там их уже ждали. В огромном кабинете Всесвятского собрались все так называемые первые граждане республики. Для небольшого города их оказалось неожиданно много, больше тридцати человек, причем многие должности, с точки зрения офицеров, являлись чистейшей фикцией.

Там были гражданин по иностранным делам Скочин, по транспорту – Михневич, по зарубежной торговле – Губерман и даже по флоту – Берхлюн. Учитывая отсутствие кораблей и прочих средств передвижения, не говоря уже о других государствах, это бы казалось смешно, если бы не навевало мысли о способности людей создавать для себя посты, а уж какие, абсолютно не важно.

И вновь, уже который раз за день, Сухтелен вкратце сообщил об отряде, а затем рассказал о стычках с бандой Горобца.

– Эта та банда, что в Рудне? – с видом знатока поинтересовался Шнайдер. – Так нам о них уже известно. Мы в ближайшее время намеревались собрать имеющиеся в наличии силы и одним ударом покончить с этим осиным гнездом.

Теперь пришел черед несколько удивиться Сухтелену:

– Насколько я могу судить, к Рудне Горобец никакого отношения не имеет. Он оперирует в другой стороне, хотя его путь направлен к Смоленску.

– А ты не басни нам рассказываешь? – с суровым подозрением поинтересовался Муруленко. – Сами-то, небось, похлеще любой банды будете.

– Гражданин Муруленко! – Председательствующий Всесвятский строго посмотрел на гражданина по обороне.

Надо отдать должное – Трофима не поддержали. Большинство его явно недолюбливало, да и обвинять людей вооруженных, решительных – себе дороже.

Известие же, что поблизости действуют целых две банды, вызвало у многих состояние паники.

Мнение стало быстро клониться в сторону скорейшего принятия отряда Аргамакова, а в каком качестве, никто уже и не думал.

Или – почти никто.

– Я думаю, – перекрыл поднявшийся гвалт спокойный голос Шнайдера, – нам надо решить один вопрос – об условиях приема на службу бригады. Разумеется, при условии полного подчинения ее правительству республики и назначения туда комиссара для контроля за выполнением распоряжений существующей власти, а также для введения вместо старорежимной новой, революционной дисциплины. Я не отрицаю необходимости иметь свою армию, однако надо сразу заявить: никакой контрреволюции мы не допустим! Ну и, разумеется, обговорим вопрос оплаты.

– Мы не наемники! – едва не вспылил Сухтелен. – Что же до комиссаров и прочих вмешательств во внутренние дела, то об этом не может быть и речи.

– В таком случае мы не пустим вас в город!

– Интересно, как? – Гнев подполковника угас, и в вопросе прозвучала откровенная ирония.

Суровое лицо Муруленко стало откровенно жестоким, что-то собирался сказать Шнайдер, их готовились поддержать остальные члены левых партий, но всех остановил Всесвятский:

– Полагаю, у нас еще будет время обсудить данный вопрос в деталях. Пока же предлагаю принять отряд просто в качестве гостей. Возражения есть?

Орловский, и не видя, зримо представлял себе, какой ад творится сейчас на перроне. Трехлинейная пуля, выпущенная из «максима» в упор, способна навылет прошить два-три тела да еще застрять в следующем. Давка, паника, невозможность увернуться, неожиданность происходящего…

Смогли бы эти люди понять, если бы он минуту назад попытался объяснить, кого именно везет поезд, или отмахнулись бы от его слов? Если да – то в бойне есть и его вина.

Да и что значит «если»?! Его долг был попытаться вразумить хоть кого-то, а не стоять и размышлять, как лучше спастись самому, а уже позже организовать сопротивление.