Она была рада, что не позволила Джастину уговорить себя бросить весьма удобную для нее работу. Несмотря на весьма скромный опыт в таких делах, Доринда не сомневалась, что немногословный хозяин, не стремящийся к панибратским отношениям — большая удача. Она твердила себе, что ей повезло и что Джастин говорил глупости, так как девушке сейчас нелегко устроиться на работу, поэтому, найдя хорошее место, следует за него держаться.

Доринда сняла брошь Джастина, посмотрела на нее и надела снова. Чудесно, что он подарил ее ей! Она не поблагодарила его как следует, боясь расплакаться от избытка чувств, а слезы в ресторане Джастин счел бы непростительным грехом. Поэтому она решила после чая написать ему.

Но усевшись за письмо, Доринда никак не могла должным образом выразить свои чувства. Потратив много времени и много листов бумаги, она в конце концов быстро написала уже не задумываясь:

Надеюсь, Джастин, ты не считаешь меня неблагодарной. Мне еще никогда не дарили такого чудесного подарка. Брошь такая красивая, что я боялась расплакаться. Если бы это случилось, ты больше бы не захотел со мной разговаривать.

Любящая тебя Доринда.

P.S. Миссис Оукли понравилось платье.

P.P.S. Мистер Оукли совсем не похож на Злого Дядюшку. Единственная фраза, с которой он обратился ко мне — «Здравствуйте, мисс Браун». Но это лучше, чем если бы он говорил слишком много.

P.P.P.S. Я в восторге от моей броши.

Окончив послание, Доринда переоделась в голубое платье, просто на всякий случай, так как не знала, будет ли она обедать с хозяевами, когда Мартин Оукли дома. Она спросила об этом у миссис Оукли, но та рассеянно ответила, что это решит сам Мартин. Это было унизительно, Доринда предпочла бы поднос с едой в собственной гостиной. Она вспомнила, что кое о чем не рассказала Джастину, взяла письмо и добавила четвертый постскриптум:

P.P.P.P.S. У меня своя гостиная.

Комната находилась напротив ее спальни — через коридор, рядом с детской, это был четвертый этаж. Она была такого же размера и формы, что и будуар миссис Оукли, если не считать более низкого потолка, там стояла удобная мебель и был электрокамин, который можно было включать и выключать, когда хочется. Сейчас он был раскален докрасна, и в комнате было очень тепло. Доринда думала, что ее гостиная расположена прямо над будуаром, но она еще не настолько ориентировалась в доме, чтобы быть в этом уверенной. Она попыталась представить себе планировку дома. Будуар находился в конце коридора слева, и ее гостиная тоже. Подойдя к окну, Доринда шагнула за портьеры и сдвинула их за собой, чтобы ей не мешал свет.

Сначала она ничего не могла разглядеть. Тьма висела за оконным стеклом, как еще один занавес, но вскоре она словно начала рассасываться, переходя в сумерки. Небо было пасмурным, как и весь день, но за облаками, очевидно, светила луна, так как Доринда смогла различить деревья, темную линию подъездной аллеи и гравиевую площадку, на которой стоял дом. Окно находилось в боковой стене. Действительно, этажом ниже было окно будуара, а под ним — окно кабинета. Миссис Оукли сказала ей, что она может пойти туда и выбрать себе книгу. «Кабинет в конце коридора, как раз под этой комнатой». «Эта комната» была будуаром.

Доринда видела, что в будуаре горит свет. Сквозь портьеры пробивалось розоватое сияние. А в кабинете портьеры были из плотного алого бархата, они, наверное, совсем не пропускают свет. Вся мебель там состояла из хромированных трубок, за исключением письменного стола — вполне традиционного и очень удобного.

Доринда думала, что ей бы действовали на нервы стулья, наводящие на мысль о кабинете хирурга, и обилие алых обивок, даже если они эффектно оттенены каминной полкой из черного мрамора и черным ковриком… Вдруг на гравиевой площадке неожиданно возникла чья-то фигура. Доринда не видела, откуда она появилась, и заметила ее только потому, что в этом месте было чуть светлее. Судя по очертаниям и быстрой решительной походке, это был мужчина, хотя Доринда не могла быть в этом уверена. Он подошел к окну кабинета, почти тотчас же повернулся и зашагал назад через площадку, после чего ступил на край лужайки и скрылся из виду. Ей это показалось очень странным.

Когда она вернулась в освещенную комнату, вошла Дорис с подносом.

— Мистер и миссис Оукли будут обедать вместе, мисс Браун, поэтому я принесла вам обед сюда.

Мистер и мисс Мастермен прибыли первыми, причем даже раньше обещанного. Они говорили, что будут к четырем, но вошли в холл Грейнджа, когда часы били половину четвертого.

Грегори Порлок радушно их приветствовал.

— Моя дорогая мисс Мастермен, не хотите ли немного отдохнуть перед чаем? Вам бы это пошло на пользу, а ваш брат и я могли бы пока поговорить о делах — до приезда остальных. Вы не против, Мастермен?.. Вот и отлично. Глэдис, проводите мисс Мастермен наверх и обеспечьте ее всем, что ей нужно. — Он добродушно рассмеялся. — Боюсь, для некоторых из нас это было бы нелегкой задачей — а, Мастермен?

Мисс Мастермен, следуя за горничной в щеголеватой темно-красной униформе, не улыбнулась в ответ. Ее красивое лицо выглядело утомленным, как будто она забыла, что такое сон. Когда Глэдис вышла, оставив ее в комфортабельно меблированной спальне, она медленно подошла к камину, сняла перчатки и расстегнула меховое пальто. Не упускающий ничего из виду Грегори Порлок отметил про себя, что пальто весьма поношенное. Стоя у очага, мисс Мастермен пыталась согреться, но холод, который она ощущала, был не только физическим, и справиться с ним не мог никакой огонь.

Опустившись в обитое ситцем кресло, стоящее у камина, мисс Мастермен закрыла лицо руками.

В кабинете Грегори Порлок разливал напитки.

— Очень рад, что вы смогли приехать пораньше. Лучше покончить с делами как можно скорее.

Джеффри Мастермен очень походил на свою сестру. Никто, видя их вместе, не усомнился бы в их родстве. Оба были высокими, худощавыми, с темными вьющимися волосами и красивыми глазами. Из них двоих брат выглядел более эффектно — довольно резкие фамильные черты больше подходили мужчине, чем женщине. Обоим на вид можно было дать лет пятьдесят.

Мастермен глотнул из стакана и поставил его ни стол. Если бы кто-нибудь наблюдал за ним так же внимательно, как Грегори Порлок, он бы отметил, что Мастермен тщательно контролировал даже это простейшее действие. Рука, держащая стакан, ни разу не дрогнула, но было нелегко определить, нет ли у нее никаких причин, чтобы дрожать, или же ее обладатель не позволяет ей этого делать. Откинувшись в мягком кресле, он посмотрел на хозяина дома.

— Сестра сказала, что вы нашли подходящее решение. Я бы хотел знать, в чем оно состоит.

Грегори засмеялся.

— Я просил ее передать, что вам не о чем беспокоиться, опасаясь, что вы слишком нервничаете. Между прочим, как много ей известно?

— Слушайте, Порлок, мне не нравится этот тон. Тот факт, что кое-кто, склонный к излишней подозрительности, думает, будто может делать деньги, предъявляя абсолютно необоснованные обвинения, не дает вам права говорить со мной так, словно я или моя сестра замешаны в чем-то… неблаговидном.

Грегори Порлок допил свой стакан и, наклонившись, поставил его на стол.

— Конечно нет, мой дорогой Мастермен. Тысяча извинений, если я внушил вам подобные мысли. Но видите ли, приятель, дело совсем не в том, что вы говорите или я думаю. Речь идет о свидетельнице, которая еще не решила окончательно, обращаться ли ей в полицию. Если вы не возражаете, чтобы она это сделала — ну, тогда не о чем разговаривать. Но вы ведь знаете, как это бывает — если вас начинают обмазывать дегтем, он может прилипнуть намертво.

Джеффри Мастермен сделал резкое движение.

— Кто эта женщина?

Грегори Порлок зажег сигарету и затянулся.

— Я как раз собирался сообщить вам это. Во время нашей весьма краткой предыдущей беседы я информировал вас, что вследствие ряда случайных обстоятельств я стал обладателем одной любопытной улики, касающейся смерти вашей пожилой кузины, мисс Мейбл Ледбери. Говоря, что эта улика в моем распоряжении, я, разумеется, не имел в виду это буквально. Дело в том, что ко мне за консультацией обратилась женщина, утверждающая, что располагает упомянутой уликой. Когда слышишь такое о своем друге, прежде всего хочешь предупредить его. Я начал вам об этом рассказывать, но нас прервали. Получив вашу записку с просьбой о встрече — право же, с вашей стороны было крайне неосмотрительно ее писать — я решил позвонить вам и пригласить сюда. И, надеюсь, теперь мы сможем все уладить к обоюдному удовольствию.