Адмирал Сарнов не сказал ни слова, но его усмешка, когда он легким шагом шел по палубе «Ники», чтобы наблюдать за заключительной стадией «битвы», была весьма красноречивой. Кроме того, коммодор оказалась разумной женщиной. Она оценила ситуацию и послала личные поздравления Хонор еще до того, как компьютер закончил подсчитывать потери.

Самые удачные два дня, если взять все вместе, решила Хенке. С тех пор как адмирал Паркс исчез в гиперпространстве, уже целую неделю не было никаких происшествий. Дышать стало легче, но решимость экипажа предотвратить любые придирки, с которыми Паркс мог бы пристать к их адмиралу и капитану флагманского корабля, не уменьшилась… и успехи последних двух дней продемонстрировали, что первый шаг в этом направлении уже сделан.

Конечно, самодовольно подумала она, кому-то этот шаг удался лучше, чем остальным. Эва Чандлер уже облизывалась в ожидании следующего состязания с артиллеристом «Непобедимого». Королевский кубок за стрельбу — это кое-что! Иван Равич мурлыкал от счастья, словно древесный кот, поймавший пучок сельдерея. Новая энергетическая установка «Ники» работала безупречно, и они запросто обставили «Агамемнон», не выдержавший состязания с ускорением великолепно отлаженного двигателя «Ники». Все заметили, что даже Жорж Моне, офицер связи, улыбнулся один или два раза — впервые в истории экипажа.

Помимо этого, коммодор Бэнтон обещала поставить всем пиво.

Хонор заметила блеск в глазах Мики и ласково улыбнулась, когда ее старпом склонилась над панелью управления. Мишель имела полное право почивать на лаврах. В конце концов, это ее программа тренировок обеспечила «Нике» такой высокий уровень боевой готовности.

Но не только учения сыграли свою роль. Тренировки и компьютерное моделирование, конечно, полезны, но они не могли обеспечить это неопределимое «нечто большее», отделяющее «великолепный экипаж» от «просто хорошего». У «Ники» это «нечто большее» было. Может быть, его порождала загадочная esprit de corps — честь мундира, каждый раз переливающаяся в новый корабль, окрещенный этим именем, неуловимое ощущение, что у «Ники» существуют особые традиции, которые необходимо с честью поддерживать. Или, может, оно приходило из совершенно другого, неизвестного источника. Хонор не знала, но чувствовала это вокруг себя, как потрескивание молнии, умолявшее прибегнуть к нему, и она прибегала. Она даже не думала о маневрах, на сознательном уровне. Нет, не думала, просто они помнились ей со спокойной, безупречной точностью. И ее люди имели полное право быть довольными собой.

Конечно, помогло то, что коммодор Бэнтон оказалась хорошим человеком. Хонор могла вспомнить некоторых флагманских офицеров, которые отреагировали бы на такой разгром, который пришлось испытать Изабелле Бэнтон, гораздо менее радостно, особенно когда она обнаружила, что побита не своим адмиралом, а капитаном его флагмана. Но Хонор догадывалась, что Бэнтон разделяет ее собственные подозрения: почему все-таки адмирал объявил себя убитым. Да, Хонор назначили капитаном его флагманского корабля, но она все же была моложе шести из семи капитанов остальных линейных крейсеров под его командованием, и ей в первый раз пришлось показывать штабу, чего она стоит не на компьютерных моделях. Сарнов специально отошел в сторону, чтобы дать ей возможность добиться признания в глазах всей эскадры, и ей хотелось облизываться, совсем как Нимиц сейчас, настолько хорошо все прошло.

Действительно, подумала она, снова наклоняясь вперед и подперев сложенными пальцами острый подбородок, именно «прихорашиваться» она и будет, и совсем скоро… помимо всех прочих дел. Сегодня была среда, и эскадре до ужина предстояла встреча с персоналом ремонтной базы. Она намеревалась прибыть к Полу с бутылкой любимого ее отцом «Делакура» и выяснить, к чему относились насмешливые намеки Пола по поводу обтирания горячим маслом.

Уголки ее рта задрожали при этой мысли, на правой щеке появилась ямочка, и Хонор почувствовала, как вспыхнуло жаром лицо. Но это ее совершенно не беспокоило.

— Капитан, я вижу следы выхода из гиперпространства по вектору два-ноль-шесть, — объявила коммандер Чандлер. — Один движущийся импеллер, расстояние шесть-точка-девять-пять световой минуты. Слишком плотный след для курьера, мэм.

Хонор оглянулась на тактика с легким удивлением, но Чандлер даже не заметила этого, потому что погрузилась в компьютерные расчеты, анализируя параметры контакта. Прошло несколько секунд. Она выпрямилась и удовлетворенно кивнула:

— Это определенно почерк мантикорского двигателя, мэм. Похоже на тяжелый крейсер. Я не узнаю точно, пока его не засекут радиолокаторы.

— Понятно. Проследи за ним, Эва.

— Слушаюсь, мэм.

Гм, крейсер? Хонор снова откинулась на спинку кресла. Один крейсер еще не делал погоды, но Ван Слайк был бы рад и ему. Этот корабль довел бы наконец его эскадру до полного кадрового состава, а остальная оперативная группа, вероятно, увидела бы в нем первую ласточку из более мощного подкрепления, которое им было обещано. Более того, крейсер мог иметь на борту почту, а даже малейший обрывок свежей информации мог принести заметное облегчение.

Хонор взяла Нимица на колени и, почесывая его за ухом, стала обдумывать предстоящее селекторное совещание, которое адмирал Сарнов назначил на завтрашнее утро. На нем она хотела обсудить много вопросов, и не в последнюю очередь то, насколько удачно ей удалась эта хитрость с обманками. Она удобно устроилась в кресле, продумывая, как получше и потактичней сформулировать эти вопросы.

Часы отстучали еще несколько минут, и тихие, размеренные звуки обычной работы на капитанском мостике шелестели вокруг, как успокаивающая мантра. В уме она проигрывала мысли и фразы, перебирая их с каким-то замедленным, почти кошачьим удовольствием. Однако мечтательность в ее глазах была обманчива. Приятный звонок, прозвучавший на пульте сектора связи, мгновенно вернул ее к реальности, и она перевела взгляд на узкую спину лейтенант-коммандера Моне.

Офицер связи нажал кнопку и на несколько секунд застыл, слушая голос в наушниках. Хонор прищурила глаза, когда его плечи задергались. Если бы она не знала, что этот солидный человек совершенно лишен чувства юмора, она бы подумала, что он смеется.

Он нажал еще несколько кнопок, затем развернул кресло к капитану. Его лицо было на редкость серьезно, но карие глаза слегка блеснули, когда он обратился к ней:

— Срочное сообщение, капитан. — Он помедлил секунду. — От капитана Тэнкерсли, мэм.

Слабый розовый румянец загорелся на скулах Хонор. Неужели весь экипаж знает про ее… отношения с Полом?! Но даже если и знает, их отношения абсолютно никого не касаются, черт побери! И в них нет ничего постыдного или тайного: Пол работал на верфи, так что даже запрет на близкие отношения с офицерами своей команды не имел к ним никакого отношения.

Но когда она уже приготовилась наградить офицера связи сердитым взглядом, ей на помощь пришло чувство юмора. Ну конечно, они все знали, даже адмирал Capнов знал! Она никогда не понимала, что о полном отсутствии в ее жизни любви широко известно, и если она хотела сохранить свою тайну, то должна была подумать об этом раньше. А блеск в глазах Моне объяснялся вовсе не неприличными мыслями — хотя и этого вполне можно было ожидать. Она вдруг поняла, что такое же доброжелательное изумление ощущает во всех офицерах ее молчаливой команды капитанского мостика. Все они, как и Моне, искренне радовались за нее.

— А! Ну, выведите его на мой экран, — сказала она, внезапно осознав, что уже слишком долго молчит.

— Это частный вызов, мэм.

Голос Моне был таким вкрадчивым, что Хонор в ответ улыбнулась краешком рта. Она поднялась из кресла, баюкая на руках Нимица и отчаянно сражаясь с непослушной ямочкой на щеке.

— В таком случае, я пройду к терминалу кают-компании.

— Конечно, мэм. Я переключу туда.

— Благодарю вас, — ответила Хонор со всем достоинством, которое ей удалось призвать, и направилась к люку.