— Вот в цинковой посуде, это точно — смерть, — заявил Почтальон. — В ней, от длительного хранения, уже присутствуют следы синильной кислоты. Были случаи со смертельным исходом — это нам по техники безопасности лекцию читали. Метил — ну, это само собой…

— Почему метиловый спирт не метят, как бытовой газ? — спросил Пифагор, удивляясь тому факту, что им травятся направо и налево, а меры предосторожности не применяют.

— Хрен его знает! — воскликнул Почтальон. — На механизаторских базах, во всевозможных гаражах и прочих технических заведениях, в него, для отпугивания страждущих, солярку добавляют, когда кто-нибудь, в очередной раз, попадётся на знакомый запах…

Бульдозер оживился, вспомнив посуду, сопоставимую со своими габаритами:

— Я помню про ёмкость, почти в треть галлона, которую стали покупать все поголовно: много, обнадёживающе, с ручкой — все дела! 1,75 литра…

— Я про колесо сказал потому, что нам в кафе идти, так и так мимо него, — высказался Макинтош. — А вы уже развезли бодягу, на целый роман.

Внезапно Сусанин остановился, как вкопанный и на усталом лице отразилось всё недоумение, скопившееся за последнее время. Он поморщился и сплюнув, сказал:

— Снова засада!

— Опять автобус! — в сердцах воскликнул Макинтош.

— У меня такое впечатление, что нас обложили, — высказал предположение Бармалей, с ненавистью разглядывающий ржавый транспорт непонятной расцветки, со следами былой славы.

— Да что они — трамваи взглядом перемещают? — не выдержал Доцент, не верящий в такую возможность особей женского пола. — Докторши эзотерических наук!

Больше часа ушло на то, чтобы лавировать между фонящей техникой, щедро рассыпанной неведомой силой и в кафе пришли уже затемно. Разложив на берегу костёр, сталкеры уютно устроились вокруг него, прислушиваясь к звукам мира. Не услышав ничего подозрительного, приступили к ужину. Не успел нож вскрыть первую консервную банку, как раздался удивлённый голос Пифагора:

— Кащей пьяный!

— Большое событие — Кащей пьяный! — хмыкнул Бульдозер, больше удивляющийся тому, что он только что напился, а не волочился по всей запретной зоне, сшибая столбы и набивая синяки.

— Да, но бутылка не распечатана! — не унимался Пифагор.

— Целая? — уточнил Бульдозер.

— В том-то и дело, что пустая, а пробка нетронута!

— Доктор эзотерических наук, — вздохнул Почтальон, приступая к торжественному ужину. — Да оставьте его в покое.

Ночь выдалась звёздная, и можно сказать — романтичная. Галактический рукав перечеркнул небо, а тополя, в темноте шелестя листвой, перекликались между собой. Вот только Крону сказать было нечего, поэтому разговорился Макинтош.

— Есть такая аномалия «Курятник», — начал он своё повествование. — Она напоминает куриное гнездо, почти один в один и, как правило, располагается в укромном месте. Так что не суйте свои носы туда, куда не следует, потому что аномалия порождает артефакт «Яйцо». В народе его ещё кличут «Киндерсюрпризом», так как неизвестно, что из него вылупится в следующую минуту, когда возьмёшь артефакт в руки. Утверждают, что «Яйцо» повторяет всех известных монстров зоны, в произвольной последовательности.

— Это что! — очнулся Сусанин от своих дум. — Перевернулась, как-то, машина со свежими куриными яйцами. Все всмятку! Всё вокруг в белке и желтке…

— Пропадает добро, — задумчиво констатировал факт Сутулый, с интересом разглядывая своего товарища, умудрившегося без него потеряться на просторах сознания.

— Как бы не так! — возразил Иван. — Из соседней деревни мужики с паяльными лампами прибежали. Прямо на месте: кто яичницу жарит, кто омлетик…

— Ерунда! — засмеялся Бармалей. — Как-то раз, перевернулся грузовик с цистерной вина. Через три часа, когда шофёр вернулся с подмогой и транспорт поставили на ноги, он увозил с места событий, в своём чреве — чистейшую родниковую воду…

Здесь неподалёку есть аномалия «Крематорий», — продолжил Макинтош. — Завтра мимо неё пойдём, если на нашем пути автобусов не нашвыряют. Она имеет огненную структуру, что понятно из названия и от неё, за версту жаром пышет, как от гигантской печи. Одно из порождений этой аномалии — артефакт «Бублик». Он излучает ослепительно огненное сияние, а шлаки металлов на его поверхности создают впечатление румяной поджаристой корочки. Используется сталкерами для обогрева помещений, а заодно и в качестве освещения. Топливо для генераторов становится всё более дефицитным и такие образования приветствуются, всё больше и больше. Ещё один арт из той же оперы — «Макароны». Они имеют разные размеры: длину, диаметр и толщину стенок. Так что, наладить производство самодельных миномётов не получится, потому что придётся, под каждый ствол, изготавливать индивидуальный боезапас, а вот пристроить, как печную трубу для «буржуйки» — пожалуйста. Материал очень прочен и жаростоек, как легированная сталь. Плюс ко всему — кислотоустойчив и учёные охотно покупают эти артефакты, применяя материал в своих химических лабораториях. Одного учёного мужа видели возле химической аномалии, в которой без следа исчезают супер-пупер колбы из такого же стекла. Бесследно расплавляются инструменты из чудес порошковой металлургии, а керамика, на которую возлагали надежды космические агентства, позорно шипела, растворяясь в неизвестной кислоте. Вот при таких условиях, макаронам — хоть бы хны!

— Иногда в «Крематории» сталкеры видят «Погибшего пожарника», — подхватил вахту рассказчика Сусанин. — Так это или нет, никто вразумительного ответа дать не может, но прозвище к нему прилипло навсегда. Представьте себе, что в пожарище, среди красных языков пламени, в раскалённом до бела пепле — сидит согбенная обгорелая фигура. Вся чёрная и пытается охладить руки, над небольшой кучкой льда. Кое-кто называет его «Инквизитором», но тогда непонятно, какой смысл в это вносится.

— У современной молодёжи свои экстремальные развлечения, связанные с этими аномалиями, — зевнув, продолжил Макинтош. — Прыжки через аномальный костёр. Вон, группа туристов, через «Крематорий» прыгала — допрыгались, пара человек!

— А чо? — с любопытством спросил Сутулый.

— Чо-чо! — пожал плечами макинтош и усмехнулся. — Прыгали так, чтобы успеть проскочить костерок до того, как к небу поднимется столб пламени. Парень с девушкой взялись за руки и сиганули, через самый центр, а ревнивый соперник успел раньше — кинул болт, прямо в сердцевину пепелища.

— Сгорели? — насторожился Доцент.

— Не совсем, но в ожоговый центр их увезли, а Отелло, в другой пункт приёма сдали… Вызванный наряд, дальше границ зоны не пошёл, впрочем, как и «скорая». Обе смены, без конца канючили, что-то про асбестовые калоши…

Утро выдалось ясным и день обещал быть хорошим. Крон потянулся и потёр затёкшее плечо, на котором всю ночь провела Наина. Сейчас она прогуливалась по берегу реки, задумчиво всматриваясь в сторону противоположного берега. Дым от тлеющего костра потянулся по земле, а народ постепенно приходил в себя, отмахиваясь от едкой субстанции и протирая глаза.

— Где моя борода? — тревожно спросил Дед, ощупывая своё лицо, которому вдруг стало так нестерпимо холодно, несмотря на приличную погоду.

В голове вертелись мысли о блудных девицах, о Чёрном парикмахере, а синева подбородка пугала непривычным цветом в амальгаме зеркала.

— Хм! — ехидно хмыкнул Комбат. — Ты, Дедуня, вчера напился и изображал старика Хоттабыча. Всех хотел осчастливить и даже — меня.

— Чего вы мне плетёте? — не поверил Дед.

— Да сбрил ты её! — успокоил его Доцент. — Как только, в таком виде, умудрился не порезаться.

— Теперь ты выглядишь, как граф Трумберлендский — управляющий королевскими гаражами, — довершил Крон подначивание.

Позавтракав на скорую руку, товарищи направились в сторону стадиона, с осторожностью оглядываясь по сторонам. Ко всеобщему облегчению, ржавых фонящих автобусов: ни на горизонте, ни в ближайших подворотнях — замечено не было.

— Кончились, наверное, автобусы, — предположил Крон.