На лице Кашмэна отразилось самодовольство.

– Итак, вы наконец почтили нас своим присутствием.

– Нельзя же оставить вас без присмотра. – Джем не смогла сдержаться, в ее голосе прозвучал вызов. Она понимала, что заставить Кашмэна быть честным невозможно.

– И вы надеетесь, что вам это под силу? – Кашмэн не счел нужным притворяться дружелюбным, и на его скуластом лице появилась гримаса презрения.

Джем без церемоний ответила:

– Для чего же еще мне приходить сюда? Уж не думаете ли вы, что ваше любезное приглашение заставило меня прийти?

– Чтобы ваши планы осуществились, вам следовало хотя бы отчасти быть женщиной.

Джем вспыхнула. Воспоминания о ее столь недавней попытке стать по-настоящему женственной были слишком свежи и мучительны.

– Кашмэн, мне пришла в голову мысль выволочь вас отсюда и выпороть кнутом! – раздался у нее за спиной яростный голос Риза. – Но я не привык драться со стариками.

Рэндольф Кашмэн потерял дар речи. Риз схватил Джем за руку, собираясь покинуть зал. Но на прощание он нанес еще один удар.

– Попробуйте еще хоть раз заговорить с моей женой подобным образом, и я забуду о ваших преклонных годах.

Он вытащил Джем из зала. Они уселись в фургон. Отъехав от церкви на порядочное расстояние, Риз обратился к Джем, и звук его голоса едва не заставил ее свалиться с сиденья.

– Что, не смогла сдержаться?

– Я?! Да ведь он же...

– Да, но ты его подстрекала.

– Тогда зачем же ты стал защищать мою честь?

Риз рассмеялся, но смех его звучал невесело.

– Какую еще честь?

Джем вытаращила глаза. Он снова оскорблял ее. Свежая рана снова вскрылась. Джем не знала наверняка, что именно имеет в виду Риз, но в его глазах светилась насмешка.

– Ты не понял...

– Я понял все, что меня интересовало. – Он щелкнул поводьями, и лошади побежали быстрее. Джем смотрела прямо перед собой, и Риз украдкой бросил на нее взгляд. То, что он увидел, едва не заставило его остановить фургон. В темноте ему показалось, что на ее ресницах дрожат слезы. Риз потряс головой, чтобы отогнать невероятное видение. Его суровая женушка не позволит себе заплакать. Должно быть, всему виной игра лунного света. Он снова дернул поводья, и фургон покатился еще быстрее. Она скорее оторвет ему голову, чем заплачет.

Когда они подъехали к воротам ранчо, луна уже стояла высоко в небе. Джем выбралась из фургона, не дожидаясь, пока Риз предложит ей свою помощь. Опустошенная и усталая, она понимала, что не выдержит новой стычки.

Войдя в холл, она даже не стала зажигать светильники. Делла оставила зажженной одну маленькую лампу, и в этом тусклом свете Джем поднялась по знакомой лестнице, не прислушиваясь, идет ли Риз следом за нею. Сейчас ее это уже не заботило.

Впервые за несколько месяцев она подошла к маленькой деревянной шкатулке, где хранились ее немногочисленные сокровища, и достала оттуда цветной платок, который она некогда заботливо уложила на самое дно. Она прижала к щеке грубую ткань, припоминая, как Чарльз когда-то подстилал его на землю, чтобы она, садясь, не испачкалась. Он обращался с ней как со знатной дамой, предложил ей руку и сердце. Она бережно хранила память о том далеком дне, о чудесном пикнике и о тех обещаниях, что он ей дал.

Стоя в темноте, Джем раздумывала, что могло случиться с Чарльзом и скучал ли он по ней так же, как она по нему. Она вдыхала запах платка, вспоминая крупную белую руку Чарльза, сжимавшую этот платок. Когда она наклонилась над шкатулкой, чтобы положить платок на место, золотой медальон покачнулся на ее груди, и прикосновение холодного металла причинило ей новые душевные муки.

Этот медальон словно насмехался над нею, пробуждая печальные воспоминания. Она хотела было снять его, но тут раздался голос Риза:

– Ты что, задумала убить меня? Почему ты не зажгла лампу?

Джем опустила руку и повернулась к нему.

– В коробке под дверью лежат спички. – Джем услышала, как он несколько секунд потоптался на месте, затем раздалось шипение спички и звякание стеклянного колпака лампы. Вспыхнул свет, и Джем прищурилась, когда он залил спальню.

– Почему ты стоишь в темноте? Джем указала на окно.

– В лунном свете все отлично видно.

– Летучим мышам, должно быть, действительно видно, – проворчал Риз и, усевшись на стул, стянул с себя сапоги.

– Хм-м-м... – Джем разглядывала его спину, пока Риз снимал рубашку и брюки. Он слегка вздрогнул от холода, развешивая одежду на стуле.

Поймав ее взгляд, он прищурился. – Что?

– Ничего.

Риз потряс головой, отвернулся и залез под одеяло.

– Ну, ты ложишься? Мы и так потратили много времени. Не годится проспать завтра все утро.

Сердце ее снова заныло.

– Не проспим.

Она наклонилась к лампе и задула пламя. Взяв ночную сорочку, она спряталась за занавеской. Сидя в темноте, она сняла башмаки и отбросила их прочь, услышав, как они упали с глухим стуком. Раздевшись, она окинула взглядом свое худощавое тело. Она могла понять, почему Риз отвергает ее, и снова подумала о Чарльзе. Что же он смог рассмотреть в ней? Неужели он действительно увидел в ней женщину?

С тяжелым сердцем Джем сложила свою одежду, надела ночную сорочку и двинулась к кровати. Стараясь не задеть Риза, она забралась в постель и натянула одеяло к подбородку. Краешек одеяла коснулся руки Риза. Джем не могла оторвать завороженного взгляда от тугих мускулов предплечья. Наконец Риз отвернулся, и она заставила себя успокоиться.

Комнату заливал серебряный лунный свет, и, привыкнув к сумраку, Джем отчетливо видела все предметы. Осторожно повернувшись на бок, Джем стала разглядывать спину Риза, гладкую кожу и широкие плечи. Подчиняясь мгновенному порыву, она протянула к нему руку, но замерла, так и не коснувшись его. Боль в ее сердце подсказывала ей, что еще одного отказа ей не вынести.

В последующие дни не произошло никаких особенных событий, если не считать нескольких визитов Кашмэна, приводивших лишь к ожесточенным и неразрешимым спорам. Фермеры произвели новое голосование, которое тоже ничего не решило. Разъяренный Кашмэн винил во всем Джем и Майкла Фэйрчайлда, чувствуя, что именно они главные противники, мешающие его планам.

Риз старался держаться подальше от Джем. Она тоже избегала его, но наконец поняла, что не может перестать быть самой собой, – это было равносильно тому, чтобы перестать дышать. Упрямая, несгибаемая, похожая на мужчину, – такой она и останется! С какой стати она должна прятаться от Макинтайра в своих собственных владениях?!

Надев самую старую и потрепанную одежду, она попросила Грэйди проводить ее к поварскому фургону. Она не хотела думать, почему выбрала именно такую одежду, отказываясь признать, что в действительности это была защитная мера.

Отвязывая лошадь, Джем заметила, что по загону слоняется Бойд Хэррис. Ощутив, что к ней вернулось присутствие духа, она окликнула его:

– Отправляйся к стаду, поможешь клеймить скот!

– Но Риз...

– Это мое ранчо. Если тебе тяжело исполнять мои распоряжения, никто тебя здесь не держит.

– Да, мэм. Я немедленно отправлюсь туда.

– Смотри мне!

Бойд взобрался на лошадь, и Джем увидела, что он поскакал к стаду. Грэйди догнал ее, и они поехали в том же направлении. Джем хотела убедиться, что Хэррис действительно выполняет ее приказ. Жеребец ее нервно взбрыкивал, и Джем решила, что он отвык от хозяйки за те дни, что она пряталась от Риза.

Приблизившись к стаду, Джем увидела, что Бойд беседует с Ризом, оживленно жестикулируя. Когда она придержала жеребца, оба обернулись к ней.

Риз подошел к Джем.

– Какого черта ты запутываешь человека своими дурацкими приказами?

– На ранчо слишком много работы, чтобы позволить ему шататься без дела...

– У меня тоже много работы, и я дал ему распоряжение, а ты являешься и отменяешь его! Бойд мне здесь не нужен. Он должен был проверить изгороди, а вот этот, – Риз указал на Грэйди, – должен был укрепить ограду загона. – Все же это ранчо принадлежит мне!