— Девушку постесняйся, — одёрнул его Доцент. — Сейчас принесут твои яйца, сваренные по всем правилам кулинарного искусства.

Крон отвлёк Наину разговором, пока товарищи упражнялись в словоблудии, а Макинтош пошёл не кухню узнать, как обстоят дела и стоит ли ждать обеда. В помещении, где стояли котлы, что-то звякнуло и грохнулось на пол, сопровождаемое напутственной речью. Сталкеры не заставили себя упрашивать и, с их стороны, посыпались советы, чем лучше мазать руки, чтоб всё прилипало. На призыв Макинтоша, из глубин кухни появился тощий субъект. Его болезненный вид сразу же навёл Почтальона на мысль, о разделении труда:

— Вот кого Мордоворот объедает!

— Скоро и ему хана придёт, — усмехнулся Бармалей, расправляя затёкшие плечи.

Гриша о чём-то долго беседовал со вторым помощником, а затем вернулся к столам, сдвинутым, по старой привычке, в один ряд.

— Ну, и где этот Повар? — спросил его Сусанин.

— Там, на заднем дворе, пытается в аномалии артефакт сварить.

— Как?

— Как-как! — развёл руками Гриша. — В котелке. Где-то раздобыл тяжёлую воду и варит…

— Какую? — совсем ошалел Иван.

— Дейтерий два о!

— Откуда там аномалия? — не поверил Сусанин. — Её во дворе никогда не было!

— Хиляк сказал, что недавно образовалась, — пояснил Макинтош. — Ещё он сказал — обед будет.

— Ну, ясно, где Повар взял воду, — догадался Пифагор. — Из первого контура ядерного реактора зачерпнул. — Только, что он собрался в аномалии на ней сварить — она же, почти не проводит нейтроны.

— Так он и не в радиационной аномалии бодяжит, а в тепловой, котелок пристроил, — возразил Макинтош. — Потом, как уже было сказано — нет давно, никакого реактора. Испарился…

— Ну и как — кипит? — проснулся Кащей.

— Хрен его знает: придёт — расскажет, — устало ответил Макинтош.

В окне раздачи появился Хиляк и спросил сталкеров, что они предпочитают не обед. Из меню ничего толком нельзя было понять и, Крон, предотвращая нежелательные отравления, поинтересовался у помощника концентратами. Получив утвердительный ответ, товарищи единодушно отказались от горячих блюд. К радости присутствующих, в наличии оказался вполне сносно выпеченный хлеб и никто уже не жалел о пропущенных котлетах, довольствуясь консервами. Давно уже килька в томатном соусе не казалась такой вкусной, как сегодня. Наина, с удивлением разжёвывая деликатес советского периода времени, загадочно причмокивала, впервые переживая этот вкус.

— Ну, чего ты так нерешительно? — улыбнулся Крон. — Это сейчас всего завались: тунец, в кошачьих консервах, лобстеры в собачьем корме, бриллиант в свинячьей заднице, под лихо закрученным хвостом, пропечённым до румяной корочки — раньше такого не было. Кабачковая икра, да килька в томатном соусе — вот и вся нехитрая закуска рабочего класса.

Другого не имелось, кроме правящего, да криминального, а у большинства интеллигенции, как ни странно, зарплата была ещё меньше, чем у столяра.

— Да нет — ничего, — ответила Наина. — Даже, по своему, вкусно. Только горчит, немного.

— Оно всегда горчит! — весело отозвался Почтальон.

— Не порть девушке аппетит! — пригрозил ему Крон. — Это не то, наверное… А вообще, консервы проваривают настолько сильно, что и петли собачьей конуры сойдут за хрящик.

Нехитрая трапеза подходила к концу, когда на кухне появился Повар, в замызганном фартуке и лихо заломленном колпаке. И фартук, и колпак — давно нуждались в стирке, но в аномалии кипятился артефакт. Повар нёс в руках котелок, содержимое которого сразу же вывалил в большую кастрюлю. Заглянув в неё и удовлетворённо хмыкнув, он вышел в зал к сталкерам. Увидев столько людей в рабочее время, кулинар несколько удивился, задав, не совсем уместный вопрос:

— Ребята, а вы откуда?

Почтальон отодвинул лацкан плаща, который заменил ему пиджак, съеденный молью и сказал:

— Тайная полиция!

— А где значок? — не поверил Повар.

— На то она и тайная…

— Шутить изволите — это хорошо, а то, в последнее время сталкер злой пошёл, какой-то.

— Ага, — согласился Пифагор. — Совсем навару не даёт и лишь сам, наварить пытается.

Он отогнул в сторону свой лацкан плаща, за которым торчала булавка и, на военный манер, две иголки, обмотанные чёрной и белой нитками, соответственно. Значка под ним не было…

— Хиляк сказал, что ты в аномалии артефакт варишь, — обратился к Повару Макинтош. — Что это за бодяга?

— А-а-а, — протянул кулинар, многозначительно поглядев на вопрошающего. — На востоке есть блюда, содержащие совсем не пищевые добавки. Например: запечённая каша, под тончайшей золотой плёнкой. Кто победнее — под серебряной. Вот и я решил, не ударить в грязь лицом, а предложить собственное блюдо, которое имеется только в одном, единственном, ресторане мира.

— Каша из монстров, гурманов уже не прельщает? — съехидничал Бульдозер. — Приелась, говоришь?

— Я, разве, это говорил? Не изо всякого сваришь! Сразу копыта отбросишь. Будут в углу две пары стоять: от монстра и от сталкера. Это как рыба Фугу — уметь надо готовить, а у меня нет сертификата, да и японцы сюда не едут: ни жрать, ни учить, ни опыт перенимать.

— Нет разрешения готовить филе энского кабана? — прикололся Бармалей, дожёвывая остатки балтийской кильки.

— Фугу!

— Какой процент увара кровосос даёт, — присоединился к разговору Доцент, — или от него, только сушёные щупальца годятся — к пиву?

— Сам он худосочный — одни мослы, — поморщившись, ответил Повар. — Разве что, развлечение сталкеру, из костей мозги высасывать. Каламбурчик родился, какой: сначала сосатель кровь высасывает, а потом у него костный мозг берут, на пересадку в желудок. Собственно, их уже давно не видели. Излома в тесте целиком запекать не получается — его заготовка, ни в одну печку не убирается. Он уже корочкой покрылся, а рука, всё что-то стырить норовит.

— А кто это такой? — удивился Дед.

— Из Красной книги. Их почти не осталось — спились.

— Почему? — почти хором спросили сталкеры.

— Потому что водку сейчас палёную стали делать, не то что во времена СССР, — пояснил кулинар. — Раньше он своей длинной заготовкой людей пугал, а теперь в неё стакан суют. Без подготовки, такое пойло, ни в коем случае пить нельзя — вот результат. Сталкер, нынче, как уже было сказано, не тот пошёл, который всего пугался. Теперь двуногий — самое страшное порождение зоны отчуждения, воспитанное на…

Повар задумался, пытаясь сформулировать мысль, но так и не смог дать определения тому, на чём зиждется новое поколение. Его идеалы бесформенной массой проплывали в голове и вертелись на языке, но кроме зелёных рож чужих президентов, на ум ничего не приходило. Исходя из того, что сребролюбие, как тема, была сильно избита, то он и тут не решился поставить её во главе угла. Старичок, воспитанный на совершенно других авторитетах, совсем растерялся, но его выручил Макинтош, перебив неожиданным вопросом:

— А какой арт пошёл на кулинарные изыски?

— Сейчас варил «Сардельки».

— Тривиально, — кивнул головой Сусанин.

— Артефакт «Генератор» две бабы спёрли! — пожаловался Повар. — Что ещё остаётся делать? «Сосиски» запекаются в тесте, а «Колбаса» коптится над дымовой трубой. Из артефакта «Полярное сияние» получается отличная присыпка для тортов и пирожных, если его размолоть в крошку, а из «Яйца» — начинка для пирожков. «Заливное», по моему плану, должно пойти на пудинг.

— На пасху, светящиеся разноцветными сполохами куличики — этого мир ещё не видел, кроме Китая, — уважительно отозвался об идее Дед.

— Слышал я историю, про тётеньку и, сосиску по-неаполитански, — рассказал Бармалей. — Приехав из своей страны и, попробовав в Италии это блюдо, она решила остаться там навсегда, не решаясь отдать пальму первенства, ни одной из сторон.

— Хватит вам про еду! — подал голос Бульдозер, видевший до этого трубу коптильни, над которой клубился радиоактивный чёрный дым от горящих резиновых покрышек — Я теперь на диете.