— Охотно принимаем его в проводники.

— Теперь, господа, — прибавил Матьяс Ван-Гит, — желаю вам успеха! Но обещайте мне убить не всех!

— Мы вам оставим! — ответил капитан Год. Матьяс Ван-Гит, простившись с нами великолепным жестом, исчез под деревьями вслед за подвижной клеткой.

— В путь, — сказал капитан Год, — в путь, друзья мои. К моему сорок второму!

— К моему тридцать восьмому! — подхватил Фокс.

— К моему первому! — прибавил я.

Но тон, которым я произнес эти слова, заставил улыбнуться капитана. Очевидно, во мне не было священного огня.

Год обернулся к Калагани.

— Ты хорошо знаешь Тарриани? — спросил он.

— Я раз двадцать обходил его ночью и днем по всем направлениям, — ответил индус.

— Не слыхал ли ты, что в окрестностях крааля приметили какого-нибудь тигра?

— Да, но это не тигр, а тигрица. Ее видели в двух милях отсюда, в верхней части леса, и уже несколько дней стараются захватить ее. Вы хотите, чтобы…

— Хотим ли мы! — ответил капитан Год, не давая кончить индусу его фразу.

В самом деле, мы ничего не могли лучше сделать, как следовать за Калагани, что мы и сделали.

Нет никакого сомнения, хищных зверей очень много в Тарриани, и тут, как и в других местах, им потребно не менее двух быков в неделю для их пропитания! Рассчитывайте, во что это «содержание» обходится всему полуострову!

Но если тигров там большое количество, не надо воображать, что они бегают по территории без всякой необходимости. Пока голод не пробудит их, они прячутся в своих логовищах, и ошибочно было бы думать, что их можно встретить на каждом шагу. Сколько путешественников проходили по лесам и зарослям и никогда не видали тигров! Поэтому, когда устраивается охота, следует начать с того, чтобы узнать, куда обыкновенно ходят эти звери, а главное, найти ручей или источник, в котором они обыкновенно утоляют жажду.

Даже и этого недостаточно, надо еще их привлечь.

Это сделать довольно легко, привязав большой кусок бычьего мяса к столбу в каком-нибудь месте, окруженном деревьями или скалами, за которыми охотники могут укрыться. По крайней мере так действуют в лесу.

В равнине слон становился самым полезным помощником человека в таких опасных охотах. Однако животные должны быть приучены к этому. Но и дрессированными слонами иногда овладевает паника, что делает очень опасным положение охотников, сидящих на их спине. Следует также сказать, что тигр, не колеблясь, бросается на слона. Борьба между человеком и тигром происходит тогда на спине гигантского толстокожего, которое приходит в ярость, и редко чтобы борьба не кончилась в пользу зверя.

Но, однако, происходят большие охоты раджей и богатых индийских спортсменов, достойные найти место в охотничьих летописях.

Не таким образом действовал капитан Год. Он шел пешком отыскивать тигров и пешком имел обыкновение сражаться с ними.

Между тем мы следовали за Калагани, который двигался легким шагом. Сдержанный, как все индусы, он разговаривал мало и только вкратце отвечал на вопросы, ему предлагаемые.

Час спустя мы остановились у стремительного ручья, на берегах которого виднелись еще свежие следы животных. Среди поляны возвышался столб, на котором висел большой кусок бычьего мяса.

Приманка была не совсем цела. Ее недавно разорвали зубы шакалов, этих воров индийской фауны, вечно отыскивающих добычу, даже не им предназначенную. Целая дюжина этих зверей убежала при нашем приближении и оставила место свободным для нас.

— Капитан, — сказал Калагани, — мы здесь будем ждать тигрицу. Вы видите, что место благоприятно для засады.

В самом деле, легко было прятаться на деревьях или за скалами, так чтобы сосредоточить выстрелы на одиноком дереве, стоявшем отдельно среди поляны.

Это было сделано немедленно. Мы с Гуми поселились на одной ветви, капитан Год и Фокс, оба усевшись на нижнем раздвоении двух высоких зеленых дубов, находились друг против друга.

Калагани спрятался за высокую скалу, на которую мог вскарабкаться, если бы опасность сделалась неизбежной.

Таким образом, зверь попадет в круг выстрелов, из которого не в состоянии будет выбраться. Следовательно, все было против него, хотя, однако, надо было рассчитывать на непредвиденные обстоятельства.

Нам оставалось только ждать.

Хриплый вой разбежавшихся шакалов все еще слышался в соседних зарослях, но они не смели накинуться на бычье мясо.

Не прошло и часа, как вой внезапно прекратился. Почти тотчас два или три шакала выскочили из чащи, пробежали по прогалине и исчезли в густом лесу.

Калагани, приготовлявшийся подняться на скалу, знаком предупредил нас, чтобы мы остерегались.

В самом деле, поспешный побег шакалов мог быть вызван только приближением какого-нибудь хищного зверя — без сомнения, тигрицы, — и надо было каждую минуту ждать ее появления на прогалине.

Наше оружие было готово. Капитану Году и его денщику стоило только нажать курки карабинов, направленных на то место в зарослях, откуда выбежали шакалы, чтобы выстрелить.

Скоро мне показалось легкое движение в верхних ветвях чащи. В ту же минуту послышался треск сухих ветвей. Какой-то зверь подходил, но осторожно, не торопясь. Он, очевидно, не мог видеть охотников, подстерегавших его за густой листвой. Инстинкт должен был сказать ему, что это место было небезопасно для него. Наверно, если бы его не побуждал голод, если бы запах мяса не привлекал его, он не отважился бы двигаться далее.

Он, однако, показался сквозь ветви куста и недоверчиво остановился.

Это действительно была тигрица большой величины; с могучей головой, гибким телом. Она приближалась ползком извилистым движением пресмыкающегося.

По взаимному согласию мы дали ей приблизиться к дереву. Она обнюхивала землю, поднимала голову, выгибала спину, как громадный кот, который хочет прыгнуть.

Вдруг раздались два выстрела.

— Сорок второй! — вскрикнул капитан Год.

— Тридцать восьмой! — вскричал Фокс. Капитан и его денщик выстрелили в одно время, и так метко, что тигрица, пораженная в сердце пулей, если не двумя, повалилась наземь.

Калагани бросился к зверю. Мы тотчас соскочили наземь.

Тигрица не шевелилась.

Но кому принадлежала честь смертельного выстрела? Капитану или Фоксу? Понятно, это был вопрос важный!

Зверя разрезали. Сердце было пронзено двумя пулями.

— Ну, — сказал капитан Год не без некоторого сожаления, — половина каждому из нас!

— Половина, капитан! — ответил Фокс таким же тоном.

И я думаю, что ни тот, ни другой не уступил бы доли, которую следовало записать на его счет.

Таковы были эти удивительные выстрелы, зверь пал без борьбы, и, следовательно, без опасности для нападающих, результат очень редкий в охоте такого рода.

Фокс и Гуми остались на поле битвы, чтобы содрать со зверя великолепную шкуру, а капитан Год и я вернулись в паровой дом.

Я не имею намерения рассказывать подробно о наших экспедициях в Тарриани, если только они не представят какого-нибудь особенного характера. Следовательно, теперь я только скажу, что капитан Год и Фокс не могли пожаловаться.

Десятого июля на охоте в гудди, то есть в хижине, счастье опять поблагоприятствовало им, хотя они не подвергались никаким опасностям. Притом гудди хорошо расположен для засады на больших зверей. Это нечто вроде маленькой зубчатой крепости, стены которой, пробитые бойницами, возвышаются над ручьем, куда звери обыкновенно ходят пить. Привыкнув к этим постройкам, они не остерегаются их и прямо подвергаются выстрелам. Но и тут, как повсюду, надо смертельно поразить их первой пулей, или борьба сделается опасной, и гудди не всегда спасает охотника от громадных прыжков этих зверей, которых рана приводит в ярость.

Так случилось и в тот раз. С нами пошел Матьяс Ван-Гит. Может быть, он надеялся, что тигра, легкораненого, можно увезти в крааль, где он вылечит его.

В тот день наши охотники имели дело с тремя тиграми, которым первый залп не помешал броситься на стены гудди. Первые два, к великому огорчению поставщика, были убиты второй пулей, когда перепрыгнули за зубчатую ограду. Третий прыгнул внутрь гудди с окровавленной лопаткой, но раненный не смертельно.