— Пожалуйста!.. Вы не могли бы меня подвезти? — спросила она.

Негодование его вмиг исчезло.

— Куда вы хотите ехать?

— Не знаю… Мне все равно куда.

— Вы что, сбежали?

Это было совершенно очевидно. И как прикажете поступить, если незнакомая девушка просит ей помочь?

— Вы убежали, не так ли? Почему? — Он совсем не то собирался спросить.

Луна осветила ее лицо. Оно было грустным и утомленным. Под глазами обозначились темные круги.

— У меня не было другого выхода, — ответила она очень серьезно. — Правда не было.

Так могла бы ответить любая девушка, которая поссорилась со своими родителями или у которой какие-то неприятности в школе.

— Почему? — снова повторил он.

Она подошла еще ближе и понизила голос почти до шепота.

— Я не могу вам сказать. Вы мне не поверите.

— А вдруг поверю?

Дженни раздумывала. Все это время он был в тени, она не видела его лица. Как можно довериться человеку, которого даже не видишь?

— Вы могли бы выйти из машины на минутку, — быстро переведя дух произнесла она.

— Зачем это вам?

Голос у него приятный, но ей необходимо было видеть его лицо.

— Я хочу понять, можно ли вам доверять, — ответила она.

— Вы полагаете, что этого будет достаточно?

— О да, мне надо только вас увидеть, — уверенно произнесла она.

Не говоря больше ни слова, он открыл дверцу, вылез наружу и прислонился спиной к машине.

— Ну вот он я, смотрите. Смотрите как следует и решайте.

— Вообще-то решать вы должны, не так ли?

Они стояли, глядя друг на друга в ярком и чистом лунном свете. Он услышал, как она вдруг судорожно, словно бы с трудом вздохнула.

— Кто… кто вы?

— Меня зовут Ричард Форбс.

— Ричард Форбс… — повторила девушка еле слышно.

— Да, так меня зовут.

Дженни стояла неподвижно. Невероятно! Но тем не менее это случилось! Чудеса иногда происходят, и одно из них довелось увидеть ей. Лунный свет падал прямо на его лицо, и Дженни увидела перед собой точную копию портрета Ричарда Форбса, построившего Элингтон-хаус. Правда, у Ричарда Форбса на картине были длинные вьющиеся волосы и совсем другая, нарядная одежда, а не дождевик и модные широкие брюки. Но это было то же самое лицо, та же лукавая искорка в глазах и чуть насмешливый изгиб рта. Но через миг смешинка во взгляде исчезла, Форбс стал очень серьезным.

— Почему вы на меня так смотрите? — спросил он.

— Потому, что видела вас раньше, — ответила Дженни.

— Где? Когда? — сам он видел ее впервые и готов был поклясться в этом.

— Всю свою жизнь. Вы — портрет в холле… портрет Ричарда Элингтона Форбса.

Теперь у него перехватило дыхание.

— Но меня действительно так зовут!

Он увидел, как вспыхнуло ее лицо, вернее, догадался, потому что в лунном свете все казалось черно-белым.

А ее щеки стали чуть менее бледными…

— В самом деле? — спросила Дженни, и он уловил дрожь в ее голосе.

— Да. А вас?

— Я Дженни Форбс. Я из Элингтон-хауса.

Впервые в жизни она назвала себя Дженни Форбс…

Да впервые! До этого момента она была Дженни Хилл.

Но теперь все иначе. Она теперь не только дочь Дженнифер Хилл, но также и дочь Ричарда Форбса… Ричарда Элингтона Форбса. Она была их законной дочерью. Дженни подняла голову и, посмотрев в глаза молодого человека, снова произнесла его имя.

Что-то в прямом взгляде этой девушки тронуло его.

— Я не понимаю, — озадаченно пробормотал он. — Я думал, что сыновья в этом доме уже взрослые, а дочери… они ведь еще совсем крошки, не так ли?

— Да. Я не из этой семьи. Я дочь Ричарда Форбса, который был убит в начале войны. Они сказали, что он не был женат на моей матери. Она болела, потому что ее сильно контузило во время воздушного налета. Это произошло в тот же день, когда был убит мой отец. После контузии она не могла разговаривать и приехала сюда к Гарсти…

Дженни говорила, по-прежнему глядя ему в лицо. Он никогда не видел таких искренних доверчивых глаз.

— Гарсти раньше была гувернанткой моей матери, — " продолжала Дженни, — и моя мать приехала к ней потому, что это был ее единственный дом… Другого у нее не было. Никто не знал, что Ричард Форбс был женат на моей матери. Я узнала об этом только вчера вечером.

— Что вы узнали?

Дженни опустила на землю свой чемодан. Она протянула к нему руки, сжимавшие маленькую потертую сумочку.

— Вы мне не верите? Я говорю правду, и рассказываю все это только потому, что вы Ричард Форбс. Я бы не сказала никому… ни за что не сказала бы… Но вам можно!

Вы не такой, как все!

Эти слова тронули его, причем очень сильно. Он почувствовал, как каждый нерв в его теле отозвался на них.

А она ведь права… Между ними существовало глубокое родство… сходство и нечто большее, чем сходство, — единая суть. В этом и заключалось отличие от других, которых она только что упомянула.

— Вам я скажу… потому что вы Ричард Форбс, — снова заговорила она. — Я была наверху в классной комнате.

Туда вошел Мэк, а потом его мать.

— Это старший сын?

— Да. Я сидела на подоконнике за гардиной. Свет в комнате был выключен. Я плакала и не хотела никого видеть и не хотела, ну и… чтобы меня видели тоже… Так о чем я говорила?

— Мэк вошел в классную комнату, — очень серьезным тоном напомнил он.

Она кивнула.

— Да. Я решила, что он пришел повидать меня, но я этого не хотела и сидела не шевелясь за гардиной. Думала, он сразу уйдет. Но тут в комнату вошла миссис Форбс, закрыла дверь и они начали разговаривать. Она спросила:

«Что ты хотел мне сказать, Мэк?» И он ответил: «Хорошо, я объясню. Я узнал об этом неделю назад». Потом он сказал: «Это касается Дженни. Ее отец был женат на Дженнифер Хилл». «Что ты имеешь в виду?» — спросила миссис Форбс. И он ответил: «Я говорю о Дженни!» Миссис Форбс рассердилась… Ужасно! Крикнула: «Ты говоришь ерунду! Не было никакой женитьбы!» На что Мэк возразил:

«Была. Я не прошу тебя верить мне на слово. Я видел свидетельство в Сомерсет-хаусе!»

— Что?! — воскликнул молодой человек.

Теперь, когда Дженни сказала все, ей стало легче и спокойнее. Как после грозы.

— Они продолжали разговор, — снова стала рассказывать Дженни. — Было письмо от моего отца. Гарсти сказала мне об этом перед смертью. Она сказала, что письмо лежит в шкатулке. И еще она сказала, что в этом письме мой отец называл мою мать женой. Гарсти не читала письма, только последнюю строчку, но сохранила его для меня.

Бедная Гарсти! Она так меня любила… и была ко мне так добра! Она не была уверена в том, что мои родители поженились, но не захотела ничего выяснять, потому что боялась, как бы меня у нее не забрали. Вот так… Вы не знаете Гарсти. А знали бы, сразу бы поняли, какая она хорошая.

Она умерла десять дней тому назад, и я переселилась в Элинггон-хаус — заниматься с девочками. Поэтому я и оказалась в классной комнате. А после… я подождала, пока они все уснули и убежала.

Пауза длилась очень долго. Дженни стояла и ждала, что он решит. Молодой человек понимал: теперь уже все вряд ли кончится тем, что он просто подвезет ее туда, куда она попросит. Он был уверен в этом. Легкое приключение в пути оборачивалось чем-то серьезным. Брови его сдвинулись.

— Куда вы хотите ехать?

— Мне все равно, — не раздумывая ответила Дженни. — Лишь бы подальше отсюда.

— У вас есть деньги?

— О да, почти десять фунтов. Я думала на них устроиться где-нибудь в коттедже и поискать какую-нибудь работу… присматривать за детьми или давать уроки. Я люблю детей.

— Послушайте! — неохотно произнес молодой человек.

Он и сам был удивлен, насколько ему не хотелось это говорить. — Послушайте, а не лучше ли вам вернуться и предпринять более разумные шаги? Раз вы дочь Ричарда Форбса, они будут обязаны вас признать, и это избавит вас от лишних выяснений.

Дженни, вся сразу сжавшись, чуть отпрянула, но потом, собравшись с духом, произнесла: