— Может быть. Но что бы вы сделали на месте Паркса? — бросил вызов Картрайт.

— Неуместное предположение. Я — не на его месте. Но если бы оказался, я бы подумал, не принять ли мой совет. И я не могу уверенно ответить на этот вопрос. Тяжелая это ноша — вице-адмиральский берет, Джо.

— Прекрасный уход от ответа, — кисло отозвался Картрайт.

Сарнов пожал плечами.

— Часть должностных обязанностей, Джо. Часть должностных обязанностей… — Он снова зевнул и устало махнул рукой в сторону Корелл. — Мне нужно немного поспать, Эрни. Вы с леди Хонор присмотрите тут вместо меня за порядком несколько часов, ладно? Я попрошу моего помощника поднять меня, когда придет время совещания по оборонительным учениям.

— Так точно, сэр, — ответила Корелл, и Хонор молчаливым кивком поддержала ее.

Когда адмирал уходил из рубки, в нем не ощущалось и следа обычной пружинистой энергии, без которой Хонор уже не представляла своего адмирала. Трое подчиненных переглянулись.

— Вот идет человек, — тихо сказала капитан ее превосходительство Эрнестина Корелл, — которого только что блистательно подставил его собственный командир.

Вице-адмирал Паркс стоял у дисплея и наблюдал, как начали расходиться в разные стороны его подразделения. Лицо адмирала было мрачным. Ему не нравилось то, что он сейчас делал. Если хевениты нападут на Capнова до прихода Данислава…

Он подавил эту мысль, внутренне содрогнувшись. Ноющая боль от сознания того, что, возможно, Сарнов был прав и что он сам себя уговорил ответить ему далеко не лучшим образом, беспокоила его, но слишком много в сложившейся ситуации было непредсказуемого, слишком много случайностей. И этот проклятый Сарнов чересчур агрессивен. Паркс позволил себе фыркнуть. Неудивительно, что контр-адмирал так хорошо ладит с Харрингтон! Ну что ж, по крайней мере, если уж ему пришлось послать одну из своих эскадр в — возможно! — смертельный бой, то он выбрал самую подходящую для этой задачи команду.

Вряд ли он мог надеяться, что эта мысль поможет ему спокойно спать в том случае, если окажется, что он ошибался.

— Адмирал Костмейер достигнет гиперграницы на своем участке через двадцать минут, сэр. Мы доберемся до нее через семьдесят три минуты после адмирала.

Паркс взглянул на докладывающего начальника штаба. Капра выглядел даже более измученным, чем сам адмирал после утрясания всех деталей в последний момент. Вокруг глаз Капра лежали темные круги, но сам он был свежевыбрит, а мундир выглядел так, будто он надел его всего десять минут назад.

— Скажите мне, Капра, — мягко спросил Паркс, — как вы думаете, я правильно поступил?

— Откровенно, сэр?

— Как всегда, Венсан.

— В таком случае, сэр, я вынужден сказать, что… я не знаю, сэр. Я в самом деле не знаю. — Усталость коммодора проявлялась даже в том, как он покачал головой. — Если хевениты проведут войска мимо «Ханкока», чтобы взять Ельцин, Занзибар и Ализон, у нас будет до черта времени, чтобы выбить их оттуда, а заодно и с «Сифорда», угрожающего нашему тылу. К тому же мы уступаем инициативу. Мы реагируем на действие, а не диктуем условия. — Он пожал плечами. — Может быть, если бы мы больше знали о том, что происходит во всех регионах, нам было бы легче принимать решения, но должен вам сказать, сэр, я не в восторге от того, как мы оголили «Ханкок».

— Я тоже. — Паркс отвернулся от главного экрана и, вздохнув, опустился в командирское кресло. — Рассмотрим самый худший случай. Роллинз будет исходить из того, что мы все еще здесь, до тех пор пока не проведет разведку «Ханкока» и не узнает, что нас там нет. Вряд ли он станет тянуть с этим несколько месяцев. Однако он не сможет передвинуть свои главные силы для поддержки разведывательных отрядов незаметно для наших пикетов. А если он пошлет их без прикрытия, то Сарнов как раз и перестреляет их по одному, до того как они приблизятся на достаточное расстояние, чтобы убедиться, что нас там нет. Но даже если он упустит кого-то, им потребуется по меньшей мере по три земных дня на дорогу туда и обратно, а затем еще три или четыре дня, чтобы Роллинз выступил. А мы как раз сможем вернуться с Йорика за три-семь дней, начиная с той минуты, когда один из наших пикетов войдет в гиперпространство около «Сифорда», чтобы предупредить нас, что вражеский флот начал движение.

— Восемь, сэр, — тихо поправил Капра. — Им придется довольно долго следить за ним, чтобы убедиться, что он направляется не на Йорик, прежде чем мы сможем оставить систему.

— Ну ладно, восемь. — Паркс устало покачал головой. — Если только Сарнов сможет удержать их в течение четырех дней…

Его голос прервался, и он почти умоляюще посмотрел в глаза начальника штаба. Четыре дня. На первый взгляд немного. Если бы только единственной эскадре линейных крейсеров не предстояло сражаться против четырех эскадр кораблей стены…

— Таково мое решение, — сказал Паркс наконец. — Может быть, ошибочное. Я надеюсь, что нет, и, правильное оно или неправильное, я должен с этим жить. По крайней мере, хевениты не знают, что у нас происходит. Если Данислав поторопится и прибудет сюда раньше, чем они разберутся в ситуации, ему и Сарнову может и повезти.

— Тогда, по крайней мере, у них хватит места, чтобы забрать строителей с верфи, если им придется уйти, — сказал Капра все тем же тихим голосом.

— И чтобы забрать строителей, если им придется уйти, — согласился Паркс и со вздохом закрыл глаза.

Огромный флот исчез в необъятных просторах гиперпространства, оставив в кильватере крохотную горстку линейных крейсеров, которым и предстояло принять на себя обязанности, только что брошенные остальными.

Когда шаттл приземлился на центральном космодроме «ДюКвесин», главной посадочной площадке третьей по величине базы космического флота НРХ, адмирал Парнелл выглянул в иллюминатор. Широко раскинувшийся военный объект, названный в честь главного архитектора, создавшего из Республики империю, представлял главную — собственно, единственную заслуживающую упоминания — отрасль промышленности на Энки, одинокой обитаемой планете системы Барнетта. На Энки постоянно размещалось более миллиона морских пехотинцев и флотского персонала, система была переполнена боевыми кораблями всех размеров, их надежно защищали огромные стационарные укрепления.

Парнелл рассматривал боевые корабли с капитанского мостика тяжелого крейсера, который доставил его на Барнетт. Зрелище произвело на него сильное впечатление. Однако не только это чувство томило его: он понимал, какому высокому риску подвергает свой флот, и был очень недоволен.

Разговаривая месяц назад с президентом Гаррисом, он на самом деле совсем не хотел атаковать Мантикору. В отличие от других жертв Хевена, Звездное Королевство имело и время, и политическую волю, чтобы приготовиться к войне. Вопреки путаному пацифизму некоторых деятелей народ там был объединен вокруг высокомерной, почти неудержимо решительной королевы. Богатство позволило им накопить устрашающее количество боевой мощи, а непомерно огромные просторы объединенной системы позволяли смело смотреть в глаза возросшей угрозе со стороны флота Народной Республики Хевен. В отличие от предыдущих жертв Хевена, Альянс невозможно было уничтожить быстро и просто. Короткий удар прямо в сердце, попытка двинуться сразу на Мантикору, оставив без защиты фланги и тыл флота, неминуемо привели бы к катастрофе.

Нет, если им так необходимо Звездное Королевство, они должны сражаться за него. Первым делом сломить оборону границ и в ходе сражений уничтожить большое количество кораблей монти.

Адмирал выбрался из кресла, когда заработали посадочные механизмы. Взяв портфель, он кивнул охранникам, сопровождавшим его повсюду, и спустился по трапу шаттла с улыбкой, скрывающей его внутренние мрачные предчувствия.

Огромный конференц-зал базы «ДюКвесин» был оборудован гораздо лучше, чем Центральное бюро планирования дома, в Октагоне. Штаб Парнелла молчаливым полукругом выжидал за его спиной, пока он изучал информационное табло. В его привычках было самостоятельно знакомиться со свежей информацией. Он знал, что это раздражает некоторых штабистов, но поступал так не потому, что сомневался в их компетентности. Если бы он не доверял им, их бы, во-первых, здесь и не было, но ведь даже лучшие люди иногда ошибаются. В свое время он многих поймал на этом, а когда понял, что не может усваивать такое огромное количество деталей, десятилетиями тренировался, чтобы научиться быстро формировать общее представление о проблеме.