Миссис Уиллард сразу утратила свой запал. Она окликнула его жалобным плачущим голосом:

– Куда ты, Альфред? Неужели ты идешь к ней?

Мистер Уиллард ощутил себя снова самим собой. Пусть Амелия поплачет, это пойдет ей на пользу. Когда он вернется, он найдет ее полной раскаяния и покорной. Он вышел из квартиры, стукнув за собой дверью.

За десять минут до того, как мистер Уиллард покинул свою квартиру, другими словами, ровно в семь, молодая женщина в жакете под каракуль, вошла в вестибюль дома Ванделера и поднялась в лифте на верхний этаж. Она очень походила на Каролу Роланд, но так, как походит бледная, не до конца проявленная фотография на свой оригинал: те же самые черты, но землистая кожа, глаза серого цвета и волосы такого же оттенка. Одета она была безукоризненно, хотя ее наряд вряд ли отличался особой изысканностью – сероватый жакет, коричневые туфли и чулки, темно-коричневая шляпка, украшенная коричневой и зеленой лентами.

Когда она проходила через холл, с ней поздоровался Белл в присущей ему дружелюбной манере. Это была сестра мисс Роланд, которая вышла замуж за ювелира мистера Джексона, она иногда заходила навестить сестру вечером после окончания работы. У них был небольшой, но с давними традициями, очень солидный магазин. Белл знал о них все. Бизнес принадлежал отцу миссис Джексон, который был также отцом мисс Роланд. Элла вышла замуж за своего кузена, они и продолжили семейное дело, тогда как Кэрри ушла из дома, чтобы выступать на сцене. Когда Кэрри поселилась в этом доме под новым именем, с новой прической и сильно накрашенным лицом, ей ни к чему было знать, что старина Белл узнал ее. Он знал очень хорошо, кто она и считал, что ей захотелось жить поближе к своей сестре, а то, как она называла себя, или что она сделала со своей внешностью и волосами, было не его ума дело. Узнай миссис Смоллетт об этом, она, несомненно, разнесла бы своим языком эту новость по всей округе, но от него она не услышит ни единого словечка о сестрах Джексон. Он будет держать свой рот на замке. Ведь сорок лет тому назад он купил обручальное кольцо именно в магазине мистера Джексона. Да, уже десять лет как мистера Джексона не было в живых, а его Мэри ушла еще раньше, тридцать пять лет тому назад. Белл умел держать язык за зубами.

Элла Джексон оставалась у сестры минут двадцать. Затем они вышли, обе, Карола без головного убора, в меховом жакете, надетом на белое платье.

Пока лифт ехал вниз, мисс Гарсайд стояла возле своих чуть приоткрытых дверей и следила за происходящим. Она дошла до последней черты, когда вы способны совершать поступки, уже не отдавая себя отчета. Ее мучил голод, поэтому ее сознание, подобно некоему существу, беспокойно мечущемуся в клетке, пыталось найти выход из положения. Она ничего не ела весь день, у нее не было денег, чтобы купить себе продукты. Она сама не знала почему приоткрыла свою дверь, ею овладело какое-то безотчетное стремление постучаться в квартиру к Андервудам и спросить, не одолжат ли они ей немного молока и хлеба, еще она могла сказать, что она вышла…

Но едва она открыла дверь, как поняла, что не в силах так поступить. Миссис Андервуд, грубоватая и такая вульгарная, нет, она не могла. Она должна дождаться завтрашнего дня и отнести на аукционные торги кое-что из своих вещей. Хотя, все хорошие вещи уже ушли, а за то, что у нее осталось, она выручит крайне мало денег, этого даже не хватит на оплату квартиры, но, по крайней мере, она купит себе еды.

Мисс Гарсайд стояла, держась за дверную ручку, и наблюдала за тем, как лифт спускается на первый этаж. Вот от света на лестничной площадке блеснули волосы Каролы, мех на ее жакете, промелькнуло белое платье. Она с горечью подумала: «Она куда-то пошла. Теперь ее не будет весь вечер, наверное, у нее встреча с мужчиной. Они сходят в ресторан и заплатят за еду столько денег, сколько ей хватило бы на целую неделю».

Она проводила спускавшийся лифт отсутствующим взглядом, затем медленно вернулась в свою холодную пустую квартиру. Вероятно, Каролы не будет весь вечер, никого не будет в ее квартире. Мисс Гарсайд казалось, что она видит перед собой оставшуюся пустой квартиру, где-то в одной из этих пустых комнат находилось кольцо, так походившее на ее собственное. У нее мелькнула мысль, что Карола могла надеть кольцо, но она тут же отвергла ее. Кольцо Карола носила не постоянно. На самом деле вчера в лифте мисс Гарсайд впервые увидела это кольцо на ее руке. Они довольно часто встречались в лифте, и всегда на белых холеных руках Каролы сверкали какие-нибудь кольца. Всякий раз, когда девушка выходила, она держала перчатки в руках, пока не оказывалась на улице. Если Карала поднималась к себе, то она снимала перчатки прямо в лифте. Длинные нежные пальцы, красные ногти, изумруд на одной руке, рубин и брильянт на другой. Но не тот крупный брильянт, который как две капли воды походил на ее камень и который она увидела лишь вчера. Вовсе не обязательно, что она наденет его сегодня вечером.

Мисс Гарсайд остановилась на мысли, что сегодня Карола не надела кольцо. Итак, оно лежало там, в пустой квартире, скорее всего, бережно хранимое в туалетном столике.

– Если бы у меня был ключ от квартиры, то можно было бы легко и просто поменять кольца…

Мисс Гарсайд явственно услышала свой собственный внутренний голос. Он вымолвил: «Она никогда не заметит подмену, никогда. Для меня это вопрос жизни и смерти, а для нее это, в сущности, ничего. Мой камень сияет так же ярко. Он будет также хорошо смотреться на ее руке, как и на моей. Вообще в этом для нее нет никакой разницы. Почему я должна так страдать, когда она вполне может обойтись чем-нибудь таким, что для нее не имеет никакого значения? Если бы у меня был ключ, я бы поменяла кольца…»

Ключи у Белла. Миссис Смоллет заходила в подвальную кухню каждое утро в восемь часов взять ключи от квартиры № 8. Затем она поднималась наверх, заходила, заваривала мисс Роланд утреннюю чашку чая, а потом убирала квартиру.

Всякий, кто был хоть мало-мальски знаком с миссис Смоллетт, не избежал участи услышать от нее все о мисс Роланд и ее квартире.

– Какие чудесные гардины, мисс Гарсайд. Во сколько они, должно быть, ей обошлись! У меня сестра работает в обивочном магазине, знаете, сколько стоит эта парча, с ума сойти можно.

Вы могли отвернуться от миссис Смоллетт и не обращать на нее внимания, но это никак не могло остановить язык миссис Смоллетт.

Ключ № 8, как обычно, висел на своем крючке на стенке старого буфета. Лишь приблизительно через двенадцать часов миссис Смоллет возьмет этот ключ, чтобы затем подняться наверх.

Сейчас его мог взять любой желающий.

Нет, не сейчас, потому что Белл заметил бы. Но чуть погодя, между полдевятого и полдесятого, когда он «расслаблялся» – отходил выпить пива и сыграть в дарт в пабе «Рука и перчатка». Итак, в половине девятого, в любую погоду, какая бы она ни была, Белл уходил «расслабиться». Обычно он возвращался где-то между полдесятого и десятью часами. Значит, у нее целый час, в течение которого можно было, не опасаясь, взять ключ, а пока стоило посидеть и все хорошенько взвесить.

Итак, между половиной девятого и половиной десятого.